Почти 15 лет - Микита Франко
Теперь, когда самая черная тьма опустилась на землю, Лев заметил, что вдалеке пропала деревушка, из которой они следовали, а ещё небольшие строения и водокачка. Появилось ощущение абсолютной пустоты.
Найдя удобное положение на толстой ветке, Лев вытащил мобильный из внутреннего кармана куртки и, онемевшими от холода пальцами, набрал Славу – это был видеозвонок. Конечно, куда более щадящим для слабого сигнала был бы простой звонок, но так хотелось на него посмотреть…
Слава ответил сразу, посмотрел на него с экрана запикселенным квадратом, на котором едва угадывались глаза, нос и рот, и всё равно, даже такой, он вызвал во Льве всплеск нежной радости: Слава, Славочка…
— Я так соскучился, — сразу признался он.
Слава скрипуче рассмеялся:
— Я тебя почти не вижу, почему так темно?
— Сейчас ночь.
— А у вас там костра нет или другого освещения?
— Я на дереве. Ловлю связь, чтобы позвонить тебе.
Маленькие пиксели-квадратики растянулись на Славином лице в улыбку.
— Смотри не свались, — фыркнул он, плохо скрывая удовольствие от стараний Льва. – Как прошел ваш день?
Лев отчитался перед Славой за каждый шаг: как развлекал, чем кормил и куда уложил спать. Между делом сказал, что поговорил с Мики («Он согласился на диагностику и лечение») и разрешил Ване уйти в лагерь к хиппарям стучать по барабанам.
— Что за хиппари? – переспросил Слава.
— Не знаю, наркоманы какие-то, — легкомысленно ответил Лев.
— И ты отпустил нашего сына к наркоманам?
— Ну, это ж младшего, а не старшего.
— Тогда порядок, — Слава покивал. – И как, ему понравились барабаны?
— Боюсь, что да.
— Боишься?
— Боюсь, тебе придется поставить барабанную установку дома и конфликтовать с соседями.
— Ну, соседей, пожалуй, оставлю на тебя.
Он то ли шутил, то ли говорил всерьёз, а у Льва заходилось сердце: если соседи на нём, значит, они… и его соседи тоже, да? То есть, они будут жить вместе, в одном доме, с этими самыми соседями?
Слава, будто читая мысли, немного скованно сообщил:
— Я как раз хотел сказать, что, может, как вы вернетесь домой, ты тоже вернешься домой? Ну, совсем, сюда.
Лев сделал вдох, удерживая себя от по-детски радостного вскрика: «Что?! Конечно! Да! Сто раз да!», и вместо этого весьма сдержанно уточнил:
— Думаешь, мы уже готовы?
— Кажется, у нас неплохо получается.
— Да… Да, давай.
— Мы уже больше полугода встречаем каждое утро не вместе, — произнёс Слава. – Можешь в это поверить?
В это не нужно было верить, это было абсолютнейшей правдой само по себе, но Льву всё равно сделалось жутко: как долго…
— Не могу, — честно сказал он.
— Я тоже…
Слава притих, и Лев, чувствуя необходимость закончить разговор на хорошей ноте, спросил:
— А как проходят твои дни?
— О, — Слава сразу же оживился. – Я много рисую и занимаюсь кавказскими танцами. У нас там тако-о-о-ой педагог…
— Какой?
И Слава, забываясь от восторга, начал увлеченно рассказывать, какой этот некий Мурат талантливый танцор: как он чувствует ритм, какое у него красивое тело, как он умеет «становиться продолжением музыки, будто одно целое», и как вдохновил Славу не только продолжать занятия танцами, но и искать себя в рисовании, больше погружаясь в мир разного искусства. Каждое определение – «красивый», «талантливый», «чувствующий» — било Льва по сердцу, и уже к концу Славиного рассказа он ненавидел этого Мурата.
Но не Славу.
Славе он желал только счастья.
— Я рад, что ты хорошо проводишь время, — он выжал самую искреннюю улыбку, на какую был способен.
Только, кажется, Слава всё равно почувствовал неладное. Потому что, тускнея, он уточнил:
— Ты… ревнуешь?
Лев помнил, что главное – это прямо говорить о чувствах, поэтому сказал:
— Да. Но я знаю, что это моя проблема. Ни ты, ни Мурат, ни танцы здесь не причём, поэтому даже не переживай об этом.
— Хорошо, — не сразу откликнулся Слава.
— Серьёзно, — повторил Лев. – Не бросай только потому, что я заревновал. Я знаю, что поводов нет, умом знаю, мне надо только сердцем догнаться.
Помолчав, Слава, будто расслабившись, ответил:
— Я люблю тебя.
— А я – тебя.
— Жду дома. Спокойной ночи.
— Спокойной ночи.
Он сполз с дерева, как растекшееся желе: обнял ствол, некоторое время представляя, что обнимает Славу, потом перевернулся на другую сторону, как ленивец, и спустил ноги на землю.
Лёг рядом с Ваней в палатку, и заснул, едва забравшись в спальный мешок. Это была очень спокойная ночь.
Слава [84]
Два дня. Они должны будут вернуться через два дня. Слава зачеркивал даты на календаре и следил за передвижением их старенькой Киа Рио по гугл-картам: сегодня они будут в Иркутске, а завтра уже подберутся к Кемерово, а послезавтра…
Он уже выбрал, каким комплектом белья застелет кровать для их первой ночи после долгой разлуки: тем скучным, белым, в едва заметную крапинку. Он даже попробует выгладить его утюгом, хотя таким извращением всегда занимался Лев – Слава даже вещи не всегда считал нужным гладить, не говоря о постельном белье.
И, конечно же, еда. Главным по части готовки тоже был Лев, но Слава всё равно пообещал себе приготовить те странные куриные котлеты на пару, которые так обожают дети.
Ещё нужно будет купить любимое печенье для Вани, шоколадку с орешками для Мики, составить список всех сериалов и фильмов, которые Слава на протяжении полугода смотрел один, вопреки всем разногласиям думая: «Надо будет показать Льву».
А ещё… А ещё он решил, что готов. Ночью, когда они решат заняться сексом, он позволит себе расслабиться в теплых руках Льва, и скажет: «Давай сегодня поменяемся?»
Вот он, камень, летевший в огород Славы каждую их ссору – сразу после «А напомнить тебе, что ты сделал с Мики?». Слава мысленно перехватывал его, чтобы навсегда поставить точку в этом вопросе: он сделает это, он готов.
И он много думал над своей готовностью, которая – и это было ему очевидно – не имела ничего общего с желанием. Он по-прежнему
