Безутешная плоть - Цици Дангарембга
– Давайте избавимся от телефонов, – предлагает Игнор. – Они дадут кое-какие деньги. Я найду, кто их купит.
– Она все еще талдычит про телефонный бизнес, – качает головой Прейз, в отчаянии прищелкивая языком. – Хочет выписать родственницу, чтобы та помогла ей вести дело.
– Продать, – твердо повторяет Ларки. – Иначе мы все разоримся.
Ты делаешь медленный вдох, медленный выдох и решаешь, что для тебя не имеет никакого значения, кто купит дом. С женщиной в джинсах покончено, она вручила тебе сыновей Маньянги доступными и желанными для реализации только что задуманного тобой проекта остановить закручивающуюся вниз жизненную спираль. Их жен не видно, а это означает, либо что мужья не слишком высокого о них мнения, либо что у самих жен мало времени на мужей. С такими женщинами будет нетрудно потягаться. В конечном счете, поместив тебя в правильную семью, жизнь оказалась к тебе милостива. Первой мишенью ты выбираешь Ларки, он самый сильный.
Не подозревая о том, какую участь ты им уготовила, мужчины заканчивают разговор. Когда отец и дядья от плиты идут к дому матери, дети радостно кричат.
Ты проскальзываешь в ванную, откуда вдовий двор видно лучше, но, когда устраиваешься подсматривать, входная дверь закрывается, после чего видно только тени, по-разному и с разной скоростью движущиеся за занавешенными окнами.
* * *Дни растягиваются в недели, ты ждешь возможности подловить хозяйского сына. Поскольку она не представляется, ты, лежа на кровати с провисшим матрасом в розовой комнате с рюшами, еще раз взвешиваешь свое положение и, дабы максимально увеличить шансы на успех, избираешь более мудрый подход: обработать каждого наследника поочередно, начиная со старшего. Ты мечтаешь о доме, где поселишься в будущем, где не будет ни розовых рюш, ни желтых кухонь. Сердце и разум устремлены на черный гранитный бассейн, ты хочешь гарантий, что он тебя дождется. Ложь наконец станет правдой. Ведь уходя из рекламного агентства, ты сказала коллегам, что кто-то прошептал: «Ты!», и ты выходишь замуж.
Глава 5
Энергия, подпитывавшая хозяйку, после приезда сыновей, уходит. В последующие недели она реже выходит из дома, не появляется в гостиной, которую с такой торжественностью показывала, а сталкиваясь с тобой во дворе или в коридоре, реже заговаривает о сыновьях.
Вдова пытается петь свои гимны, но голос ее слаб. Звуки вытекают, как усталый поток заиленной реки. Ночью она маячит негнущейся тенью в передней комнате, так как ей нестерпимо больно сидеть, а когда свет гаснет, певческие усилия сменяются молчанием или тихими стонами. Через несколько недель рука у нее оказывается забинтованной и на перевязи. Ты отводишь глаза. Никто в доме ничего не говорит, но, увидев это, ты дрожишь.
Внезапно ставшая молчаливой вдова несколько раз застает тебя в саду. Ты объясняешь, почему берешь ее овощи. Она почти не слушает, устремив взгляд на плиту, где сидели ее сыновья, а когда ты замолкаешь, собирает с толстого основания растения охапку желтеющих листьев и, протянув ее тебе, как можно мягче предлагает тебе время от времени собирать листья, прежде чем садовник все окончательно запустит и превратит участок в джунгли.
«Время от времени» скоро превращается в каждый день. Ты продолжаешь лакомиться хозяйкиным урожаем, испытывая все меньше угрызений совести, вплоть до того дня, когда слышишь в доме два сердитых голоса. Вдова уже давно выходит во двор не чаще раза в неделю, не сидит на солнышке у входа. Ссора разрастается и разносится, как счастливая песня, хотя ее участницы от души рвут друг друга на части и дикими голосами оповещают о своем негодовании всю округу.
– Телефоны – старье, – твердит женщина, с которой ругается хозяйка.
– И что? Ты приехала сюда учить меня, как мне вести мои дела? Телефон – это телефон. Где ты видела там срок годности?
– Я здесь, не потому что ты меня звала, – говорит посетительница. – И не потому что хотела приехать. Люди, которые меня послали, сказали: поезжай, присмотри за ней. Они не сказали: поезжай и сделай так, чтобы она потеряла все, что ей оставил ее муж. Потому что она занимается ерундой!
– А ты бы не хотела, чтобы я все потеряла, – отвечает вдова. – Я и не собираюсь. Это мои дела. Я тоже на это работала. – Негодование в ее голосе потрескивает в воздухе, требуя покорности. – Пока ты здесь, будешь делать то, что я тебе говорю. В противном случае убирайся обратно в деревню, откуда приехала.
При упоминании деревни колется иголками страх, недавний ужас оттого, что ты недостаточно сделала, чтобы обеспечить себе нормальную безопасную жизнь. Ты гнала его слишком долго – всю сознательную жизнь. Но теперь, у Май Маньянги, он тебя одолел. Ты ругаешь себя, что не сделала ни шага в сторону Прейза, чтобы реализовать стратегию начать со старшего. Из-за твоей пассивности сыновья Маньянги могут продать дом раньше, чем ты устроишься, и тебе придется съезжать. Ты подбадриваешь себя, проклиная будущую свекровь. Клянешься себе, что тебя не запугает рассыпающаяся на глазах бабулька. Какие еще нужны доказательства? Ты давно могла бы стащить все ее овощи, сварить их на ее собственной плите и съесть на ее кухне – она бы ничего не заметила. Зато, во исполнение планов, тебе нужно быть осмотрительной с посетительницей. У нее в запасе множество способов повлиять на вдову и поставить крест на твоем проекте стать почтенной дамой.
– Я не уеду. Тема закрыта. – Голос посетительницы уже спокойнее. – По крайней мере, приехав сюда, я выбралась из деревни. Найду, чем заняться, пока тут все не наладится. Но не трать время, даже не уговаривай, я не притронусь к этим телефонам.
С гостьей ты сталкиваешься после обеда.
– Мваканака, Мамбо Джизу! – Вдова появляется, когда ты варишь собранные утром овощи. – Васикана! Девочки! – зайдя в коридор, Май Маньянга громко зовет квартирантов. – И брат Шайн тоже. Я хочу видеть вас всех.
Ты не слышишь реакции других жильцов и тоже
