Господи, напугай, но не наказывай! - Леонид Семенович Махлис
Что может быть более вдохновляющим, чем видеть, как расширяется пространство внутренней свободы. Но что дальше?
МЫШИНИСТ ЛЕВА МОДЕЛЬ
Я вынужден вновь вернуться к мышам, с которыми, у нас, людей, не так, оказывается, все просто складывается. В первой части я сетовал на их плодовитость и неистребимость. Теперь — пришло время поразмышлять об их явном превосходстве над родом человеческим.
Что бы нам ни говорили, но инстинкт самосохранения у мышей развит не в пример нашему. Еще Плавт восхищался смышленостью мышки: «Представьте, она никогда не доверяет свою жизнь только одной дырке». О людях такого не скажешь.
Их благородная окраска стала символом скуки и бесталанности, приспособленчества и душевной мимикрии. При этом люди, прикрывая собственную серость, рядятся кто в красное, кто в коричневое и устраивают такую мышиную возню, что от них самих остается очень мокрое место.
Страх перед их сородичами испокон века был сравним лишь со страхом перед нечистой силой. При их виде девушки теряли сознание, а мужчины с усами хватались за пистолет.
Нет, конечно, рождались ученые чудаки, которые объявляли мышек самыми чистоплотными существами на свете. Но это были, разумеется, псевдонаучные трактаты. Они изымались из обращения, а их авторы обвинялись в преступных связях с враждебными роду людскому элементами.
А попробуйте в России сказать доброе слово о Микки Маусе. Из «патриотической» печати я узнал, что только евреи с их мизантропическими извращениями могли очеловечить презренную тварь, способную скорее разносить чуму, нежели развлекать и воспитывать. А уж сделать из грызуна культурный символ целого народа может только грызуноподобный. Граждане, чего вы ждете? Что еще уготовили эти аспиды для несчастного русского народа? Пауков, змей или, если повезет, белую акулу?
А между тем, мышь ведет свой род от аристократических пращуров, которые и в битвах отличались, и без труда превращались в ухоженных лошадей. А сколько их соплеменников со времен Гофмана отдало жизнь науке? И пришел день, когда без них стали немыслимы высокие технологии.
Но и русская мышка способна не только репку дергать. С этим сегодня справится самый захудалый свеклоуборочный комбайн. Мыши, свившие гнездо в самом укромном уголке Марьиной рощи — Уголке Дурова, — пошли дальше своих соплеменников. Они оказались вовлеченными… в правозащитную деятельность. Вот, как это было.
В коридоре, куда выходила «сцена» «Мышиной железной дороги», к ней подводили группу. Разъезжался занавес, включалось освещение, и экскурсовод заводил актуальную сказку про умных мышек, которым «надоело жить в зимней стране и они решили отправиться на юг». Тут из папье-мышиного туннеля выезжал поезд, набитый грызунами, менялось освещение и ландшафт. Колючие, неприветливые ели превращались в пыльные пальмы. Название страны мышиного исхода в сказке отсутствовало. Наверное, какая-нибудь Норвегия, потому что никто не спрашивал у мышек ни билетов, ни виз. Им даже не надо было заботиться о багаже. Все было буднично и весело. Как в известной басне Лафонтена о мыши, превращенной в девушку. Но в весьма вольном, осовремененном пересказе Виктора Шкловского («Письма не о любви»). Девушке в конце истории вручают «мышиный паспорт», с которым «прописывают во всех странах».
Сбоку от этого ассамбляжа была неприметная дверь, которая вела за кулисы, точнее в вытянутую кишкой каморку шириной — двоим не разойтись. Но и в одиночку там не всякий выдержит. Оказаться внутри без предварительной тренировки — пасть смертью храбрых, потерять сознание на второй минуте от чудовищной, неукротимой вони. В глубине этой мышиной норы — полки для клеток, в которые мышек за хвостики вернут по возвращении на родину. И проделает эту нехитрую операцию еврейский юноша Лева Модель, которого я окрестил «мышинистом».
Лева тоже был «трудоустроен» на свою должность. Но не папой, как я, а милицией, и трудился под ее гласным надзором. Мне однажды выпала честь откачивать молодого лейтенанта, которому поручили навестить в порядке надзора подопечного на рабочем месте. Он возник в «кишке» в самое неподходящее время — когда Лева проставлял свою подпись на моем письме в защиту еврейского активиста Валерия Кукуя, осужденного в Свердловске. Глотнув испарения мышиного помета, лейтенант медленно поднял руку к голове, словно отдавая честь, и начал стекать по стене. Я едва успел подхватить его и дотащить до единственной табуретки. Лева протянул ему чашку с водой. Придя в себя, лейтенант глупо улыбнулся, потом, снова посерьезнев, внятно произнес «крысы» и выскочил наружу.
— Лабораторный эксперимент на животных дает замечательные результаты. — Сказал я. — Но с клиническими испытаниями мы, кажется, поторопились.
— Даже власти не выдерживают атмосферы, в которой мы живем. — Задумчиво констатировал Лева.
Перед началом каждой экскурсии Лева виртуозно ловил мышек за хвосты и заталкивал их в вагончики. У него был свой ноу-хау. Чтобы подавить их волю к сопротивлению, Лева щедро устилал полы транспортного средства семечками. По возвращении из путешествия мышки уже не могли рассчитывать на столь нежное обращение. Лева просто, как картошку, пересыпал их из вагончика в клетки.
Провинность же перед властью состояла в том, что Модель принес в ОВИР приглашение от родной сестры, жившей в Америке, и попросил выдать визу. Уже на следующее утро он обнаружил в почтовом ящике повестку в милицию, где ему дали две недели на трудоустройство.
В те дни многие в Москве были шокированы недавно закончившимся ленинградским процессом «самолетчиков». Задуманный группой евреев угон самолета с кодовым названием Операция «Свадьба» провалился. (Не знаю, ведали ли заговорщики, что на профессиональном жаргоне гэбэшников так называли операции по проникновению в иностранные посольства). Два фигуранта — Эдуард Кузнецов и Марк Дымшиц приговорены к смерти. Со дня на день должен быть ответ Верховного суда на кассацию. Что сулит неправедный суд нам, тем, кто пока еще на свободе и с которыми пока разговаривают? Все шепчутся, напоминают о «деле врачей», о готовящихся погромах и арестах. Я уже «в подаче», а следовательно, начнут с меня. Наш единственный расчет и надежда на широкую гласность и поддержку Запада. Теперь надо не просто писать письма, а привлекать как можно больше подписантов. Привлечь к себе внимание любой ценой и заманить врага в
