Почти 15 лет - Микита Франко
— Ну, может быть, ты боишься, что нас примут за… — он замялся, почувствовав себя странно.
Без обыкновенной реакции Льва всё стало выглядеть так, будто это он, Слава, боится.
— Подойдём вместе, — пожал плечами Лев, убирая пальто в шкаф.
Слава скинул куртку, оставшись в розовой толстовке, и с интересом посмотрел на Льва: темно-синяя рубашка в мелкую крапинку. Никогда такой у него не видел.
— Не белая, — просто отметил Слава, улыбнувшись.
Лев, оглядев себя, кивнул:
— Да, тебе же вроде не нравится, когда я…
— Ты должен носить то, что нравится тебе, — напомнил Слава. – Что думаю я – неважно.
— Для меня важно.
— Важнее своих желаний?
— Конечно.
Слава хмыкнул:
— Обязательно расскажи об этом психотерапевтке.
Они остановились у регистратуры, вместе, Слава представился и сообщил, что они пришли на парную консультацию. Можно было бы сказать «на психотерапию» или просто – к Мариам, но ему почему-то хотелось подчеркнуть, что они пара. И что им не стыдно в этом признаться.
Девушка вежливо попросила подождать. Ни осуждающих взглядов, ни смены интонаций в голосе – за деньги даже в Новосибирске можно купить кусочек Канады.
Но Слава хотел бы вернуться в настоящую.
В кабинете Мариам пахло корицей, кофе, яблоками и новой мебелью. Слава подумал: «Пахнет осенью», хотя на дворе был февраль. Мариам оказалась милой и улыбчивой – из тех редких людей, кому идут большие, чуть выпирающие зубы – дети бы сказали «кроличьи», но Слава предпочел слово «крутые». Она была из тех, кому идут крутые большие зубы. И смуглая кожа. Он чувствовал родство со всеми смуглыми.
Два бирюзовых кресла, стоящие напротив одного желтого, всем своим видом намекали, что сесть нужно в них. Они так и поступили: Слава подождал, пока Лев сядет первым, потом опустился в кресло сам. Мариам внимательно следила за ними, и он забеспокоился: вдруг она уже начала интерпретировать каждое их действие, как странное?
Когда они устроились, она представилась и, широко улыбнувшись, спросила:
— Ну, с чем вы пришли?
Слава и Лев переглянулись. Зря они не придумали ответ на вопрос: «А что мы ей скажем?»
Лев заговорил первым:
— Ну, всё очень сложно…
И замолчал. Мариам опять улыбнулась:
— Ничего страшного. Так говорят все пары, которые ко мне приходят.
Лев с ней заспорил:
— Нет, у нас правда всё очень сложно…
— И так тоже они говорят, — хихикнула психологиня.
И тогда рассмеялся Слава. Ему стало по-странному хорошо от мысли, что так говорят все. Если так говорят все, может, они не такие уж статистически уникальные придурки с очень сложным-безнадежным случаем? Может, они зря чувствуют свои отношения самыми обреченными и неподъемными в мире?
Может, если есть шанс у других, то и у них он есть?
Почти 15 лет. Лев [67]
Говорить начал Слава:
— Мы любим друг друга, но у нас есть… ряд взаимных претензий…
Мариям кивала, словно не замечала этого канцеляризма.
— …и неразрешимых разногласий. То есть, мы не можем их сами разрешить.
— Какие разногласия? – мягко спросила она. – В чём вы не сходитесь?
Они посмотрели друг на друга и ответили почти в один голос:
— Ни в чём.
Мариям засмеялась:
— Ну, как минимум в этом вы сошлись! Давайте тогда по порядку: что самое важное?
Лев сказал:
— Эмиграция.
А Слава сказал:
— Насилие.
Лев сразу почувствовал себя скованно, но спорить не стал. Под резко изменившийся взгляд Мариям, он признал:
— Ладно. Насилие важнее.
Психолог осторожно произнесла:
— Хорошо, расскажите об этой проблеме.
Лев молчал – этот момент явно был для Славы. И тот заговорил:
— В течение этого года Лев трижды применял ко мне физическое насилие, — он начал загибать пальцы. – Ударил по лицу, кинул на кровать, швырнул в меня чайник.
С каждой фразой Льву казалось, что семантика слов усиливается: ударил-кинул-швырнул. Он хотел вмешаться, пока Мариям не сочла его монстром и не сказала, что с такими моральными уродами не работает, но удерживал себя из последних сил от возражения: «Не такое уж это и насилие». Ему вспоминался разговор с Мики. Поэтому он молчал.
— И как это для вас было?
Слава, закусив губы, повернулся ко Льву – тот почувствовал его взгляд, но не смог посмотреть в ответ – и тогда Слава снова обратился к Мариам:
— Как предательство, — ответил он.
— Что это значит? Что вы почувствовали?
Он задумался, прежде чем ответить.
— Когда мы начинали отношения, я знал, что он…
Мариам вдруг попросила его:
— Обращайтесь ко Льву, не ко мне. Говорите «ты».
Слава вздохнул, явно превозмогая себя. Скинув ботинки, он забрался в кресло вместе с ногами и, обхватив колени, повернул голову ко Льву.
— …Ты сложный человек, — сказал он.
Лев чуть не ответил: «Я знаю».
— Когда у нас начали развиваться отношения, я понимал, какие могут быть последствия, но подумал… подумал, что ты заслуживаешь шанса, а я смогу уйти в любой момент. И я никогда не жалел об этом решении так сильно, как в последний год. За четырнадцать лет было всякое, и я не могу сказать, что был безумно счастлив все эти годы – я по-разному себя чувствовал. Но не жалел. А когда ты меня ударил… Это будет смешно, но я обиделся. Ну, знаешь, словно ты очень долго притворялся нормальным, настолько долго, что в момент, когда ты проявил себя агрессивно, уйти от тебя стало почти невозможным. Мы стали связаны квартирой, деньгами, детьми… И я обиделся, что ты не сделал этого раньше.
— Не ударил тебя раньше? – уточнил Лев.
— Да. Это звучит глупо и я не думал прям так… Но я злился, как всё неудобно и не вовремя. И почему именно сейчас, а не десять лет назад, когда уход от тебя не стоил бы мне ничего.
— А тебе не было обидно, что это разрушило наши отношения?
Слава пожал плечами.
— Я не думал об этом.
— Не думал? – удивился Лев. – Но это же главное из всего, что происходило.
— Для меня главным было не это.
— А что было главным?
Слава откинул голову назад, посмотрел на потолок:
— Не знаю… То, что всё это очень не вовремя. Мы были в чужой стране с детьми.
Лев
