День - Майкл Каннингем
– Ну что, дружище, – шепчет Робби, – притомился? Пора вздремнуть, как думаешь?
Дэн говорит:
– Нет, “пространства” мне все-таки нравятся. И “транс” в общем подходит, полурифма получается.
– Можно ведь и совсем без рифмы.
– Да, но я хочу, чтобы эти два слова были как близнецы, разлученные при рождении.
– Ты правда сейчас это сказал?
– Может, заменить “мы впали в транс” на “нам выпал шанс”? – продолжает Дэн.
– Попробуй.
Дэн начинает песню сначала. Один хнычет, суетливо тыкаясь Робби в грудь. Вайолет ставит кубик на вершину башни со словами:
– Очень надеюсь, что она не рухнет.
Игрушки разбросаны по полу. Пупс лежит лицом вниз – пугающе правдоподобная визуализация младенческой летальности.
– Надеюсь очень-очень, что она не рухнет, – напевает Вайолет, и Дэн запевает тоже. Они могли бы выступать дуэтом.
На этот раз Робби слушает внимательно.
“Не собирались растерять любви сокровище
Ты и я, поклонники Байрона с Китсом…”
Как знакомо – сколько мужчин уже оплакали в песнях ушедшую любовь, – но в этом ведь нет ничего плохого. А Дэн смельчак: полагает, что его не существующая пока аудитория будет в курсе, кто такие Байрон с Китсом. Или не придает этому значения.
Да и жаждет ли эта потенциальная аудитория баллад в исполнении сорокалетнего отца двоих детей, крашеного блондина с редеющей шевелюрой?
Нет, Робби, об этом ты не спросишь. Дэну нужно неодобрение, но в приемлемых дозах. Глубочайший оптимизм – залог его цельности. Он не наивен, осознает и помехи, и сложности, и всеобщий скепсис, но уверен, что его трудозатраты возместятся, и работает усердно, настойчиво. Посмеиваясь над религией, не понимает, насколько крепко в нем самом сидит память предков-протестантов. Дэн, выросший бы в католической семье, как Изабель и Робби, молился бы и ждал озарения. А этот Дэн просто начинает песню заново. “Транс” заменив на “шанс”.
Он допевает строфу:
“Никак не думали, что это завершится…”
Хорошо, не натягивай рифму…
“…Ведь ты красавицей была, я – не чудовищем”
А вот это уже сомнительно…
Дэн приступает ко второму куплету, и тут входную дверь с треском распахивает Гарт. Прямо на слове “чудовище”. Встав на пороге, он грозно глядит на Дэна и Робби как на заговорщиков, пойманных на месте преступления.
Никуда не денешься от его сумасбродной красоты. Узкое, точеное лицо, разметавшиеся русые волосы, мускулистое, разгоряченное тело.
И тут наконец Один поднимает рев, а башня Вайолет разлетается по кубику. Та, конечно, тоже в слезы.
Только Дэн сохраняет спокойствие. Говорит Гарту:
– Здорово!
Гарт заходит.
– Я опоздал-то, – заявляет, – всего на пять минут.
– С детьми эти пять минут бывают долгими.
– Привет, Гарт! – говорит Робби.
Гарт выключает Грозного парня. Такая у него суперспособность. Но эта дикая вторая натура – Гарт-чудовище – однажды может и погубить его. Такие как Гарт в минуты агрессии как раз и напарываются на нож в пьяной стычке или получают пулю от соседа-психа, отказавшись сделать музыку потише. Робби очень надеется, что Гарт сумеет прожить свою жизнь до конца.
– Привет, Робби! Простите, парни. Спасибо, что были дома.
– Да не за что, – отвечает Дэн. – Где нам еще быть-то?
Вайолет уже не плачет. Слез-то в общем и не было – так, парочка всхлипов, небольшая демонстрация ее страданий, а то вдруг никто не заметит.
– Что такое? – спрашивает Гарт.
– Моя башня рухнула.
– Бывают в жизни огорчения. Давай по новой строить.
– Давай.
А не следует ли отцу, и даже недоотцу вроде Гарта, заняться сперва своим вопящим чадом? Или он думает, что Робби, такой невозмутимый и безотказный, тут нянька?
Гарт опускается на колени рядом с Вайолет, ставит на пол два больших кубика.
– Нужен прочный фундамент, – говорит он.
– Ага.
Робби размышляет, и уже не в первый раз, отчего Вайолет обожает Гарта. Может, дело в том, что Гарт не очень-то ею интересуется. И потому, видимо, достоин особого уважения. Робби качает Одина, а тот ревет себе.
– Вот тут парнишка, кажется, не прочь вздремнуть, – замечает Робби.
Гарт, оставаясь на полу с Вайолет и кубиками, протягивает руки: давай, мол. Робби преодолевает позыв воспротивиться и не уступать ребенка. Но удовольствовавшись лишь словами “осторожно только”, все-таки передает Гарту Одина, орущий комок.
– Уж постараюсь, – отвечает Гарт. И забирает Одина, приговаривая: – Привет, дружище, ну вот все и в порядке, все хорошо, все просто прекрасно, вот так.
Один, горестно повздыхав напоследок, устраивается поудобнее в изгибе отцовского локтя. Гарт свободной рукой кладет еще один кубик к двум первым.
– Один счастлив, что ты пришел, – говорит Вайолет.
– Хоть кто-то счастлив, это радует. По-моему, для фундамента нужно четыре кубика. А ты как считаешь?
– И я так считаю.
И как только выходит, что Гарт – безответственный, никчемный, самовлюбленный Гарт – творит такие чудеса? Люди, что с вами такое? С детьми даже. Дети, что с вами такое?
– Чесс была недовольна.
Это Дэн говорит.
– Может, отстанешь уже от меня?
– Я подумаю.
Дэн и Гарт. Выжившие в безжизненной атмосфере брачного союза их родителей – исполненной чопорного достоинства матери и отца, искавшего меньших достоинств – на стороне.
Вайолет говорит:
– У нас очень хороший и прочный фундамент.
– Славно, – отвечает Гарт. – Давай теперь займемся стенами.
– Надо бы тебе с Чесс обо всем договориться.
Это снова Дэн.
– Ты же вроде собирался от меня отстать.
– Я просто констатирую факт.
– Да договорюсь я. Обо всем. С Чесс.
– Мы всегда поможем, если надо, – вставляет Робби.
И с каких это пор он стал семейным миротворцем? Когда упустил случай сделаться ветреным и утонченным? Он ведь обладает такими качествами. По крайней мере надеется на это.
– Очень мило с вашей стороны. Но я как бы и сам худо-бедно справляюсь.
– Я не к тому…
– Ладно, мы с мелким пошли дальше искать приключений.
– Но нам ведь надо башню достроить, – возражает Вайолет.
– Прости, малышка. Ты теперь за главную. А я попозже к тебе загляну.
– Может, все вместе в парке прогуляемся? – предлагает Дэн.
– Ну да. Идемте всей гурьбой.
– Мне скоро на работу, – говорит Робби. – С асбестом к полудню обещали закончить.
– А что, асбест нашли? – спрашивает Гарт.
– Наоборот. Хотели убедиться, что асбеста нет, хотя это и так известно.
Гарт, которому обычно излишние подробности не нужны, говорит:
– Ладно, тогда сообразим на четверых.
– Можем пойти на площадку к собакам, – предлагает Вайолет.
– Еще как можем.
– Пап, а когда мы тоже купим собаку?
– Скоро, – отвечает Дэн. – Но не очень.
– Шнуделя.
– Я помню.
– Буду кормить ее и каждый день с ней гулять.
– Будешь, будешь. А
