Место клизмы изменить нельзя. Рассказы морского доктора - Михаил Сорин

обеспечение дальних походов, эти мерзкие твари шли вторым экипажем, я не оговорился, т.к. организация их жизнеобеспечения была организованна лучше нашей. Количественный их состав четко регулировался и, как я узнал уже потом, все зависело от наличия продуктов питания на корабле. А его, на их крысиный взгляд, заготавливали предостаточно. Они проникали в самые закрытые помещения. Разведчики собирали и сообщали сведения в центр, а там уже принимались решение увеличивать популяцию или нет. Очевидцы рассказывали, что их видели даже в ядерном реакторе, правда, там они были белого цвета. Не жили крысы только в холодильных камерах, поэтому мясные и рыбные продукты не подвергались нападению. Зато все о стальное, даже растительное масло, которое они нормально выуживали из бидонов своими хвостами, поедалось или портилось с молниеносной быстротой. Эти серые бестии, а после посещения Африканского континента и черные, научились воровать даже куриные яйца. Одна крыса брала яйцо в лапки, лежа на спине, а другая утаскивала её за хвост ближе к семейному очагу, где добыча принималась и складывалась. В их крысином царстве – государстве были даже свои ясли, где воспитывалось подрастающее хвостатое поколение. И очень часто среди ночи над головой был слышен визг и топот маленьких «ножек» – это воспитатели выводили «детвору» на прогулку. Мне, как доктору, вменялось в обязанность вмешиваться в растущее хвостатое поголовье. Я готовил приманки – отраву с кашей, раскладывал их на пути передвижения крыс, но у них были особи, назначенные для снятия пробы новых «лакомств» и если наступало отравление, больше к приманке никто не прикасался. Все, как у людей. Я вспоминаю, как меня заставляли снимать пробу с неизвестной, ярко окрашенной рыбы, пойманной в Индийском океане. Я знал, что ярко окрашенные водоплавающие зачастую ядовиты. Отказываться, не смотря на весь трагизм ситуации, было просто неудобно. Я согласился, но пока шли дебаты в кают-компании по данному вопросу, тихонько отлучился на камбуз и выбросил рыбёху за борт. Потом так же незаметно вернулся. Слава Богу, этого никто не заметил, настолько бурная была дискуссия, а исчезновение несостоявшегося деликатеса свалили на крыс. Ну что же, в этот раз они сохранили мою честь и достоинство, а я сам себе, возможно, здоровье. Борьба с грызунами продолжалась. На кораблях был объявлен приз: за каждые десять хвостов предоставлялся отпуск с выездом на Родину.

Ставились петли, капканы, приносились хвосты, матросы ездили в отпуск, но грызунов от этого не становилось меньше. «Лариски», так их стали называть после известного мультика, обнаглели настолько, что приходили даже на просмотр видео фильмов и их уже никто не прогонял в это время. Разгуливали по коридору и огрызались на замечания.

Крысиные блохи не давали спать по ночам. Меня самого как-то раз ночью крыса укусила за палец высунутой ноги из-под одеяла. А однажды я проснулся среди ночи от того, что меня кто-то нюхал. Открыв глаза, я сначала оторопел от ужаса, а потом заорал, что было мочи, т.к. на моей груди сидела нахальная усатая морда и почему-то обнюхивала мою персону. Наглая тварь спрыгнула и исчезла где-то за переборкой. Утром отыскали дырку в палубе и тщательно ее заделали, Ужас от этого посещения преследовал меня долго, пока не произошла еще одна встреча, если можно назвать так мое новое общение с представителем этого необычного класса животною мира и мнение о них у меня несколько изменилось.

Глава третья

Я был откомандирован для медицинского обеспечения танкера в дальнем походе. Рейс был рассчитан месяца на три, так что обустраиваться нужно было основательно. Меня поселили в лазарете, который находился на нижней палубе и занимал три каюты: кабинет, он же операционная, изолятор и санблок с ванной и туалетом, короче говоря, каюта класса «люкс», если представить себе современный лайнер. Мне помогли занести ящики с медицинским имуществом и оставили одного. Я присел на стул, огляделся по сторонам и обомлел. Вся палуба была усеяна, как мне на первый взгляд показалось, мелкими металлическими опилками. Наклонившись пониже, я понял, что это были за опилки. Все было усеяно крысиным пометом.

Господи, сколько же здесь должно было быть этих мерзких созданий, если они так все изгадили. Наверное, у них тут был клуб или даже спальня. Эдак они меня ночью и сожрать могут – молнией сверкнула в голове ужасная мысль. В памяти всплыли вспоминания из далекого детства и события последних походов. Я рьяно принялся за дело. Сначала подмел и выдраил палубу, затем начал проконопачивать все возможные щели и отверстия в переборках. О своих опасениях я, конечно, никому не рассказал, опасаясь потерять уважение в глазах экипажа. Но за мной наблюдали.

– Доктор, что это вы там мастерите – поинтересовался капитан, видя мою кипучую деятельность – если вы в плане крыс, то у нас, их практически нет. Здесь недавно очень активно эпидстанция поработала, может, где одна-другая, остались, так это не опасно.

– Что вы, что вы – начал оправдываться я, – то, что мной делается, так это в плане перспективы развертывания операционной.

– Если так, то тогда, конечно, – почему-то быстро согласился капитан, – но лучше без операций.

Больше мне никто вопросов по этому поводу не задавал. Ночью снились полчища грызунов, они обнюхивали мое лицо и пытались куснуть за ноги. К утру я уже совсем четко услышал писк маленьких крысят, с чем и проснулся. За иллюминатором серыми бликами играла Балтика, мopе, на удивление дышало ровно и спокойно. Успокоился и я, и стал постепенно втягиваться в корабельный ритм жизни. Крысы меня не беспокоили, видимо их просто не было.

Экипаж был гражданским, команда за многолетние плавания отработана. Это не военные корабли, где экипаж меняется практически каждые два года, когда увольняются одни «срочники», а им на смену приходят другие, плюс офицерский состав, который уезжает на учебу, идет на повышение. Практически неизменным остаются только мичманы. Но я, кажется, отвлекся от темы.

Больных было мало. На авралы меня не привлекали. Писка крысиного выводка я больше не слышал, а потому решил, что это мне все пригрезилось. Мне было чем заняться. Я осваивал игру на гитаре, писал стихи. В море почему-то всегда хорошо и легко пишется. Готовили на танкере по-домашнему вкусно и сытно. Повара, или как их называют на флоте – «кокши», вкладывали в свой труд душу и это чувствовалось. Желудки не болели, изжога, постоянный спутник моряков, не беспокоила. Камбуз находился как раз над моим пристанищем, и я часто по запаху узнавал о готовящемся меню. Однажды сверху потянуло жареными семечками. Во рту от желания «полузгать» и ощутить неповторимый вкус детства, набежала слюна. Попросить горсточку подсолнечника было как-то неудобно. Я замкнул каюту мед-Блока и пошел погулять на верхнюю палубу, благо погода к этому располагала. Вернувшись через» полчаса, я с удивлением увидел у себя на столе небольшую кучку жареных семечек. Вот это да, подумалось мне, кто-то прочел мои мысли и принес угощение. Если бы я знал кто… Семечки были на редкость вкусно поджарены, не было ни одного подгоревшего зернышка. Немного поблаженствовав и убрав за собой мусор, я взял в руки гитару. Сегодня все получалось, как нельзя лучше, аккорды брались легко, слова чудесным образом ложились на музыку. На следующий день история с семечками повторилась снова. Я их благополучно пощелкал. Но когда и на третий день меня ожидало угощение, любопытство взяло верх, и я пошел на камбуз.

– Девчата – обратился я к хозяйке камбуза, – не знаю, кого благодарить за угощение.

– Какое угощение? что вы имеете в виду? – Хором отреагировали женщины, – наши обеды, ужины или вечерний чай?

– Я имею в виду семечки, которые мне кто—то тайно приносит в каюту.

– Семечки? В каюту? – Удивление было неподдельным, – шутите, доктор. У нас было желание угостить вас, но мы как-то постеснялись, ведь эта забава больше для женщин и детей.

С камбуза я ушел обескураженным. Поспрашивал у матросов, командного состава, но все клялись, что в мед-Блок без разрешения ни—ни.