Привет, красавица - Энн Наполитано
Однако все вокруг меркло в сиянии Джулии: изящная фигура, напоминающая песочные часы, обтянута белым платьем, расшитым мелким бисером и оттого при ходьбе шуршащим, высокая прическа, горящие глаза. Ее как будто подключили к источнику энергии, недоступному для прочих. Когда она брала Уильяма под руку и целовала в щеку, у него от счастья кружилась голова и он шептал: «Жена моя!»
Но вот подали лимузин, Роза подошла проститься.
— Что ж, вам пора. Желаю всего самого расчудесного, а я дня три буду отсыпаться.
Джулия прижалась к матери, обе застыли в долгом объятии. Наконец Роза отстранилась и посмотрела на зятя:
— Ну, Уильям?
А тот вбирал в себя окружающую картину: каменная церковь, веселая подвыпившая толпа, над которой высятся ребята из его команды на слегка нетвердых ногах, белые полотнища, натянутые меж деревьев, новообретенные свояченицы, на прощанье целующие стареньких гостей.
— Спасибо вам за все… мама, — сказал Уильям. Слово «мама» чуть царапнуло горло — он так давно его не произносил, поскольку родная мать, похоже, хотела, чтобы оно было изъято из обращения. От долгого неиспользования слово маленько заржавело.
Роза, довольная, кивнула и стала расчищать путь к ожидавшей молодых машине, к тому, что им уготовила жизнь после «свадьбы» и «колена».
Джулия
Июнь 1982 — октябрь 1982
Джулия поняла, что была удивительно не готова к свадебному путешествию на берега озера Мичиган. Она потратила столько времени и сил на подготовку к свадьбе, что почти не задумывалась о медовом месяце. В мечтах ей виделось, как они с Уильямом, держась за руки, загорают в поставленных рядышком шезлонгах. В реальности же все пять дней, что они провели на прибрежном курорте, дул сильный ветер, насыпавший песчаные барханы, одолеть которые Уильяму, передвигавшемуся на костылях, было не под силу. Он вообще ходил с трудом. Всего через сотню футов лицо его наливалось бледностью и искажалось. Джулия, которая никак не могла приноровиться к его передвижению со скоростью улитки, то и дело убегала вперед, потом возвращалась. Оба жутко устали от хлопот, связанных с окончанием учебы и свадьбой, но Джулия, которую одолевал зуд активности, требовавший осмотреть город, пообедать в ресторане и ознакомиться со знаменитыми «мичиганскими древностями», сумела справиться с собой лишь к концу путешествия, и пара в полной мере насладилась отдыхом только в последние полтора дня, когда не вылезала из кровати гостиничного номера.
По возвращении в Чикаго молодожены прямиком направились в свою новую квартиру, что была в корпусе университетского общежития для семейных пар. Им дали жилье, поскольку осенью Уильям приступал к занятиям в аспирантуре, а на лето подрядился работать в приемной комиссии, получив задание навести порядок в ее картотеке. Джулия моментально влюбилась в эту квартирку, состоявшую из спальни и гостиной с окном — правда, во двор, зато на солнечную сторону. Впервые в жизни она покинула родное гнездо, маленький дом на Восемнадцатой улице. Квартира, где были только они с Уильямом, казалась невероятно тихой. Теперь они владели собственной кухней, ванной и круглым желтым столом для совместных трапез.
Она пошла вместе с Уильямом на осмотр к хирургу. Осмотрев кружево швов на колене, врач сказал, что заживление идет прекрасно.
— Пора отбросить костыли, молодой человек, вам нужно больше ходить, — сказал он. — Без нагрузки мышцы не окрепнут. Вы же баскетболист, поэтому я рекомендую ежедневные длительные прогулки с ведением мяча.
— Я был баскетболистом, — пробурчал Уильям.
— Упражнение с мячом отвлечет вас от мыслей о травмированном колене и вернет чувство баланса, — продолжил врач. — Надеюсь, жена ваша за этим проследит.
— Я и сам могу проследить, — обиделся Уильям.
Врач обратился к Джулии:
— Заставьте его ходить. От неподвижности колено станет вечной проблемой. Не дайте ему обесценить мой труд.
В следующий понедельник Уильям отправился на работу в приемной комиссии, а Джулия — в магазин за провизией, что доставило ей немалое удовольствие. Она купила бананы, запах которых Роза не переносила и потому не допускала их в свой дом. Следом корзину пополнила банка арахисового масла, прежде бывшего под запретом из-за аллергии Эмелин на орехи. Затем — мясная нарезка, хлеб и дижонская горчица для сэндвичей, которые станут обедом Уильяма на работе. Туда-сюда катая тележку по проходам, Джулия пробыла в супермаркете гораздо дольше необходимого. Когда она вернулась домой, сердце ее радостно скакнуло, ибо у дверей квартиры ее поджидали сестры.
— Я по вам соскучилась, — сказала Джулия. — Но что вы здесь делаете? Вечером мы с Уильямом идем к вам на ужин.
— Хотим посмотреть твою квартиру, — ответила Сильвия.
Джулия попыталась нахмуриться, однако расплылась в неудержимой улыбке. Внимание сестер ей ужасно льстило, а те были довольны, что сумели ее порадовать.
— Я же говорила, придете на следующей неделе. Мне еще нужно добавить кое-какие штрихи, повесить картины, чтоб ваше первое впечатление было вправду хорошим.
— Свадебное путешествие получилось изумительно романтичным? — Эмелин привалилась к стене, будто у нее слегка закружилась голова.
— Так и будем стоять в коридоре? — сказала Цецилия. — Впускай нас.
Джулия передала сестрам пакеты с продуктами и отперла дверь квартиры.
Гостьи восторженно ахнули.
— Какая прелесть! — сказала Сильвия.
В лучах утреннего солнца квартира и впрямь смотрелась чудесно. Девушки понимали истинную ценность собственного пространства. Если с рождения обитаешь в тесном соседстве с кучей людей, ты мечтаешь поскорее вырасти и перебраться в иное жилье, которое будет принадлежать только тебе и больше никому.
Джулия провела короткую экскурсию по квартире, после чего все уселись в гостиной. Цецилия не расставалась с какой-то вещицей, которую держала под мышкой.
— Что там у тебя? — спросила Джулия.
— Моя «алая буква»[13] от мамы. Велено повсюду носить с собой не меньше недели. Я обещала это исполнить. — Цецилия показала обрамленную иконку из собрания святых, висевших на стене столовой в их доме.
Джулия пыталась определить, что это за мученица, но все они помнились только в последовательном перечислении от первой до последней.
— Святая Клара Ассизская, — подсказала Цецилия.
Эмелин и Сильвия смотрели себе под ноги, словно увидели там нечто весьма интересное. Мать требовала, чтобы дочери заучили историю каждой святой, но никогда не снимала образки со стены и уж
