Любимое уравнение профессора - Ёко Огава
— Всю домашку заканчивать до начала игры! На время обеда радио выключать! Громко не слушать — Профессору не мешать! Обещаешь? Только на этих условиях! — забила я в голову сыну все необходимые гвозди, и он с азартом захмыкал в ответ:
— Да знаю я все… Ну и ладно! Зато «Тигры» в этом году реально на взлете! Прикинь? Два года в самой нижней лиге сидели, а потом бац — и обыграли самих «Гигантов»!!
— Что я слышу? «Хансин» снова в топе? — удивился Профессор. — Ну, и как там Энацу? — Старик завертел головой между нами, не зная, кого лучше спросить. — Сколько уже страйк-аутов накопил?[6]
Коренёк выдержал паузу.
— Они его обменяли! — ответил он наконец. — По контракту. Еще до моего рождения… А теперь он на пенсии[7].
— А?!
Озадаченно крякнув, Профессор выпучил глаза и застыл. Никогда еще я не видела его таким потрясенным. Обычно, когда его памяти не хватало для поддержания беседы, он как будто смирялся с этим как фактом, делая вид, что ничего не произошло. Но на этот раз все было наоборот. Теперь его памяти не хватило даже на то, чтоб заранее просчитать, как же напугает он Коренька, если тот не просто поймет, а еще и увидит, сколько боли доставил Профессору своими словами.
— Ну… Он поиграл немного за «Карпов»… Но все равно оставался лучшим во всей Японии!.. — залепетала я, надеясь хоть немного его успокоить, но в итоге лишь поранила еще сильней.
— Что?? — простонал он, вконец раздавленный. — Какие «Карпы»? Как может Энацу изменить полосатой майке «Хансина»?!
Он уперся локтями в столешницу, обхватил голову, пробежал растопыренными пальцами по только что остриженным волосам. Несколько записок, сорвавшись с его пиджака, разлетелись по полу.
Утешать Профессора настал черед Коренька. Очень робко, будто моля старика о прощении за причиненную боль, мальчик погладил его растрепанные седины.
Тем вечером всю дорогу домой мы с Кореньком молчали. Когда я спросила его, играют ли сегодня «Тигры», он пробурчал в ответ что-то невнятное.
— А с кем?
— С «Тайё».
— Думаешь, победят?
— Кто знает…
Окна парикмахерской уже не горели, во всем парке не осталось ни души. Формулы профессора, нацарапанные веточкой на земле, спрятались в наползающих тенях.
— Я не должен был так говорить… — сказал Коренёк. — Вот уж не знал, что он так сильно любит Энацу!
— Вот и я не знала, — вздохнула я. И уже совсем непедагогично добавила: — Не волнуйся! Завтра утром все вернется на обычные рельсы. И для Профессора твой Энацу снова будет самым свирепым из «Тигров»…
Новое задание Профессора для Коренька ничуть не легче задачки, которую всем нам задал великий питчер Энацу.
Как и подозревал Профессор, в мастерской электротехники, куда мы принесли радиолу, нам сообщили, что в жизни не встречали такой старой модели и не знают, смогут ли ее починить. Но если и смогут, то где-нибудь через недельку.
Так что теперь каждый вечер, вернувшись с работы домой, я упорно искала другой способ сложения натуральных чисел от 1 до 10. На самом деле заниматься этим должен был сам Коренёк. Но случай с Энацу, похоже, выбил его из седла — почти сразу он сдался, и искать решение пришлось уже мне одной. Я же за то, случилось, винила прежде всего себя и уж совсем не хотела разочаровывать Профессора еще больше. Наоборот, хотела принести ему радость. Чем же можно порадовать такого, как он, если не числами?
Начала я с того, что прочла всю задачу вслух. Примерно так, как это делал Профессор для Коренька:
— 1 + 2 + 3 +… 9 + 10 = 55. 1 + 2 + 3 +…
Но сколько я ни повторяла это, как мантру, никакого решения в голову не приходило. Несмотря на простейшую формулировку, ответу этой задачки терялся чуть ли не в бесконечности.
Я выписывала все числа от 1 до 10 то в столбик, то в строчку; разбивала их на группы «четные/нечетные» или «простые/остальные», сравнивала совпадения; и даже на работе, как только выдавалась минутка, исчеркивала цифрами какой-нибудь рекламный листок, пытаясь нащупать ответ.
Для поиска дружественных чисел, к примеру, способов сколько угодно, и все они очевидны: да, повозишься с вычислениями, но рано или поздно найдешь. Здесь же все оказалось совсем не так. В каком бы направлении я ни двигалась, мне сразу же не хватало ни знаний, ни опыта, ни даже простой интуиции, и уже очень скоро я переставала понимать, что ищу. Я ходила кругами, только и возвращаясь к тому, с чего начала. И на самом деле почти все время своих «изысканий» протаращилась в пустоту на изнанке рекламы.
С чего же меня так всерьез затянуло в это детское математическое баловство? Да бог меня знает. Поначалу я списывала это на желание порадовать Профессора. Но вскоре его призрак куда-то исчез, а мы с поставленной им задачей остались один на один. Равенство 1 + 2 + 3 +… 9 + 10 = 55 всплывало перед моим мысленным взором, едва я просыпалась на рассвете, и преследовало меня весь день до позднего вечера. Цепочка чисел будто отпечаталась в зрачках — ни смахнуть со слезой, ни выкинуть из головы.
То, что сперва казалось смутным наваждением, быстро окрепло и переросло в настоящую одержимость. Тайну, спрятанную в этой формуле, знает лишь небольшая кучка людей. А все остальные так и сойдут в могилы, даже не подозревая о ней… Но по странной причуде судьбы скромная домработница, далекая от мира чисел, уже готовится распахнуть врата, что скрывали эту тайну от всего мира… Призванная агентством «Акэбоно» под начало гениального Профессора, эта женщина с первого же дня службы, себя не помня…
— Ну как? Похожа я на Профессора? — спросила я Коренька, прижимая палец к виску и пронзая карандашным огрызком воображаемые небеса. В тот вечер я исчиркала с изнанки все рекламные объявления, агитки и флаеры, какими был забит наш почтовый ящик, но так и не продвинулась вперед ни на шаг.
— Да ни капельки! — скривился сын. — Когда задачу решает Профессор, он не болтает сам с собой вслух. И не поправляет волосы каждую минуту. У него только тело здесь, а сам он где-то далеко-далеко… Да и по сложности, — добавил он, — его задачки с этой даже рядом не валялись!
— Вот именно! — вздохнула я. — Ну, и ради кого же, по-твоему, мама так выворачивается? Может, отложишь свои бейсбольные книжки да поможешь мне придумать
