История Смотрителя Маяка и одного мира - Анна Удьярова
– Здравствуйте, тар. Родовое имя, собственное имя? – перо со свежими чернилами в её руке замерло, она приготовилась записывать новое личное дело.
– Ум-Тенебри, Унимо, – тут же отозвался посетитель.
– Ум-Тенебри… Ум-Тенебри, – служительница отложила перо, взяла с края стола какую-то довольно толстую книгу в серебристом переплёте и стала деловито её листать. Унимо заметил, что в книге было что-то вроде таблиц с именами.
– Ум-Тенебри… рождённый в браке сын шейлира Астиана Ум-Тенебри? – уточнила служительница.
Унимо кивнул, чувствуя, что наткнулся на какое-то невидимое препятствие.
– Сожалею, но в этом случае не могу вам ничем помочь, лори, – с вежливой улыбкой ответила женщина, и за непроницаемой внешней почтительностью Унимо ясно услышал насмешку.
– Доброго дня, лори, – ещё более вежливо сказала она, давая понять, что юный Ум-Тенебри уже может убираться по своим делам, когда заметила, что посетитель не двинулся с места,
– Но… но почему? Мне правда нужна работа… я… я хочу найти работу! – запротестовал Унимо совершенно неподобающим для шейлира возмущённым и отчаянным тоном.
Служительница сжала губы, чуть заметно нахмурилась и отчеканила:
– Согласно пункту третьему части второй раздела десятого Устава о Городской Ратуше, в Зале Поиска Занятий может получить помощь любой житель Тар-Кахола, за исключением членов семей шейлиров и иных жителей Королевства, обладающих имуществом, достаточным для поддержания ежедневного существования в течение предполагаемой средней продолжительности жизни.
Унимо не ожидал такого поворота дел. Он пытался придумать что-нибудь, но в голову не приходило ничего, что можно было бы противопоставить этим чудовищным формулам, которые так легко слетали с языка служительницы.
– Но я… но у меня нет имущества, так вышло, и мне, правда, работа необходима, – попробовал Унимо ещё раз перейти на человеческий язык. Но напрасно он пытался своими неловкими словами разбить глыбу Устава Городской Ратуши, что незримо нависала над ним.
– Во-первых, в процитированной статье речь идёт о титуле шейлира или об обладании имуществом, а не об обязательном одновременном обладании тем и другим, – со снисходительной улыбкой пустилась в объяснения женщина. – Кроме того, существует ещё пункт шестой части десятой десятого раздела Устава, согласно которому горожанин, из числа перечисленных в пункте третьем части второй раздела десятого Устава Городской Ратуши, лишившийся возможности пользоваться своим имуществом для повседневной жизни по причинам, не связанным с природными и человеческими непреодолимыми бедствиями, пожарами, болезнями и войнами, лишается права обращения в Зал Поиска Занятий и в том случае, если поиск работы является для него необходимым. Непреодолимое бедствие, в свою очередь, должно быть подтверждено письмом из Башни Записей. А у вас ведь такого письма нет?
– Это… это нарушение правил Равного Обращения и Свободы Выбора Путей подданных Шестистороннего Королевства! – Унимо наконец вспомнил свои немногочисленные уроки по основам устройства Королевства, которые ему давал Скрим (немногочисленные, так как Унимо старался избежать их любыми способами, поскольку ничего скучнее не мог себе представить, а ни Скрим, ни отец не были достаточно настойчивы, видимо, в глубине души признавая, что эти сведения вряд ли пригодятся Унимо, а отец всегда придерживался правила, по которому не стоит мучить ни одно живое существо без видимой для этого существа практической пользы).
– Вовсе нет, это всего лишь допустимое исключение, необходимое по сочетанию правил Распределяющей Справедливости и Разумной Соразмерности, – легко парировала служительница.
Унимо понял, что ничего здесь не добьётся, и поднялся, стараясь сохранить независимый и невозмутимый вид. «Как бы там ни было, такой скучной работы, как у вас, тари, я не пожелал бы, даже если бы умирал с голоду. Лучше уж помогать Тэлли печь пирожки», – подумал Унимо. Но вслух сказал, изобразив даже вежливую улыбку:
– Доброго дня, тари.
Выйдя на ступени здания, Унимо, как ни странно, почувствовал какую-то лёгкость. Возможно, он на самом деле и не хотел, чтобы из его затеи что-то получилось. Но теперь у него было прекрасное оправдание своей беспомощности – они сами отвергли его, не дали возможности устроиться даже каким-нибудь писарем. По крайней мере до тех пор, пока у него не закончатся серебряные кольца, это оправдание могло быть вполне хорошим, хотя вряд ли во всём мире кому-то вообще будет интересно слушать его оправдания. Тем не менее со ступенек ратуши Унимо спускался, чувствуя с досадой, что самостоятельная жизнь пока является для него непосильной ношей, с которой любая малейшая потеря равновесия может привести к краху – и нельзя рассчитывать на то, что рядом всегда будет кто-то вроде Тэлли, чтобы его поддержать.
Спускаясь по ступенькам вместе с этими тяжёлыми мыслями, Унимо заметил группу синтийцев – они легко узнавались по одинаковым чёрно-синим одеждам, которые носили все граждане Синтийской Республики, даже дети. Они выглядели измождёнными – как будто добирались до Шестистороннего Королевства пешком. Впрочем, возможно, так оно и было: в Синтийской Республике были очень строгие правила, поэтому те, кто, по разным причинам, не мог их соблюдать, вынуждены были искать себе убежище в других землях и часто в своих скитаниях приходили в Шестистороннее – хотя чаще они всё-таки оседали в Морской и Дальней сторонах, которые были ближе всего к стране синтийцев.
В Тар-Кахол мог приехать любой человек: городской гарнизон проверял только, чтобы у пришедшего не было оружия больше, чем необходимо для защиты одного человека. Но получить работу или вообще какую-то помощь в ратуше иноземцы могли только после того, как все желающие из числа горожан, а затем из числа прибывших из других сторон Королевства, смогут в этот день получить то, за чем пришли. Поэтому у ступеней ратуши часто допоздна толпились беглецы и путешественники издалека, ожидая своей очереди войти внутрь – хотя было бы куда проще раствориться в Тёмном городе, куда не сунется ни один служитель.
Рассматривая синтийцев, Унимо подумал, что это устроено довольно несправедливо, и собственные неудачи показались ему мелкими. «Если моё место писаря достанется кому-нибудь из них, это будет вполне справедливо», – подумал Унимо, шагая прочь от ратуши, и его настроение стремительно поднялось до утренней отметки.
Для успокоения совести Унимо зашёл в несколько ближайших к ратуше заведений, на окнах которых висели объявление о наборе писарей. Это были две библиотеки, дом переписчика рукописей, школа и архив Собора Защитника. Но ни в одном из этих мест Унимо не могли предложить работу – то ли из-за его юного возраста, то ли из-за странного вида, который выдавал в нём попавшего в переплёт наследника знатной семьи, – в любом случае в его услугах нигде не нуждались. Настроение Унимо опять упало, он даже почувствовал злость на отца и на весь род Ум-Тенебри, из-за которого он не только остался один на улице, но и вынужден был носить с собой знатное имя, которое теперь тянуло его вниз, как балласт. Можно было бы
