Восемь тетрадей жизни - Тонино Гуэрра

влюбилась, и это было первый раз в ее жизни. Они гуляли, держась за руки. Потом она возвратилась и снова закрылась в своем доме. Старик пришел посмотреть платье и сапожки и узнать, как прошло путешествие. Феодора не призналась ему, что влюбилась. Возвратилась в город, чтобы тайно встретиться с юношей. Старик ничего не заметил. Вечером, после их второй встречи, старик принялся рассказывать Феодоре свою самую сильную любовную историю. Сказал, что когда он был молодым и служил приказчиком в обувном магазине, у него произошла удивительная встреча с женщиной, которая была старше его. Она приехала из маленького городка. Потом они встретились во второй раз, гуляли под арками города и целовались в церкви. Феодора слушала в темноте, затаив дыхание. Все, что рассказывал старик, произошло с ней самой и с юношей из города. Но самым волнующим было другое. Старик начал рассказывать о своем третьем свидании, которое в жизни Феодоры еще не случилось, и говорил, быть может, о будущих отношениях с юношей. Третья встреча началась с телефонного звонка: он позвонил сказать, что приехал в городок и хочет провести с ней ночь. Старик прервал свой рассказ, потому что в квартире раздался телефонный звонок. Феодора застыла изумленная, но потом протянула руку и взяла трубку. Это был юноша, он звонил ей с вокзала, чтобы сказать те же слова, которые старик говорил когда-то девушке. Она кладет трубку и поворачивается к мужчине. В комнате темно, и Феодора не знает более, кто с ней рядом: юноша или она сама живет в прошлом старика. Она прижалась к этому телу, которое показалось ей молодым, и тогда случился, произошел между ними «трепет воробья».

XX

АРМЕНИЯ

Твои глаза

Полны камней,

Молитвами размытых —

Их руки веры сотворяли.

Армения, Благословенна будь!

Твои полеты ввысь,

По вертикали во времени —

Ему не удалось

Согнуть твоих плечей.

Ты движешься в пространствах,

Которых нет,

Лишь в памяти живут:

Воспоминанья о былом

Летают грезы,

Похожие на майских светлячков.

XXI

ШАХМАТНАЯ ПАРТИЯ

Англичанин и русская познакомились на Капри, и был у них короткий, но сокрушительный роман. После того англичанин уехал в Лондон, а русская вернулась в свои бескрайние просторы. Они решили продолжить свою любовь, играя долгую шахматную партию на расстоянии. Время от времени приходило письмо из России с очередным ходом, и время от времени приходило в Россию письмо с цифрами из Лондона. Между тем англичанин женился, и у него родилось трое детей. И русская счастливо вышла замуж. Шахматная партия длилась двадцать лет — по одному письму раз в пять или шесть месяцев. Пока однажды англичанину пришло письмо с таким коварным ходом конем, что он съел королеву. И англичанин понял, что этот ход сделала другая персона, чтобы уведомить его о смерти любимой.

XXII

СНЕЖНЫЙ ПОЛ

Когда осматривали дом в старом районе города, нашли, что Ширикава уже умер от голода в своей спальне. В квартире еще было две комнаты. Обе без мебели. Лишь в первой стояли три черных стула европейского типа у самого окна, как бы для людей, готовых смотреть из него на тысячу листьев платана. Однако позже стало ясно, что стулья предназначались для трех худющих котов, составлявших компанию старику. В третьей комнате пол был покрыт слоем белоснежного риса. Ширикава родился в Кикибу, деревне на севере Японии. Молодым он играл на маленьком ко-даико[4] во время процессий по случаю первого снега.

Почему Ширикава умер от голода, имея в распоряжении столько риса?

Когда его унесли на носилках, кто-то попробовал лечь на койку, как ложился Ширикава. Положив голову на подушку, увидел коридор, за ним комнату с рисовым полом. У него возникло нежное впечатление снега, а серая стена в глубине казалась холодным зимним небом.

После долгих расспросов, удалось узнать от соседей, что Ширикава вот уже несколько лет очень тосковал по снегу. И в самом деле, в этих краях никогда не шел снег.

XXIII

ПОСЛЕДНИЙ КРИК ТИРАНА

Правил он огромными, но несчастными землями, которые дважды поражала бубонная чума, и теперь умирал в одной из зал своего дворца.

Напоследок тиран повелел созвать большую часть подданных, с которыми жестоко обращался: и женщин, которых насиловал, и слепых, хромых, калек, пострадавших от его зла. Он хотел, чтобы на весь народ, столпившийся в зале, и вдоль лестниц, стоявший коленопреклоненным во дворе, упал его предсмертный крик: «Я умираю довольным, потому что знаю, что никому не сделал добра!»

XXIV

ТРОИЦА

Одному человеку сказали однажды, что он дерево. Испугавшись, побежал посмотреть на себя в зеркало и увидел, что он жаба.

XXV

ЧЕРНЫЕ ШАРЫ

В ста километрах от Нью-Йорка на болотистом месте есть огромный дом, сооруженный группой хиппи из бумаги. Железный каркас оплетен проволокой как паутиной, и на него они набросали всю бумагу, собранную во время забастовки нью-йоркских мусорщиков. Бумагу залили гудроном от воды и ненастья. Внутри — нагромождение маленьких комнатушек с квадратными и круглыми куполами. В каждом помещении — семья. И с семьями весь их скарб: тряпки, одеяла, мешки, граммофоны, пластинки, стаканы, тарелки, дети, свечи.

И эти самые хиппи участвовали в Дне поминовения. Они молча шли по улицам Нью-Йорка. Море шагающих ног, тысячи зажженых среди белого дня фар такси. И все они видели пятьдесят тысяч черных шаров, поднимающихся в небо Нью-Йорка. Каждый шар означал американского солдата, погибшего во Вьетнаме.

Потом они вернулись в свой дом, туда, вниз, на болото. И через неделю заметили на горизонте черное облако, которое опускалось на их болотистую землю. Казалось, это облако птиц или саранчи. Но это были те черные шары, которые прилетели с нью-йоркского неба. Был солнечный день, но в какой-то момент на все вокруг упала тень — это шары начали опускаться вниз, касаясь земли, отяжелевшие от влаги. Ни у кого не хватало смелости поднять хоть один черный шар. Даже у детей. Смотрели растроганные на это море шаров целый день и следующий день тоже. Пока не увидели, что они постепенно сморщивались, теряли воздух, как последний вздох солдат, погибших на войне. Земля была покрыта этими черными сморщенными шариками. На третий день собрали их один за другим и похоронили. А когда закопали, пели несколько часов жалобную песню боли.

XXVI

ЖЕРТВОПРИНОШЕНИЕ

Я выучиться смог,

Лишь матери моей благодаря.

Она крест ставила в том месте,

где имя пишут прописью обычно.