Имитация - Елена Бодрова
Заговорщически щелкнул замок: вернулась Вика. Мама услышала, но не поднялась, осталась со мной. Мы сидели бок о бок и молчали, а Вика, наверное, радовалась, что удалось избежать скандала из-за позднего возвращения. Подумала, мы уже спим.
* * *– Вчера что-то сочинил. Покажу Юрию Васильевичу, вдруг одобрит.
Я кивнул. Ночью почти не спал и теперь туго соображал. Мама уложила меня, как маленького, и еще долго сидела на краешке кровати, пока я не уснул.
– Знаешь, как сочинял? Просто наигрывал на инструменте, пока не понравилась мелодия. Тоже так попробуй. Тему-то уже надо сдать, Юрий Васильевич говорил. Уже почти все сдали – все, кроме Веры и тебя.
Я кивнул. В висок ударилась острая боль, как будто я приложился об угол стола.
– Как-то ты не очень выглядишь, – заметил Гена.
– Нормально. Не выспался.
– Встречался с Дашей? – заинтересовался Гена.
– Нет.
– Просто ты так поспешно убежал вчера.
– Хотел сочинить тему.
– Сочинил?
– Сломал телефон, – я достал из кармана и показал Гене. – Не знаешь, где можно быстро отремонтировать?
Он взял телефон в руки, покрутил.
– А что с ним не так? Повреждений не заметно.
– В лужу уронил.
– Знаю сервис недалеко от моего дома.
– А поближе?
– Поближе не знаю.
– Ладно.
Мы как раз добрались до кабинета полифонии, навстречу нам открылась дверь и из нее кто-то выскочил и угодил прямо в меня. Девушка ткнулась мне в плечо щекой и ойкнула.
– Извини, – сказал я и увидел, что это Валерия.
– Ничего, это я не смотрю, куда бегу, – она улыбнулась, узнав меня. – Привет. И не забудь про завтра.
– Не забуду, – сказал я и, глядя как она мне улыбается, а потом как она уходит, попытался вспомнить, что именно я должен не забыть про завтра.
– Завтра? – у Гены глаза на лоб полезли. – С Лерой?
– Да тихо ты, – шикнул на него, потому как мы уже зашли в кабинет, а он орет ее имя во всеуслышание.
Мы расположились за своей партой и Гена принялся корчить мне многозначительные рожи и шептать:
– Завтра? Свидание с Лерой?
– Нет. Просто в этом семестре нас поставили вместе по классу ансамбля.
– Это все равно что свидание. Вдвоем, под романтичную музыку. Что играете?
– Рахманинова.
– Вот, всё правильно: вдвоем под романтичную музыку.
– Не мог бы ты помолчать? У тебя громкий шепот, – постарался я осадить Гену. Голова болела уже с двух сторон. Как высижу все пары сегодня? Обернулась Таня с первой парты и заинтересовано глянула на меня. Услышала, значит.
– Про интермедию лучше расскажи, – сердито прошипел я Гене.
– А что про нее рассказывать? Ее показывать надо.
– Вот и сыграешь сейчас, когда Юрий Васильевич придет.
В ту же секунду он вошел в класс, как по заказу.
– Здравствуйте, ребята, – сказал нам. Мы поздоровались в ответ, а Гена действительно поднял руку и попросился сыграть начало своей фуги.
Играл он сбивчиво, а Юрий Васильевич стоял сзади и смотрел через Генино плечо в ноты. Понять что-то из его игры можно было, только обладая очень хорошим воображением. И Юрий Васильевич понял. Когда Гена доиграл, он сказал:
– Хорошо, Геннадий. Сократи интермедию вдвое и будет совсем отлично. В самом начале фуги такая длинная интермедия ни к чему. Вот в разработочном разделе очень даже хорошо будет слушаться большая интермедия.
Гена ничего не ответил, ссутулился, забрал свои ноты и вернулся на место.
– Не расстраивайся, тебя же похвалили, – сказал я ему. Гена насупился и молчал.
– А тем, кто еще не сочинил тему для фуги, хочу напомнить, что экзамен всего через три месяца.
– Четыре… – прошептал кто-то. Скорее всего, Вера: у нее тоже тема не написана.
Юрий Васильевич посмотрел на Веру.
– Если не получается сочинить, всегда можно обратиться к народной музыке. Как говорил Михаил Иванович Глинка, «создает музыку народ, а мы, художники, ее только аранжируем».
– А можно прям любую песню взять и сделать из нее фугу? – заинтересовалась Вера.
– Не любую, а только ту, которая ляжет на полифоническую ткань. Старайтесь не брать слишком длинную тему – сложно будет с ней работать. Не более двух тактов. Народные песни – поистине кладезь музыкального материала, – сказал Юрий Васильевич и выразительно посмотрел на меня. Зачем? Не собираюсь я писать фугу на народную тему. Как будто я не в состоянии сочинить собственную!
– Народная музыка – это естественный отбор в действии, – сказал я неожиданно для себя. Все на меня обернулись, а Юрий Васильевич сделал заинтересованное лицо и кивнул трясущейся головой – продолжай.
– На предмете «Народное творчество» нам рассказывали, что песни передаются из уст в уста и таким образом веками шлифуются, улучшаются. А я другого мнения.
– Так, – еще раз кивнул Юрий Васильевич. Кажется, ему понравилось, что я заговорил – обычно на лекциях я отмалчивался. Он прошаркал два шага к своему столу, как столетний старик, и уселся на его краешек, как подросток. Приготовился слушать.
– Сочиняет песню кто-то один, ну или в соавторстве. А потом песня начинает гулять из уст в уста, по разным людям – и одаренным и не очень, и с хорошим слухом и без слуха. Я хочу сказать, что необязательно до нас дошли только лучшие образцы песен. Вполне возможно, что некоторые еще лучше тех, что мы знаем, сгинули, потому что их испортили неудачной переделкой или плохим исполнением. Песни превратились в скучные и неинтересные и их забыли.
Я замолчал. Стало тихо, как в гробнице. Юрий Васильевич подумал с минуту, а потом сказал:
– Интересная точка зрения, Илья.
– И я не считаю это творчество народным. Сочинил песню все равно кто-то один. А потом песне либо повезло, либо нет. Либо она осталась в веках, либо пропала без вести, как это бывает с людьми, – сказал и сразу сообразил, что сказал. Щеки запылали, и я опустил лицо к парте. Все как назло уставились на меня, даже Гена. Но они же не в курсе, что у меня папа пропал без вести.
– Может, ты и прав, – глубокомысленно изрек Юрий Васильевич. – Но теперь, с нотной записью, мелодия не пропадет без вести, – бодро добавил он. – Так что, Илья, когда сочинишь тему для фуги – сразу запиши и неси на урок. Посмотрим, поиграем.
Когда мы с Геной вышли после пары, в коридоре караулила Даша. Гена глянул на нее и предпочел заспешить в библиотеку.
– У тебя телефон не отвечает со вчерашнего дня, – сердито заявила Даша, когда Гена скрылся за поворотом.
– Знаю. Он сломался.
– Мне надо с тобой поговорить.
– У меня сейчас история музыки.
– Опоздаешь, значит.
Мы вышли на лестницу и встали в пролете между этажами – наиболее безлюдном месте.
– Что у тебя с Леркой? –
