Место клизмы изменить нельзя. Рассказы морского доктора - Михаил Сорин

которые были необычайной красоты. Представьте себе кувшинки, растущие на дереве. Когда я вернулся к катеру, после удачно совершенной меновой операции, где мне удалось за одну пару солнцезащитных очков выменять два «трубача», Витаминыч стоял уже там с цветами в руках, но почему-то весь сам был пепельного цвета и на мои вопросы практически ничего членораздельного ответить не мог, только давал понять, что с острова надо немедленно убираться. Он даже не среагировал на мою добычу и только потом в каюте поведал, что, когда забрался на баобаб и встал на мощную ветку с цветами и уже сорвал один из них, ветка вдруг хрустнула и отломилась, а он полетел с трехметровой высоты вниз. И все бы ничего, но под деревом рос громадный куст в центре которого была небольшая полянка, на которой млела на солнышке громадная змеюка. Сделать ничего уже было нельзя. Встреча была неминуема. Оставалось только надеяться на чудо. И чудо состоялось. Когда «дед» сверзнулся задницей на бедное пресмыкающееся, оно видимо решило, что наступил конец света и рвануло в одну сторону, а бедный Витаминыч в другую, считая, что уже смертельно ужален, но укус не состоялся, консенсус не получился, к счастью, обоих не договаривающихся сторон. Друг мой потом неделю заикался, но об этом случае мы никому не рассказывали, дабы избежать запрета от начальства на посещение подобных мероприятий. Но слухи видимо достигли ушей отцов командиров.

Я в двух словах поведал эту печальную историю Михаилу Юрьевичу. Впереди показался контрольно-пропускной пост. Люди в пятнистой форме проверили документы у водителя, глянули на больную, дружелюбно помахали нам руками в след.

– Ну вот, кругом порядок и дисциплина.

– Не спешите радоваться, доктор, лучше посмотрите направо.

Дорога делала изгиб, а за ним начинался громадный каньон, который обрывался вниз крутым склоном справа от дороги, в глубине узкой синей лентой сверкала в лучах тропического солнца неизвестная речка. Водитель начал притормаживать и в это время откуда-то снизу живым потоком выскочила большая стая обезьян. Они были рыжего цвета с большими собачьими мордами. Машина резко затормозила, опасаясь встречного удара. Мы от неожиданности вскрикнули и оцепенели. Мозамбиканец побледнел и прижал палец к губам, призывая нас, таким образом, к молчанию. Животные облепили нас со всех сторон, они прыгали по машине и даже попытались ее раскачивать. Негритос побледнел еще больше и стал что-то бормотать. Посмотрев на командира, я понял, что мы тоже выглядим не лучшим образом. Одна Дина Ивановна пребывала в неведении, она просто спала. И вдруг вся эта свора, как по сигналу, бросила нашу машину и умчалась, как будто их тут и не было.

– Кто это был? – произнес, заикаясь, мой голос.

– Гамадрилы, – без перевода поняв мой вопрос, ответил водитель. Он еще что-то добавил.

– Что он говорит?

– Он говорит, что еще немного, и они могли сбросить нас вниз. Видимо что-то помешало или испугало стаю, короче говоря, нам просто повезло, – Михаил Юрьевич тяжело вздохнул и добавил – ну что, докторишка, бокс?

– Бокс, конечно, бокс, хорошо, что не нокаут. Что нас еще ожидает впереди? Одному Богу известно.

А впереди нас ожидала нарастающая жара. Солнце поднялось в зенит и палило нещадно. Это теперь новые типы автомобилей оборудованы кондиционерами, а тогда, тем более на «Ниве», мы себя начали чувствовать, как в мартеновском цеху. Стала просыпаться и больная. Она застонала и открыла глаза:

– Доктор, где мы? У меня опять начинает болеть живот и очень хочется пить.

– Потерпи, милая, уже скоро приедем, а пить тебе совсем нельзя.

Я подумал, что пора подключать капельницу иначе не дотянем и тут впереди показались первые строения.

– Город Нампула, госпиталь, – радостно возвестил наш водитель.

Неужели добрались?

– Дина Ивановна, мы почти приехали, молодец, выдержала, – я благодарно сжал руку больной, как будто не мы, а она нас привезла сюда. Но это уже было неважно. Самое главное, что мы доехали.

Часть третья

Госпиталь представлял собой несколько одно и двухэтажных зданий. Здесь работали по контракту врачи из разных стран мира. В приемном покое нам сразу повезло. Дежурил врач из России. Мы сразу нашли с ним общий язык. Дину Ивановну положили на каталку, у нее тут же взяли все анализы и повезли в рентгенологическое отделение, а оттуда в палату.

– Ребята, не волнуйтесь, все будет хорошо. Тут даже при ведении боевых действий нас не трогают – сообщил мой коллега – и потом о ней сегодня же будет сообщено в наше посольство.

– А как мы узнаем о ее судьбе?

– Я уверен, вам сообщат. Вы же оставили свои координаты, да и ваша больная не без языка.

В помещении было прохладно. Жара, царившая за стенами больницы, сюда не проникала.

– Как на счет чая со льдом?

Мы не отказались. Вообще это божественный напиток особенно в жаркое время года, а тем более в тропиках.

Покончив с формальностями, я имею в виду с оформлением необходимых документов, и немного отдохнув, мы зашли попрощаться с нашей спутницей. Она лежала в отдельной палате. С потолка, окутывая белой вуалью ее кровать, свисала противомоскитная сетка.

– Это, чтобы еще не подцепить малярию – пояснил доктор – сейчас мы ее еще немного подлечим, дообследуем, а потом уже будем решать вопрос об операции, пока угрозы для жизни нет. Вы очень вовремя доставили ее сюда.

– Не волнуйтесь, я живучая и спасибо вам за все, – прошептала Дина Ивановна, – передайте нашим привет.

– До встречи на земле, – произнес командир, – а нам пора, необходимо еще доложиться Главному военному советнику и засветло выехать.

У меня на душе было светло и пасмурно. Светло, потому что мы все-таки довезли нашу больную до места, пасмурно т.к. впереди была полная неизвестность, что с ней будет дальше и, как мы об этом узнаем, потом впереди была обратная дорога, которая таила в себе сплошную неопределенность.

Советник нас совершенно огорошил сообщением, что район, по которому мы добрались сюда захвачен сепаратистами и вообще мы везучие, т.к. захват произошел буквально после нашего прибытия. Возвращаться нет никакой возможности, а освободят интернационалисты нашу дорогу недели через две. Так что надо ждать.

– Как это ждать? «И сколько?» – произнесли мы в один голос.

– Не знаю, я же вам сказал, что возможно недели две, может быть немного меньше.

– А связь? Связь есть с тем районом, где находится наше судно? – ошарашенно спросил Михаил Юрьевич, – мы же обязаны сообщить о случившемся, иначе нас сочтут пропавшими без вести.

– Связи нет, сообщить невозможно, но как появится первая же возможность мы вам поможем переправиться, а пока идите и располагайтесь, мой помощник вам все покажет.

– Какой располагайтесь, – взвился командир, когда мы вышли на улицу, – мне же погоны снимут, если узнают, что я оставил корабль. Что же нам делать? Одно ясно, что оставаться нам нельзя.

На улице уже начало смеркаться. Густые тени африканских сумерков медленно опускались на землю. Стала спадать жара и в голове стали проясняться разумные мысли, которые до этого находились в расплавленном состоянии.

– Давай спросим нашего чернокожего водителя, – подал я первую восстановленную идею.

– Давай. Амиго, как ты думаешь, если мы останемся здесь недели на две, тебя не сильно будут ругать?

– Думаю не сильно, т.к. я не останусь. Мне все равно у кого служить. Сепаратисты, как вы их называете, а вообще у них такая же освободительная армия, как и у нас. Только там кормят лучше и платят больше. Так что, если что, я просто перейду на их сторону. Поэтому вы оставайтесь, а я поехал, тем более мне земляка подвести домой надо.

Диалог шел по-английски, но, как ни странно, я все понял, о чем шла речь. В это время к нам подошел еще один африканец и устроился на сиденье рядом с водителем. То есть вопрос был уже решен и, причем без нашего согласия.

– Едем, – высказал свое мнение я, – у меня сегодня