Безутешная плоть - Цици Дангарембга
– Сегодня я с ней поговорю, – упорствует женщина. – Что бы ты там ни бубнил, я это сделаю.
Ты черпаешь со дна презрение, мучившее тебя все недели проживания у вдовы. Насмешка мужчины, грея душу, набирает язвительности, а из тебя сочится яд, он мешается с его, и все обрушивается на женщину.
Мгновение спустя у ворот раздается шум. Лязгают болты, и к дому с грохотом подъезжает длинный низенький «Фольксваген Пассат».
Мужчина и женщина забывают о своих распрях, разворачиваются к подъезжающей машине, и их лица прорезают улыбки.
– Ларки! – кричит мужчина с длинными конечностями тому, кто приехал.
Он отшвыривает сигарету и делает шаг вперед.
Женщина капризно скрещивает руки на груди и обтянутыми джинсой ягодицами прислоняется к «Тойоте».
Ларки опускает стекло и в приветственной улыбке обнажает все зубы.
– Эй, Прейз, – ухмыляется он, кивнув на синюю «Крессиду». – Так это она? Та самая отличная штука, о которой ты мне рассказывал?
Второй тоже ухмыляется, но от волнения губы его раздвигаются слишком широко.
– Новая, – решает Ларки, выходя из машины и еще улыбаясь во весь рот. – Хлам, брат! Зачем бросаться деньгами, завозить японский металлолом?
У женщины опускаются плечи. Ларки протягивает руку. Братья стукаются плечами.
– У меня все в порядке, братишка. – Ларки оборачивается убедиться, что его всем слышно. – Знаешь, я приехал на другой, номер три. Чтоб было на чем ездить, когда другие ломаются. Мать детей катается на «Мерседесе». Я предпочитаю «БМВ». Но не на выходные. Больше никаких японцев, – хвастается он. – Только настоящие. Немцы.
– Япония тоже не плоха, – возражает Прейз. – Даже лучше. Они знают, как мы ездим.
– Ты как, Бабамунини? – вмешивается женщина.
– Но ты все делаешь правильно, – еще громче хвалит брата Прейз, чтобы заткнуть ее. – Надеюсь, я увижу твою третью, если она правда так хороша, как ты утверждаешь.
– Приезжай! Приезжай, посмотри сам, – смеется Ларки. – Не тяни. Пожарим мяса. Обязательно привози детей.
Мужчины сжимают кулаки и со смехом машут ими.
– Отлично, мупфана[11]. – И Прейз, опять обнажив все зубы, поворачивается к женщине.
– Бабамунини! Бабамунини! Мне нужно тебе кое-что сказать, – начинает она.
Обхватив себя руками, она чешет плечи, потом опускает их, потому что она безнадежна, из тех, кто жалуется на своего мужчину его младшему брату.
– Мбуйя, сюда, сюда! Мне, мне! – доносятся детские голоса.
Когда вдовья дверь открывается и дети вываливаются на крыльцо, крики становятся громче.
– Мваканака! Мваканака! Ты благ, Царь Иисус! – разносится голос вдовы по полудню.
– Май[12], не дай этому стаду порвать тебя в клочья. Мы идем. – И Ларки с деланой улыбкой проходит вперед.
Ты на пробу отодвигаешь занавеску.
– Чем вы там занимаетесь? – спрашивает вдова. – Как насчет того, чтобы наконец со мной поздороваться, Прейз, Ларки? Дети, по крайней мере, знают, как себя вести, поздоровались с бабушкой.
– Идем, Май. Уже идем, – отвечают братья. – Мы ведь приехали. А значит, хотим тебя повидать.
– Ну-ка, дети, догадайтесь, что у меня есть, – предлагает вдова.
У нее что-то в руках, что-то маленькое, пакет.
– Сосиски! – визжит один из малышей.
– Красные! – кричит другой.
– Кто хочет сосисок? – в полный голос выпевает вдова, как будто находится на женском собрании.
– Ини! Я, я! – вопят внуки.
Дети принимаются сосредоточенно кусать, жевать, и гам стихает.
– Как вы тут? Как Майгуру? – Ларки почтителен к брату. Понизив голос, он спрашивает: – Что с нашим младшим? Ты сказал Игнору, что мы хотим его видеть?
– Отлично. А как вы все? – Прейз чешет голову. – Наш младший? Да, а где он? Ты не позвал его?
Ларки подтягивает на боксерский живот шорты неоновых цветов.
– А что я? Это малыша Игнора нужно спрашивать, почему его нет. При чем тут я? Как будто не ты старший, не тот, кому полагается все устраивать. – Ларки подпускает в голос резкости.
Прейз достает из пачки еще одну ментоловую сигарету и смотрит на рассыпающееся хозяйство. Изо рта у него вырывается дым.
– Ладно, чем там занят Игнор, что ему помешало? – спрашивает Ларки.
Прежде чем предложить брату курево, Прейз опять чешет макушку. Ларки берет сигарету. В небо поднимаются голубые колечки.
– А теперь вы будете вести себя прилично! – рычит Прейз на детей. – Вот что вы сейчас будете делать. Я вам тысячу раз твердил.
Мужчины становятся рядом и для тех, кто на крыльце, делают отцовские лица.
Воспользовавшись тем, что они отвлеклись, женщина в джинсах отходит от «Тойоты» Прейза и вклинивается между ними – чисто, как нож.
– Просто посмотри на меня, Прейз. – Она проходит вперед, чтобы вдова ее увидела. – Сегодня уже слишком, мне плевать. Я знаю, она не обращает на меня внимания только потому, что ты ей что-то сказал. И сейчас она поймет, что у нее есть еще одна муроора, еще одна невестка. Сегодня после обеда я поговорю с твоей матерью.
Вдова Маньянга решительно отворачивается от группы у гаража.
– Я сказал тебе, не сегодня, – оборачивается Прейз к женщине.
– Лжец! – шипит та и с угрозой поднимает палец и начинает раскачиваться на каблуках. Ее тело увлекается ритмом. – Ты мне врешь и сам знаешь это, Прейз Маньянга. Я только не понимаю зачем. Прейз, зачем ты мне врал? Когда говорил «в следующий раз»? А теперь, в присутствии твоего брата, твоей матери да и твоих детей ты выставляешь меня на посмешище. В следующий раз, в следующий раз, в следующий раз, – повторяет она, все повышая голос. – Ты опять будешь врать и отрицать это? Ты все время мне врешь. Поэтому твоя семья меня игнорирует.
