Осенняя охота - Екатерина Златорунская
Птичий домик Эммы стоял поодаль от всех. Лодочка из глины, скорлупы, веточек, устланная мхом, в центре перо птицы – черное с двумя белыми пятнами на кончике, вокруг него две бумажные птицы – большая и маленькая.
В зал вошла сотрудница музея и с удивлением поинтересовалась у девочек: «Почему вы здесь, кто ваш учитель?» Эмма объяснила, что они искали туалет и заблудились. Она уже переложила свой дом в коробку и спрятала в рюкзак. Сотрудница проводила их в туалет и ушла.
Эмма не хотела рассказывать, куда она намеревается сбежать, но Астрид, использовав все аргументы, пригрозила пожаловаться учительнице, и Эмма призналась, что ей нужно успеть в Тисьоарну до трех дня.
Астрид тут же попросилась пойти вместе. «Нет, – отказала Эмма, – нет». Но Астрид, увлекаемая любопытством и жаждой приключений, не отставала от нее.
В гардеробе толпились ребята из другой группы. Астрид, воспользовавшись суетой, незаметно подсунула номерки, свой и Эммы, гардеробщица Ханна не обратила на них внимания и выдала куртки, и они, никем не остановленные, выбежали на улицу. Вокруг шумела ярмарка, посетители катались на старинных санях, дети выстроились в очереди покормить коров в коровниках, овец из Клёвсе, бьюрхольмских кур и кроликов Меллеруд.
Бабушка любила вспоминать, как здесь, в ресторане «Хов», раньше каждую летнюю среду играл оркестр и они танцевали с дедом, в предрождественские дни устраивали богатый гастрономический буфет, у столов толпились люди и накладывали еду в тарелки. Там было всё: и холодная рыба – сельдь, копченый лосось и гравлакс, и ветчина, индейка и ростбиф, салаты, соленья, сыры, печеночный паштет, фрикадельки, колдолмар, принскорв, жареные свиные ребрышки и вяленая треска в густом белом соусе, красная капуста и картофель. Астрид почувствовала голод.
В торговых рядах продавались колбасы и сосис‑ ки, свечи и подсвечники, вязаные рождественские гномы и носки, чуни с помпонами, коврики, Томтены разных размеров, шарфы и варежки, марципаны в шоколаде, сыр, мармелад.
Астрид понравился рождественский гном, взглянувший на нее удивленно, как ребенок, и она остановилась у прилавка, но Эмма воспользовалась заминкой, и Астрид чуть не потеряла ее из вида.
– Что ты ко мне прицепилась? – сердилась Эмма, но Астрид и сама не понимала зачем. Больше всего ей хотелось остаться на ярмарке, но вместе с тем она боялась пропустить интересное приключение и только повторяла:
– Я не буду тебе мешать.
– Ты уже мешаешь.
На подходе к автобусной станции Эстерсунд Эмма неожиданно отступила:
– Ну хорошо, только не приставай ко мне, и когда я попрошу тебя закрыть глаза, ты закроешь глаза.
До остановки Сем, откуда до заповедника оставался всего километр пешком, ходил стопятидесятый автобус. По подсчетам Эммы, дорога до заповедника и обратно укладывалась в час с лишним и они успевали вернуться к школьному автобусу к четырем вечера. Астрид обрадовалась, что сможет купить и гнома, и шерсть в подарок бабушке.
К ним подошла невысокая женщина в красивом пальто и равнодушно их оглядела, возможно, она тоже ждала стопятидесятый автобус. Эмма насторожилась, шепнула Астрид на ухо, что она может сообщить о них полиции, и девочки решили пройти весь путь пешком.
Из-за яркого солнца день казался особенно праздничным, даже весенним.
Красные и желтые дома на белых снежных лужайках выглядели красочными, словно с книжных иллюстраций, через несколько метров их сменили такие же яркие и красивые ели. Под сугробами спала волшебная трава, и снег ее укрывал своим телом, как корова теленка.
Родная Торвалла находилась всего в нескольких километрах, но Астрид казалось, что они отправились в далекое путешествие, и, хотя в поселке за дорогой стояли такие же дома, как и в Торвалле, в них жили необыкновенной, незнакомой жизнью – необыкновенные незнакомые люди.
Прошлой зимой Астрид с бабушкой ездили в Оннсйон к двоюродной тете Барбо на ферму, где жили коровы, козы и две собаки, катались на озере на санях и коньках, и Астрид видела, как вынимали из чрева коровы мокрого, жалкого теленка и как мать облизывала его всего розовым шершавым языком.
И в этом году она попросит у Томтена еще раз съездить в Оннсйон. Эмма презрительно улыбнулась:
– Ты веришь в Томтена?
Астрид знала, что Томтена, скорее всего, не существует и подарки под половиком – дело рук бабушки и дедушки. Но ей хотелось верить, что он есть и однажды принесет в ее жизнь чудо.
Изредка проезжали машины, Эмма каждый раз волновалась, что их заметят, отправят в полицию, и предложила пройти часть дороги по лесополосе по направлению на север, так они не заблудятся. Они не заметили, как углубились в лес, и, хотя шум трассы подозрительно утихал, Эмма была уверена, что скоро они выйдут к озеру. Астрид успокоилась, хотя не знала точно ни где север, ни где заповедник.
Бабушка рассказывала, когда они ходили в лес за брусникой, как не потеряться в лесу. Кора сосен темнее с севера, а на южной части ствола больше смолы, мох на деревьях только с северной стороны. Солнечные лучи редко попадают на эту часть ствола, а значит, мох здесь будет более яркий и густой. Снег в северной части леса более рыхлый, а с юга покрыт тонкой ледяной корочкой. Но сейчас и мох, и стволы берез одинаковые с северной и южной стороны, и снег одинаково рыхлый. Уже совсем не было слышно проезжающих машин, значит, они ушли вглубь больше чем на два километра от трассы. Лес менялся на глазах, деревья сходились ближе, но Эмма уверенно шла вперед, не оглядываясь, решительно и зло, наступая на ветви лиственниц, облепленные белым снегом, словно давила ногами огромных гусениц. Астрид, еле успевавшая за ней, споткнулась и чуть не упала.
– Остановись, мы идем не туда, – Астрид схватила Эмму за руку.
– Это моя дорога, я знаю, куда мне идти. Ты сама напросилась, что ты ноешь? Если хочешь идти другой дорогой, иди.
Эмма высвободила руку. Она шла быстрым шагом, не смотря под ноги, Астрид не успевала за ней и боялась остаться в лесу одна. Ее уже не радовало их приключение, лес смотрел на них своим настоящим лицом, словно прежнему светлому лесу надоело улыбаться и притворяться добрым. Эмма остановилась, к чему-то прислушиваясь. Астрид замерла тоже.
– Ты слышишь?
– Кого?
Лес молчал, но его молчание было страшное. Они пошли дальше и еще дальше, деревья прижались вплотную друг к другу, земля под ногами была неровная – то кочки, то ветви, Астрид поскальзывалась. Становилось все
