Шоссе Линкольна - Амор Тоулз
И тут Билли понял.
Эммета здесь нет. Улисса нет. И Салли тоже. Он снова одинок и покинут. Покинут всеми, даже Создателем. Все, что произойдет, отныне в его руках.
И тогда Билли открыл глаза и изо всех сил пнул Дачеса.
Хватка ослабла. И тогда Билли побежал по коридору. Он бежал к тайному месту под лестницей. Дверца с крошечной щеколдой оказалась именно там, где Вулли и говорил. Она была вдвое меньше обычного, и верхний край у нее был скошен так, чтобы поместиться под лестницу. Но для Билли ее высоты хватало. Он скользнул внутрь, потянул дверь на себя и затаил дыхание.
Почти сразу он услышал, как Дачес его зовет.
Дачес всего в паре шагов, но Билли ему никогда не найти. Как и говорил Вулли, никто никогда не найдет тебя в тайном месте под лестницей, потому что никто не видит того, что спрятано прямо под носом.
Эммет
Дернув входную дверь, Эммет понял, что она на засове, побежал к двери столовой и дернул ее. Когда он понял, что и эта дверь заперта, равно как и дверь кухни, дергать двери ему надоело. Эммет снял ремень, намотал его на правую ладонь так, чтобы пряжка пришлась поверх костяшек. А потом выбил одну из стеклянных вставок и те куски стекла, что остались торчать из рамы. Просунув руку в образовавшийся проем, отпер дверь. Ремень разматывать не стал, решив, что он может еще пригодиться.
Из кухни Эммет увидел силуэт Дачеса в конце коридора: как он на полном ходу заворачивает в прихожую — без Билли.
Эммет за ним не побежал. Он понял, что Билли вырвался, и угрозы больше не чувствовал. Он чувствовал приближение неминуемого. Как быстро ни бежал бы Дачес, куда бы он ни бежал — Эммет неминуемо до него доберется.
Но едва Эммет успел выйти из кухни, послышался звон разбитого стекла. И это была не дверная вставка. Это было большое стекло. Почти тут же в конце коридора показался Дачес — с ружьем в руках.
Для Эммета это ружье ничего не меняло. Он медленно, но уверенно приближался к Дачесу, а Дачес приближался к нему. Оба остановились возле лестницы — всего в десяти шагах друг от друга. Дачес держал ружье дулом вниз, палец на спусковом крючке. Было видно, что держать в руках ружье ему уже доводилось, но и это ничего для Эммета не меняло.
— Положи ружье, — сказал он.
— Не могу, Эммет. Не могу, пока ты не успокоишься и не начнешь мыслить здраво.
— Я мыслю здраво, Дачес. В первый раз за неделю. Хочешь ты или не хочешь, но в участок ты поедешь.
Дачес, казалось, искренне огорчился.
— Из-за Вулли?
— Не из-за Вулли.
— Тогда почему?
— Потому что полиция думает, что ты набил кому-то морду доской в Моргене, а потом отправил в больницу Акерли.
Теперь Дачес выглядел ошарашенным.
— О чем ты, Эммет? Зачем мне бить кого-то в Моргене? Я и не был там никогда в жизни. А что до Акерли, то желающих отправить его в больницу можно сотнями считать.
— Дачес, меня не волнует, ты это сделал или нет. Меня волнует, что полиция считает тебя виновником, а меня соучастником. Пока они ищут тебя, они ищут и меня тоже. Так что придется тебе завернуть к ним и все прояснить.
Эммет шагнул вперед, но Дачес поднял ружье и наставил дуло на Эммета.
В глубине души Эммет понимал, что Дачес угрожает всерьез. Как говорил Таунхаус, если Дачес что-то задумал, то к хорошему это не приводит — ни его самого, ни тех, кто рядом. Задумал ли он не возвращаться в Салину, заполучить деньги из сейфа, поквитаться с отцом — в запале ему ничего не стоит выстрелить. А если Эммета пристрелят, что станет с Билли?
Но не успел Эммет дрогнуть и всерьез додумать эту мысль, как краешком глаза заметил на кресле с высокой спинкой шляпу и вспомнил, как Дачес, самодовольный индюк, сидел, сдвинув шляпу на затылок, за пианино в гостиной у Ма Белль — и новая волна гнева нахлынула на него и возродила предчувствие неминуемого. Эммет доберется до Дачеса, передаст его полиции, и вскоре Дачес поедет обратно в Салину, или Топику, или куда там они скажут.
Эммет снова стал приближаться к Дачесу, сокращая расстояние между ними.
— Эммет, — сказал Дачес, заранее сожалея. — Я не хочу стрелять в тебя. Но мне придется, если ты не оставишь мне выбора.
Когда между ними оставалось три шага, Эммет остановился. Его остановила не угроза выстрелить и не мольба в голосе Дачеса. Его остановил вид Билли, возникшего у Дачеса за спиной.
Видимо, он прятался где-то за лестницей. А теперь тихо вышел из укрытия посмотреть, что происходит. Эммет хотел дать Билли — незаметно для Дачеса — знак, чтобы он вернулся в укрытие.
Но было поздно. Дачес заметил, как изменилось лицо Эммета, и оглянулся. Увидев Билли, он отскочил в сторону и навел ружье на него, при этом стараясь не выпускать Эммета из поля зрения.
— Стой там, — сказал Эммет брату.
— Точно, Билли. Не двигайся. Тогда твой брат тоже не двинется, и я не двинусь, и мы вместе все обсудим.
— Не волнуйся, — сказал Билли Эммету. — Он не сможет в меня выстрелить.
— Билли, ты не знаешь, на что способен Дачес.
— Да, я не знаю, на что способен Дачес. Но я знаю, что он не сможет в меня выстрелить. Потому что он не умеет читать.
— Что? — разом воскликнули Эммет с Дачесом: один недоуменно, второй — обиженно.
— Кто сказал, что я не умею читать? — строго спросил Дачес.
— Ты. Сначала ты сказал, что у тебя голова болит от мелкого шрифта, — начал объяснять Билли. — Потом, что тебя укачивает, если читаешь в машине. Потом, что у тебя аллергия на книги.
Билли повернулся к Эммету.
— Он говорит так, потому что ему слишком стыдно признаться, что он не умеет читать. Так же, как ему было стыдно признаться, что он не умеет плавать.
Билли говорил, а Эммет не спускал глаз с Дачеса и видел, как тот краснеет. Может быть, от стыда, подумал Эммет, но скорее от негодования.
— Билли, умеет Дачес читать или не умеет, это не имеет значения, — предостерег он. — И давай ты не будешь мне мешать.
Билли покачал головой.
— Это имеет значение, Эммет. Это имеет значение, потому что Дачес не знает, что нужно сделать перед отъездом.
Эммет взглянул на
