Аттестат зрелости - Илана Петровна Городисская
– Мне кажется, – взвешенно предположила Мейталь, – ты дешевишь. Колеса тоже чего-то стоят.
– Скоро, скоро. Скоро начнутся в том числе и граммы, – успокоил ее Наор. – Но тогда я уже выйду из игры. Именно для этого ты мне и нужна с твоими связями. Я не сумею. Мне от нее ничего, кроме секса, не нужно.
– Ладно, – согласилась Мейталь. – Только одно условие: я хочу тоже присутствовать при раскрутке.
– Я полагаю, что проблем с этим не будет. Ты – своя.
Как бы Лиат ни ненавидела этих провокаторов, что втоптали ее и Шахара в грязь перед всем классом, она почувствовала, что была с ними заодно против Галь, которая, как выяснялось, продолжала получать сексуальное наслаждение даже сейчас, в свои самые трудные времена. Пусть ей не удалось прикончить Галь в том туалете – не беда! Наор и Мейталь сделают это за нее. Злорадство обуяло девушку, глаза ее заблестели враждебным огнем. Но она настолько внимательно слушала, что случайно создала шум – настуила на брошенный кем-то пакет из-под вафлей, который раньше не заметила.
– Эй, кто здесь? – закричал Наор.
Не успела Лиат опомниться, как оказалась лицом к лицу с теми, кто могли ее тут же стереть в порошок. Торжествующая улыбка исчезла с ее лица.
– Как ты здесь оказалась? – сурово спросила ее Мейталь.
– Случайно, – лепетнула Лиат, цепенея от страха.
– Давно?
– Давно.
– Что ты слышала?
– Все, – с трудом выдавила Лиат, поняв, что ей деваться некуда.
Она вся сжалась, прижавшись к сырой стене, и испарина на ее теле вновь сменилась холодным потом. Она попалась на крючок наркодельцам! И где? В своем же классе! В первый раз в жизни Лиат Ярив попала в одну из тех ужаснейших ситуаций, которые до сих пор видела только в кино, и за которую ее непременно постигнет беспощадная расплата. Таким людям, как королям шпаны, не составит труда убрать свидетеля с дороги. Тем более, что Мейталь наверняка захочет сполна отомстить ей за нанесенное ей оскорбление.
И, словно в подтверждении этих ее мыслей, Мейталь, совершенно ледяным тоном, обратилась к Наору:
– Ну что, что нам теперь с ней делать? Решать надо быстро.
Треск звонка, словно гром среди серого неба, пресек ее на последнем слове. У Лиат чуть-чуть отлегло от сердца. Сейчас она могла сослаться на урок и бежать с проклятого заднего двора. Но куда там! Пара подонков вовсе не торопилась в класс. Напротив, опустевшие окресности заднего двора были им очень на руку. Оба, насмешливо переглянувшись, надвинулись на Лиат, как два тарана. Как та ни умоляла отпустить ее на урок, кольцо вокруг нее сжималось все плотней и плотней.
– Подождите! – вдруг закричала Лиат, вытянув перед собой свои тонкие руки. – Я одобряю и поддерживаю вас! Галь всего этого заслуживает.
Откровенная издевка во взглядах нападающих сменилась другим, неописуемым выражением. Они застыли на столь близком расстоянии от коротышки, что ее дрожащие пальцы почти касались их грудей. Оторопелые, все трое казались единой скульптурной композицией.
Судорожно взвесив свои шансы, и поняв, что терять ей нечего, Лиат, не опуская рук, сумбурно заговорила:
– Я не вру! Я, в самом деле, не желаю Галь добра. Немало я от нее вытерпела. Не уж такая она и безобидная, как кажется. Я ее ненавижу! Раньше терпела, сейчас – открыто ненавижу! Мы солидарны в нашей ненависти к ней. Я не смогла ее прикончить, но полагаюсь на вас. Пусть она сядет на иглу, пусть пойдет по рукам, – мне то что? Что хотите с ней делайте. Я никому не расскажу, клянусь! Я стану немой и слепой ради вас, но только не щадите Галь. Станцуем на ее могиле!
– Ты врешь, уродка! Ты все придумываешь! – заорала "королева".
– Нет-нет, клянусь!.. Ну, что мне сделать, чтобы ты, Мейталь, мне поверила?
Физиономия разьяренной фурии Мейталь, против ее воли, расплылась в улыбке. То, что Лиат обратилась к ней по имени после того, как публично назвала «сволочью», да еще с таким потрясающим выражением лица: горящими мольбою глазами, пересохшими от волнения губами и крупными каплями пота на лбу распологало к снисходительности. Даже Наор отступил от нее на шаг и хмыкнул. Эта маленькая дрянь явно знала, что говорила. Более того: она теперь была на все готова ради своей полной победы над Галь, – пусть даже чужими руками, – и ради спасения своей шкуры.
– С чего ты решила, будто я ненавижу ее? – спокойно спросил он. – Я ненавижу ее бывшего… твоего нынешнего парня. Это – да. А она причем?
– Я так поняла…
– Не важно. Что же ты сделаешь для нас?
– А… что вам нужно?
– Сейчас у меня развязался шнурок. Завяжи!
Он специально, незаметно, наступил себе на кончик шнурка и подвинул ногу. Длинная черная полоска легла на сырой асфальт рядом с его кроссовкой, и он пальцем указал на нее Лиат.
Девушка поняла, что ее и тут ставят на колени. Физически. Ее падению настал предел, такой глубокий, что ниже было уже некуда. И что, если сейчас она опустится выполнить унизительный приказ короля шпаны, то никогда уже не встанет. С другой стороны, если она откажется, ее прикончат.
Лучше всего об этом заявлял угрожающе направленный на Лиат носок кроссовки парня. Шнурок лениво ерзал по ветру на грязном, кое-где в трещинах, асфальте. От пристального взгляда на него девушке показалось, что она видела змею. Ядовитая черная змейка ползком, извиваясь, медленно подползала к ней, словно напрашиваясь в руки. Бежать от нее было некуда. Весь мир Лиат в один момент оказался загнан в замкнутое пространство между гладкой высокой стеной и проклятой змеей… Нет, лучше пусть ее убьют, сейчас же, здесь же, чем она выполнит приказ!
Тем не менее, Лиат покорилась. Не глядя Наору в глаза, она согнула сперва одно колено, затем второе, опустилась на асфальт, брезгливо коснулась шнурка и с усилием проделала простое и легкое действие, каждый миг ожидая, что крепкая подошва ботинка "королевы шпаны" Мейталь все-таки обрушится на ее голову. Но ничего не произошло. Наор и Мейталь молча, с презрением наблюдали за ее внутренней борьбой.
– Посмотри на нее, – еле выговорила Мейталь, – как она унижается. Видимо, слишком сильно насолила ей прежде ее соперница.
– И все это – из-за идиота, не стоящего их обеих, – как эхо подхватил Наор.
Больше, пока, не прозвучало ни слова. Член бывшей шестерки, отличница, любовница Шахара ползала на коленях по вонючему асфальту и дрожащими руками завязывала Наору шнурок.
Между тем, ее мучители многозначительно переглядывались. Эта сучка во второй раз предала свою подругу, несмотря на то, что та, с пеной у рта, защищала тогда ее безумную выдумку о Томере, и всю жизнь, буквально, смотрела ей в рот. Кто поручится, что она не предаст теперь и их? Им нужно было повязать коротышку с собой, однако так, чтобы
