Желчный Ангел - Катя Качур
– Каждый день, – подтвердил Ангел. – Только в случае масштабных войн, когда листьев падает до сотни в день – то есть в земную секунду, – мне их приносят вороны. Она зорко следят за этим.
– А Голубиное дерево о чем говорит? – Вася сгорал от интереса.
– На Голубином дереве каждый день появляется новый росток. Вот он, – подошел к другой кроне Азраил. – Что ты видишь?
– Как сквозь почку пробивается лист! – воскликнул Вася. – Юный, пахучий, звонкий!
– Все верно, смотри дальше.
Клейкий весенний листок разорвал плевру почки и, пробив ее, мгновенно набрал силу. Как ладонь раскрывает пальцы, лист распахнулся навстречу солнцу и начал жадно поглощать лучи. Его тонкие жилы, впитав свет, набухли, налились соком и сложили из своих линий новое имя.
– Что это? – прошептал Вася.
– Это имя того, кого я должен сегодня выпустить в жизнь.
– Ба-хид-ж, – прочитал Вася. – Кто он?
– Хозяин кофейной лавки в Марокко. Умер два земных столетия назад. Сегодня в Голландии родится девочка. Я направлю луч в родничок на ее голове, и дух Бахиджа войдет прямо в темечко, начав новую жизнь.
– Старик станет девочкой? – изумился малыш.
– Стариком он был, когда умирал. Теперь его дух вновь воплотится в человеческое тело. Он не будет помнить о прошлой жизни.
– Вообще ничего?
– Ну, может, иногда, если ударится головой или случайно вдохнет запах кофе, который продавал пару веков назад. И то – это будут вспышки, непонятные видения, которые сложно разгадать.
– Бахидж был хорошим?
– Вполне, судя по тому, что видел меня красивым. Философ, романтик, но при этом ловкий бизнесмен.
– А голландская девочка? Она будет такой же?
– Неет, – улыбнулся Азраил. – Она сгорит от безответной любви, станет наркоманкой, потом вылечится, образует свой фонд, поможет многим людям и напишет множество мотивирующих книг.
– Как интересно… – Вася погладил ветку Голубиного дерева, но тут же, вспомнив об увядшем Вороньем листе, разжал ладонь и прочитал имя: «Матвей».
– А что с Матвеем? – спросил малыш.
– В парня попал снаряд на поле боя. И мне нужно забрать его под Марьинкой. Это сейчас в России.
– Бежим за Матвеем! – Вася схватил Ангела за крыло и потянул за собой.
– В смысле? – изумился Азраил.
– Мы должны встретить Матвея и облегчить ему боль! – закричал пацан.
– В смысле – «мы»? – засмеялся Дух. – Это МОЯ работа.
– Я полечу с тобой! Я буду тебе помогать! Возьми меня, Ази! Умоляю!
– Вот все вы, земные, такие, – заворчал Азраил, – дай вам палец, откусите руку…
* * *
Матвей лежал в траве, разорванным легким удерживая последние глотки воздуха. Бронежилет был разнесен в клочья, снег пропитался кровью, обугленные деревья вдоль пораженной гаубицы упирались в огненное небо. Ствол «Гиацинта»[13], сломанный напополам, уткнулся в землю, лафет горел, ребята из расчета в панике бегали вокруг умирающего.
Азраил опустился ему на берцы и крылом вытер копоть с лица. Вася, сидящий на плече Ангела, в ужасе закрыл ладонями глаза.
– Д-дышать н-нечем, – одними губами произнес Матвей. – Г-горит в-внутри.
– Понимаю, – сказал Ангел, вонзая нож в свою печень и доставая желчное лезвие.
– П-пить д-дайте, – простонал Матвей. – М-малой, эй ты, лысый, метнись за водой, у меня б-бутылка в вещмешке…
Вася мгновенно спустился по крылу и кинулся к рюкзаку. Зубами впился в клапан в надежде расстегнуть, потянул за ремень, но застежка не поддалась. Попробовал уцепиться за собачку на молнии, но и она не шелохнулась.
– Ази! – взмолился он. – Я не могу достать воду!
– Это не твой мир, ты ничего здесь не можешь сделать, – ответил Дух. – Обними парня, это у тебя получается лучше всего.
Вася метнулся к Матвею, обвил руками шею и припал нежной головкой к его щеке.
– Сейчас будет легче, поверь мне, я знаю, сейчас будет очень легко, – ронял он слезы на щетину солдата.
– Теплый… какой ты теплый, малец… – Матвей растянул губы в улыбке, по виску на землю скатилась крупная соленая капля. – Как мама… Ей сегодня тридцать восемь исполнилось… Моей мамочке…
– Смотри, Матюха бредит, – обращаясь к другу, тихо сказал сидящий рядом на кровавом снегу офицер. – Значит, конец. Вода уже не нужна…
Азраил опустил ладонь на лоб Матвея, солдат приоткрыл рот, капля желчи соскользнула с клинка и упала ему на язык. Парень выдохнул, Ангел расправил крылья и воспарил, унося с собой легкого, успокоенного солдата и безутешного Васю, уткнувшего заплаканную мордашку в неоновые перья Ангела.
* * *
– Не расхотелось летать со мной на Землю? – спросил Азраил, пристроив Матвея в шатер погибших на войне.
– Нет, Ази. – Губы Васи дрожали. – Я стану обнимать их перед смертью. Они будут чувствовать мое тепло. Это ведь так важно, когда тебя обнимают на прощанье…
Глава 12
Зоя Моисеевна
Азраил уже не мог представить своего существования без Васи. Каждый ангельский день они летали за душами умирающих и каждый же день провожали тех, кто начинал новую жизнь на Земле.
Иногда Вася просил задержаться на Планете и они, расположившись на дереве или высотке здания, сидели вдвоем, болтая и рассматривая мир под ногами. Вася любил большие вечерние города, горящие огнями, любил центральные площади и улицы, любил ночных людей, расслабленных, нарядных, пахнущих духами. Они резко отличались от утренних и дневных, напряженных и суетливых.
На крыле Ангела с внутренней стороны начинали биться тысячи сердец, и малыш, прижавшись к Азарилу, засыпал под их мерный стук. Дух с трепетом возвращал Васе все то, чего он был лишен в земной жизни: материнское биение, объятия, поцелуи. Когда ребенок засыпал, Азраил касался губами его теплой макушки, терся щекой о смешное извилистое ушко, щекотал ресницами лысую голову. Не пробуждаясь, Вася растягивал губы в блаженной улыбке и еще крепче прижимался к Ангелу. Оба были наполнены тихим прозрачным счастьем, которое случается с теми, чей век предсказуемо бесконечен и безмятежен.
В тот день с Вороньего дерева упал очередной лист, и парочка двинулась в путь. Приземлилась в московской «сталинке» на Тверской. Сквозь щель в сомкнутых портьерах в комнату врывалось солнце, выпячивая пыль на старом серванте и плешь на протертом ковролине. Клинообразный луч упирался в кровать, заостряя и без того острый подбородок возлежавшей пожилой дамы с выпуклыми крашеными бровями.
За стеной на кухне слышались голоса, родственники с минуты на минуту ждали кончины матери, бабки и прабабки – Зои Моисеевны Бергштейн. Сама героиня, сложив руки на груди, громко стонала. В такт ее стону на тумбочке возле головы дрожала вода в стакане. Тут же лежали блистеры таблеток и раскрытая пачка сигарет.
Ангел с Васей, как водится, сели в изножье.
Умирающая внезапно затихла и приоткрыла глаза.
– Не может быть, – прохрипела старуха. – Неужели мои скупые дети разорились на ростовую куклу?
– Я не кукла, – просто сказал Азраил.
– Вы из собеса? – удивилась Зоя Моисеевна.
Она по старинке называла собесом все государственные органы, включая Думу и Правительство.
– Нет, – ответил Ангел.
– Из банка? – не унималась она.
– Нет.
– Из милиции?
– Это Ангел Смерти, – пояснил Вася, не выдержав допроса.
– Я вас не спрашиваю, молодой человек, – строго сказала старуха, – не лезьте, когда взрослые ведут беседу. Я поняла! Вы из похоронного агентства!
– Теплее, – улыбнулся Азраил.
– Наконец-то у них в штате появились интересные мужчины! Когда я узнавала расценки на похороны, со мной разговаривала премерзская тетка. Вы вообще знаете, сколько стоит смерть?
– У смерти нет цены, – отозвался Дух.
– Ошибаетесь, мой дорогой! Она дорожает год от года! Это безобразие! Чтобы заработать на смерть, нужно начать пахать с рождения!
– Это факт, – согласился Ангел.
– Знаете, в чем ужас, любезный? Скажу вам по секрету, придвиньтесь поближе… – Зоя Моисеевна пальцами костлявой рукой сделала приглашающий жест.
Азраил наклонился, опустив ухо к накрашенным алым губам старухи.
– Я уверена: они просрут мои похороны и мое наследство. Они абсолютно инфантильны, мои дети, внуки и правнуки. Они даже не смогут достойно продать мою коллекцию! Уверена, они продешевят!
Ангел поднял вверх красивую серебристую бровь.
– Видите два шкафа по углам? – прошептала Зоя Моисеевна по-партизански. – Там спрятаны сокровища! Собрание хрусталя «Лалик» и шелковые
