Крольчатник - Ольга Владимировна Фикс
Жили отец с мачехой в Огайо, в собственном загородном доме. Оба они где-то служили и были вроде бы достаточно обеспечены. Детей у них не было, мачеха не писала почему, но общий дух письма позволял заключить, что детей у них нет по ее вине, каковую вину ситуация, сложившаяся с Ольгой, давала ей неожиданную возможность искупить.
Нельзя сказать, что получение этого письма немедленно сделало Ольгу счастливой. Однако же из Ольгиных глаз исчезло выражение тоскливой безнадежности. В тот же день Ольга съездила в Москву и подала документы на загранпаспорт. Оставалось дождаться его получения, одновременно предпринимая всяческие хлопоты насчет билетов. Словом, через месяц, максимум через полтора, Ольга рассчитывала отчалить в Америку. Время же до этого Ольга скрепя сердце собиралась прожить у мамы Нели.
Однако больше всего Марину поразило то, что с момента получения письма Ольга практически перестала совсем замечать Дениса. Она бегала по дому, на ходу подхватывая на руки и целуя своих детей, суетилась, собирая документы и вещи, без конца что-то напевала. Крыса Арчи с трудом удерживалась на ее плече, отчаянно балансируя длинным бархатистым хвостом. Но на Дениса Ольга даже и не смотрела. Наоборот, Марина несколько раз замечала, как он следит за Ольгой глазами, удивленно и как бы даже немного тоскливо. Казалось, что ему теперь все время чего-то не хватает, недостает.
За обедом их всех несказанно удивил Володя. На вопрос, что они с Катей собираются делать дальше, Володя уверенно ответил, что уже договорился обо всем с Бруно. У него в квартирке внутри конюшни есть две незапертые комнаты. Володя станет работать на конюшне вместо уезжающей Жени, а Катя, когда оправится после родов, сменит второго конюха, который как раз собрался с сентября уехать учиться.
Против тройняшек Бруно нисколько не возражал, наоборот, говорил, что это будет забавно. К тому же и козьего молока там было навалом, на тот случай, если у Кати не хватит своего молока на троих.
– Что ж, – заметил на это Валерьян, – неплохо это у вас получилось. Заодно присмотришь там за нашими лошадьми.
Алена, поразмыслив, согласилась оставить Соню у Вальки, по крайней мере на первое время, а то он еще с ума сойдет!
Денис, однако, ничем не показывал, что его огорчает предстоящая разлука с Никитой. Марину, знавшую его отношение к детям, это несколько удивляло.
Про Дениса вообще никто ничего не знал: ни где он собирается жить, ни чем займется. Предполагалось, что жить он вернется к родителям. Сам Денис никому про это ничего не говорил, но ведь особых конфликтов между ним и его родителями никогда вроде не было, никто, во всяком случае, ничего такого за ним не знал. И потом, принимая во внимание учебу Дениса на медицинском, его работу в клинике и кучу самых разных тусовок, где его одинаково считали за своего, ситуация Дениса казалась самой что ни на есть благополучной. Марину, однако, настораживало, что сам Денис постоянно молчал. В нем как будто что-то оборвалось, и жил он сейчас как-то по инерции. Лицо его, по-прежнему ангельски прекрасное, казалось теперь лицом не человека, а статуи. Алена делала время от времени попытки его расшевелить, но даже у нее ничего не выходило.
Ночью Марину разбудил стук в дверь. Считая, что это приехал Сережа, она открыла дверь как была, даже без рубашки.
Там и в самом деле стоял Сергей, только он был не один. За дверью около него стояли и Денис, и Валерьян, и Женя, и все остальные. Глаза у всех как-то странно блестели.
– Маринка, спускайся к нам! Мы там камин растопили! Нет-нет, не надо, не одевайся!
Марине показалось, что это снова какой-то сон. Она послушно шла вслед за ними по лестнице. На Сергее были майка и шорты, на остальных ничего. При входе в столовую Сергей нерешительно помедлил и расстегнул ширинку. Шорты упали на пол, майка полетела следом за ними.
В столовой собралось все взрослое население Крольчатника, кроме уехавшей накануне Маши и Кати, про которую Володя сказал, что «эта корова спит опять каменным сном и разбудить ее нет никакой возможности».
На столе стояла бутылка с гавайским ромом. Ее пустили по кругу, и каждый сделал глоток густой, тягучей, обжигающей горло жидкости, от которой кровь побежала быстрее по жилам. Стол был отодвинут в сторону, больше того, с ним произошла совсем уж невероятная вещь: его сложили! Присутствующие улеглись на открывшееся перед ними необозримое пространство ковра. На голых, мокрых от пота телах приплясывали огненные блики. Марина почувствовала, что кто-то ее обнял и потянул вниз. Обернувшись, она увидела, что это Денис. Но как же тогда Сережа? И тут Марина заметила, что Сергей уже откатился к подножью рояля в обнимку с Аленой. Ах так? Ну что ж, в таком случае Марина тоже не будет стесняться! Мгновение спустя она уже обо всем забыла, растворяясь в полузабытых ощущениях Денисовой близости. Впрочем, что бы там ни сохранила Маринина память об их с Денисом прежнем совместном опыте, все это было лишь бедным отражением того, что происходило с ними сейчас.
– Я люблю тебя! – кричала в исступлении Марина, нисколько не заботясь о том, что Сергей мог ее слышать. Хотя, скорее всего, ему сейчас было не до того.
– И я! – выдохнул Денис Марине в самое ухо и откатился в сторону, предоставляя ее в распоряжение кого-то другого. Марина собралась с силами и наконец сумела раскрыть глаза. Над ней нависало искаженное страстью, совсем не детское лицо Володи. Марине еще предстояло узнать, что кое-что другое у Володи развито тоже отнюдь не по-детски.
Повернув голову, Марина увидела совсем недалеко от себя Сергея и Ольгу. С другой стороны слышались громкие стоны Жени.
Трудно сказать, сколько раз за ночь сменялись на ковре пары. К утру, однако, все так устали, что так и уснули, сплетясь на ковре в немыслимый какой-то клубок.
Их разбудил зверский холод. Марина с Сергеем, пошатываясь, с трудом поднялись с ковра. Вокруг них все тоже поднимались и разбредались потихоньку по своим комнатам.
Марина с Сергеем тоже поднялись к себе, сели на кровать, пряча друг от друга глаза. Наконец Марина подняла голову и посмотрела в лицо Сергею.
– Ну? – сказала она, точно бросаясь в холодную воду. – Что ж мы теперь делать-то будем?
Сергей немного помолчал и нерешительно улыбнулся.
– Самое обидное, – сказал он, – если и следующий твой ребенок снова окажется не от
