Забег на невидимые дистанции. Том 1 - Марьяна Куприянова
Больше всего Ларса беспокоила возможная связь подростков с делами, которые ведутся в пригороде. И с теми, кто их ведет. Он деликатно прощупывал почву, но девочка уже о чем-то догадывалась. Впрочем, вряд ли она слышала о том, чем конкретно занимается Клиффорд. В ее возрасте интересуются совсем другими вещами. Холодильниками, например. Даже если эти двое никак не связаны с организацией (что скорее всего), ничто не мешало им стать свидетелями чего-то полезного для полиции.
– В зоне вашей деятельности никогда не встречался кто-нибудь подозрительный?
– Обычно там нет людей. Только звери. Именно поэтому мы туда и ходим.
Офицер хмыкнул. Такая маленькая, а уже все понимает.
– И ничего странного не замечали?
Нина удивленно посмотрела на него, но вовремя вспомнила, что сегодня она отвечает на вопросы, а не задает встречные.
– Странно – понятие относительное. Смотря какие странности вы имеете в виду.
– Предметы и устройства, которых не должно быть в безлюдной местности, – уточнил Клиффорд, – назначение которых неясно.
– Не могу такого вспомнить, – честно призналась Нина.
На поле осталось девять ее шашек и пять – его. На фоне подчеркнуто вежливого диалога борьба внизу велась ожесточенная.
– Тогда попытайся вспомнить, какими наркотиками торгуют в твоей школе.
Нина обмерла, рука ее зависла над доской. Вот это да, подумала она. Не в бровь, а в глаз. Лоуренс Клиффорд смотрел в упор, не мигая. А ведь нужно отвечать честно. Без сомнений, ложь он раскусит мгновенно. У него великолепное чутье.
– Я этим не интересуюсь.
– И ничего не пробовала?
– Даже в сортах не разбираюсь.
– А твой друг?
– Аналогично.
– Это хорошо. Потому что иначе ваши вылазки на свалки выглядели бы совсем в ином свете, хм?
– Я об этом даже не подумала. Уж лучше интересоваться фреоном, верно, офицер? Все познается в сравнении.
По крайней мере, она не отрицает, что торговля ведется. Об этом Ларс и сам догадывался. Значит, в школьной среде есть свои распространители. Мелкие сошки, рекруты низших чинов организации. Расширяют клиентуру, а как же. Ведь недавние события принесли столько убытков, нужно реабилитироваться, потому и повалили в школы.
Вот и Ларсу там не помешал бы свой человек. Наблюдатель. Но подходит ли для этого Нина или втягивать ее – неоправданный риск? Да и не согласится она стать информатором полицейского. С какой стати? Только под большим давлением. Не стоит использовать девочку, нужно найти кого-нибудь другого. Но ведь это такой шанс… она сама приплыла к нему в руки, когда это требовалось. И между ними уже налаживается контакт.
– Еще одно задержание повлечет неприятные последствия. Ты же понимаешь, что тебе не будет все время везти? Рано или поздно попадется другой полицейский, или натворишь что-то более серьезное. И никто не закроет глаза.
– Офицер, я понимаю, к чему вы клоните, и осознаю риски. Знаю, что не в ваших интересах каждый раз выручать меня, и благодарна за эту помощь. Но не могу ничего обещать. Я не брошу заниматься тем, что мне нравится, просто потому что существует бюрократия и глупые правила не показываться там, где кто-то решит поставить свою табличку, которой не было неделю назад. Полиция ловит не тех. Мы ведь совершенно никому не вредим, и цели у нас благие. Как у любого изобретателя.
– Все изобретатели обитают на свалках?
– Где нам только ни приходится обитать, чтобы достать необходимое.
– Не верится, что пятнадцатилеткам это может быть интересно.
– Вы бы еще больше удивились, узнав, как тяжело порой найти самые простые вещи. Скорее получишь арест, чем никому не нужный сломанный холодильник, который будет бесполезно гнить на своем месте веками… Вы знали, что пластик может разлагаться до семисот лет?
На доске осталось семь шашек. Нина выигрывала с большим отрывом. Стоит признать, подумал Клиффорд, играет она со вкусом, но и я не в полную силу действовал, чтобы сосредоточиться на вопросах.
Он понял, что партия вот-вот закончится, и расстроился, что придется отпустить девочку домой. Даже забыл, что сейчас его очередь что-нибудь говорить. Вместо этого озадаченно откинулся в кресле, анализируя свое плачевное положение на поле и закинув одну кисть за шею, чтобы помассировать.
– А вы чем занимались в моем возрасте? – осмелела Нина.
Ларсу вспомнилось, как он вел беспорядочные половые связи, как соблазнял, пользовался, выбрасывал, и так по кругу, по бесконечному кругу свинского потребления длиною в несколько лет. Как начал играть в карты, задействуя математические способности и феноменальную память, и обыгрывал всех, и пристрастился к этому, и посещал места, где не каждому взрослому безопасно находиться, и рисковал, удовлетворяя азарт и прочие низменные желания. Вот, в принципе, и все, чем он занимался в ее возрасте. Впервые ему стало стыдно за образ жизни, который он вел, полный неприличных зависимостей.
– Математикой и программированием, – ответил Клиффорд, решив не озвучивать правды. Нина закатила глаза.
– Учебные увлечения у меня тоже есть. А помимо школы?
Он не знал, что ответить, а врать не хотелось. Честная девочка всего одним вопросом поставила его в тупик, и солгать ей значило облить грязью самого себя. Соображать под ее выжидающим взглядом было тяжело, и офицер ничего не сумел выдумать.
– Ладно, не отвечайте. И так понятно, что это было что-то аморальное. Правда, не берусь угадать, что именно. Но со свалками точно не связано.
Ларсу показалось, что вся кровь прилила к ушам.
– Так часто бывает, кстати, по крайней мере в кино, что человек долго нарушает правила, а потом становится полицейским. Иронично. Может быть, я тоже превращусь во что-то такое со временем. – Она неопределенно перебрала пальцами в воздухе.
Ларсу вспомнилось, как мистер Йорскиллсон рассказывал о намерении Нины стать спасателем. Он не знал, что ответить этому проницательному ребенку, и с отупением смотрел, как Нина забирает с доски еще две его шашки.
Лицемерная ты скотина, думал он. Сидишь тут и отчитываешь ребенка за желание достать фреон из нерабочего холодильника, а у самого все сделанные мерзости на лице написаны, даже ей прочитать несложно. И ладно, если бы эти мерзости молча остались в прошлом. Но так не бывает. Вечно такие, как я, тянут грязные лапы к таким вот, как она. И ничего с собой поделать не могут. Оборотни.
– Я терпеть не могу беспорядок, – неожиданно признался офицер. – Но каждый раз, как в участке появляешься ты, хаос вокруг достигает критической
