Страшный доктор. Реальные истории из жизни хирурга - Натан Иванович Варламов
Я попросил отвезти старушку в перевязочную и подготовить набор на дренирование. Да, все тот же набор. Больница-то городская, денег в бюджете, естественно, нет. Соответственно, и набор один и тот же. Что плевральная, что брюшная – любые полости мы делаем одним и тем же троакаром. Сам прокол брюшной стенки осуществляется по средней линии живота, посередине между пупком и лонной костью. Перед пункцией в идеале необходимо убедиться в наличии свободной жидкости в брюшной полости, но я был уверен.
После троекратной обработки места лапароцентеза раствором новокаина 0,5 % я провел инфильтрационную анестезию передней брюшной стенки, париетальной брюшины. Перед введением троакара сделал небольшой разрез кожи скальпелем. Чувствуя что-то неладное, я решил тупо развести мягкие ткани, чтобы послойно войти в брюшную полость. И, как назло, инструмент скользит по апоневрозу[24], пробить его обычным зажимом не удается. Я отважился взять этот чертов троакар[25] и с легкостью улетел в брюшную полость.
Я не стал сразу убирать стилет, зная, какой поток жидкости сейчас польется. Взяв дренаж в правую руку, левой я вытащил его. Мощная струя кишечного содержимого ударила в меня, как из брандспойта. Моя рука в тот момент, честно, дрогнула. Я засунул стилет обратно, чтобы остановить этот каловый поток, параллельно думая, что делать дальше. Но не успел подумать и осмыслить, как сердце замерло на секунду и меня бросило в жар. Я завис буквально секунды на три, но успел пересмотреть сотни картинок в голове, как выйти из этой ситуации. Ведь очевидно, что троакар не в брюшной полости, а в кишке. Соответственно, убрать его невозможно, содержимое выльется в живот, будет перитонит и пациент скончается раньше, чем мы успеем добраться до операционной.
Я взял паузу и отправился к опытным врачам. Благо, в отделении работал мой наставник и с этого момента точно друг – Елисей. Я научился так быстро бегать по этим мрачным коридорам больницы, что мог сдавать нормы ГТО на высшие оценки. Отворив скрипучую дверь, я увидел вскочившего с дивана коллегу. Не знаю, как я выглядел в тот момент, но он меня опередил.
– Что случилось? – спросил он.
– Там небольшая проблемка произошла, точнее большая.
– Умер кто-то? – с неизменной мимикой продолжил Елисей.
– Пока что нет, но я воткнул троакар в кишку.
– Уверен?
– Ну, там говно льется рекой.
– Класс… – улыбаясь, продолжил наставник.
– Что делать-то? – пытаясь не начинать панику, уточнил я.
– Пойдем, пообщаемся.
Глотнув из своей белой кружки остатки холодного чая, Елисей поднялся с дивана и пошел со мной вниз. Спускаясь по этажам, я объяснил ситуацию, а он просто молчал, ускоряя шаг. Мы дошли до перевязочной приемника.
– Добрый вечер, кормилица! – начал он диалог с пациенткой.
– Здравствуйте, – с очевидными дефектами речи ответила ему бабушка.
– Как ваши дела?
– Живот болит очень, надулся как шар.
– Как давно? – спокойно продолжая разговор, спросил Елисей.
– Ой, сынок, наверное, уже с неделю.
– А в туалет давно ходили «по-большому»? – Он начал задавать очевидные мне вопросы, но почему же я тогда проигнорировал этот диалог? Хотя я уже знал ответ на этот вопрос…
– У-у-у, не знаю, не помню, может, около трех недель назад. – Бабушка уже почти сама сказала свой диагноз.
– А ручки ваши давно пожелтели?
– Давно, давно, у меня же ДЦП и опухоль Клаксона, – продолжила пациентка.
– Клацкина, понятно. А вы как-то лечились по этому поводу?
– Сказали, что оперировать поздно, поэтому я у онкологов лечение прохожу.
Опухоль Клацкина – рак, развивающийся из желчных протоков, а именно – протоков в области ворот печени. Очень неблагоприятная штука. Только трети больных удается выполнить хирургическое лечение, а средняя пятилетняя выживаемость после хирургического вмешательства составляет 10–40 %.
– Золотая моя, послушайте внимательно! У вас большая проблема случилась, благо, наш доктор ее вовремя выявил. У вас разорвался кишечник и сейчас его содержимое попадает в живот, поэтому такие боли. Скорее всего, ваша опухоль прогрессирует и проникла в стенку. Если вас не оперировать сейчас, вы умрете. Понимаете?
– Да… – опустив голову, осознавая всю серьезность положения, согласилась пациентка.
– Поэтому нам придется убрать часть поврежденной кишки и вывести ее конец на живот, других вариантов нет, – продолжал давить Елисей.
– Хорошо, спасибо, – сказала она.
– Вы согласны на операцию?
– А что делать. Извините, а я буду жить? – Бабушка почти плакала с торчащим из живота троакаром.
– Не знаю, но мы сделаем все, что возможно. У вас родственники есть?
– Никого нет, у меня и детей-то нет. Я одна живу.
– Хорошо, тогда собирайтесь, – сказал он.
Мы вышли из кабинета. Я побежал открывать историю болезни, а мой наставник – звонить анестезиологам и операционникам. Буквально за 10 минут я создал историю с направляющим диагнозом: перфорация полого органа под вопросом. Никто не узнает про мой троакар, ведь все, что происходит в перевязочной, остается в перевязочной.
Пациентку быстро подготовили и подали в экстренную операционную. Я помылся вместе с Елисеем. Кожный разрез – и края разошлись от брюшного давления. Нашему взору предстала стенка кишки. Ее диаметр был около 40 см, я не видел такого никогда. Продолжив лапаротомию[26], мы расширились от мечевидного отростка до лобкового симфиза. Это было нечто, как в самых жутких фильмах про чужих и прочую инопланетную дрянь. Кишки в прямом смысле вываливались из живота. А это был мегадолихоколон – звучит, как древняя акула, но на самом деле это болезнь Гиршпрунга. Гигантская сигмовидная кишка, набитая каловыми массами и газами. Если бы мы не подпирали своими животами операционный стол по бокам, то эта кишка просто упала бы на пол и потянула за собой бабушку.
Стоял вопрос, как подобраться под этот отдел кишечника. Иногда безумные идеи помогают. Мы просто вскрыли кишку и засунули туда отсос. Это как пытаться заткнуть бутылку с колой и ментосом большим пальцем. Нас, пол, операционный стол – всех облило, кроме анестезиолога, вовремя сбежавшего от вонючего потока. Как победителей гран-при «Формулы-1» – жаль, не шампанским. Отсос забился и переполнился. Операционная медсестра уже представляла, какая генеральная уборка ждет ее сегодня ночью, а мы были шокированы, но на каком-то позитиве в тот момент.
Когда гейзер утих, мы взяли сшивающий аппарат и резецировали участок кишки. Положив его на пол, прикинули размеры: примерно полтора метра в длину и сантиметров тридцать в диаметре. Масса с учетом потерь была точно больше пудовой гири. Мы провели многократную санацию брюшной полости и вывели стому. После ушивания пациентка была переведена в реанимацию, где продолжила лечение.
– Ух, вот это было круто! – сказал Елисей, сбросив пропитанный кишечным
