Только не для взрослых - Ида Мартин
Предложить мне ему было нечего, пообещать тоже, поэтому я просто сказал, что если он не поторопится, то будет поздно.
Приехал Марков на удивление быстро. Я встретил его в метро, и мы сразу же двинулись в сторону нашего дома.
– Это он тебя попросил? – поинтересовался Марков, на ходу протирая запотевшие очки.
– Нет. Он не знает. Пусть удивится.
– А с чего ты взял, что он меня не пошлет?
– Ваня никого не посылает.
– Это он тебя, может, не посылает. А со мной регулярно разговаривает по-хамски. Не понимаю, почему я на это согласился.
– Ну, может, потому, что, если он не выйдет в следующий тур, тебе будет не с кем препираться по ночам? – Я покосился на него. – Или потому, что он немного твой друг?
– Друг?! – Марков громко хохотнул. – Отличная шутка. Пять баллов.
– Только можешь его сейчас не обижать? – серьезно попросил я. – У него, кажется, депрессия.
– Депрессия? У Соломина? – Марков вперился в меня черным колючим взглядом. – Да более жизнерадостного придурка я не знаю. А нет, знаю. Но Петров творческий, ему простительно. И вообще, депрессия – это тема для баб и неудачников. Люди думающие ипохондрией не страдают.
– Просто поменьше трынди лишнего. Окей? – Я сурово посмотрел на него, и это подействовало намного лучше.
– До начала осталось десять минут, – сообщил он, и тогда мы побежали.
Я отпер дверь своими ключами, тихонько провел Маркова в квартиру и заглянул в комнату.
– Никита? – Дятел встревоженно вскинул голову. – Ты почему вернулся?
– Дело появилось важное. – С таинственным видом я распахнул дверь.
Марков деловым шагом вошел в комнату и остановился перед ошарашенным Дятлом.
– Ты что, ничего не подготовил? – выдал он недовольно. – Нужно же еще успеть подтвердить регистрацию.
Рот Дятла приоткрылся, но дар речи пропал.
Марков по-хозяйски плюхнулся в его кресло и ткнул кнопку компа. Тот тихо зашуршал.
– Никит, я не понимаю, – произнес Дятел с осторожностью, словно Марков был призрачным явлением, возникшим у нас в комнате. – Что происходит?
– Новогодние чудеса. – Я подмигнул.
– Но это не чудо. Это Марков, – прошептал Дятел все еще потрясенно.
– Я не понял, – окликнул его Марков. – Ты вообще собираешься показывать, где у тебя что? И что за уродские обои?
– Лента Мёбиуса. Самая совершенная в мире вещь.
– Самая совершенная вещь в мире – это яйцо, – парировал Марков. – Давай шевели поршнями уже.
– Я не понимаю, что ты собираешься делать? – Дятел торопливо выбрался из кровати.
– Твоя несообразительность поистине поражает.
– Ты будешь играть за меня? Под моим именем? Но… Но это же, наверное, неправильно?
– Брось, – отмахнулся Марков. – Я же не собираюсь всю жизнь за тебя играть. Просто, если ты пройдешь, будет интереснее, потому что в следующем туре я собираюсь лично тебя разгромить. А если ты сейчас сольешься, то как я это сделаю?
– Значит, ты пришел не из снисхождения?
– Я никогда ничего не делаю из снисхождения, – буркнул Марков. – Во всем и всегда должна быть выгода, иначе это бесполезная трата энергии и сил.
После этих слов Дятел расцвел подобно розовому бутону. Засиял, порозовел и наполнился жизнью.
– У нас осталось пять минут! – воодушевленно закричал он. – Сейчас табуретку притащу с кухни!
Он вскочил и засуетился.
– Бери мой стул. – Я скинул ворох вещей на кровать.
– Спасибо! – Он чуть ли не скакал от радости, но потом вдруг испуганно замер. – А как же твое тату?
– Ты важнее. – Я взъерошил его кудряшки.
– Правда? Ты это из-за меня? Спасибо! – Крепко стиснув меня, он прижался головой к плечу. – Ты – самый лучший!
– Ладно-ладно. – Я расцепил его руки. – Желаю вам победы. А мне еще с Настей встречаться.
– О! Идея! – Дятел вскинул вверх указательный палец. – Сейчас, погоди. – Выдвинув ящик тумбочки, он немного порылся там, а потом велел: – Закрой глаза.
Я послушался, и в ту же минуту к моему лбу прикоснулось что-то влажное.
Я посмотрел. Так и есть – маркер.
– Что ты делаешь?! – Я попытался оттолкнуть его руку.
– Подожди. – Дятел надавил маркером посильнее. – И не дергайся, а то все испортишь.
– Сдурел? – закричал я, отбиваясь. – У меня же свидание! Гад ты неблагодарный.
Но он, довольно похихикивая, вытолкнул меня в коридор, развернул к зеркалу – и я офигел.
Прямо посреди лба крупными печатными буквами было написано: Я ЛЮБЛЮ НАСТЮ!
– Мне же на метро ехать!
– А что такого? Ты же хотел, чтобы все знали, что ты ее любишь. А это очень классный сюрприз. Честно. Тату все делают, а такое никто. – Невероятно довольный собой Дятел светился. – Ей точно понравится!
Меня разрывало от смеха и желания убить его.
Внезапно возле нас нарисовался Марков с телефоном в руке и недовольно протянул его мне.
– Сёмина тебя разыскивает.
– Алло, – осторожно сказал я.
– Никита, наконец-то! – радостно выдохнула Настя. – Я так за тебя волновалась! Испугалась, что с тобой что-то случилось. Ты меня извини, может, это неправильно, но я тут стою возле твоего дома и не знаю, что мне делать дальше. Тоня сказала, что я должна поехать к тебе и во всем разобраться, но я приехала и теперь не уверена, что поступаю правильно. Ведь я же не Тоня. Скажи, тебе удобно выйти ко мне? Просто поговорить.
– Удобно! – обрадованно выкрикнул я. – Сейчас буду!
Дятел услужливо протянул черную вязаную шапку, и, надвинув ее по самые брови, я вылетел из дома, уповая на то, что сюрприз у меня теперь точно есть.
Глава 45
Никита
Тридцатого декабря у Трифонова день рождения. Ему первому из нас исполнялось девятнадцать. Только представить! Девятнадцать лет. Я и думать не думал, что когда-нибудь доживу до такого возраста. Не в том смысле, что умру, хотя, с учетом последних событий, могло случиться всякое, но – когда-то давно – я был уверен, что после восемнадцати жизнь заканчивается. Но, оказывается, нет. И вот уже Тифону девятнадцать, а в январе стукнет и Лёхе. И Дятлу будет девятнадцать, и мне.
И пускай девятнадцать Дятла совсем не то, что девятнадцать Тифона, мы как-то все незаметно становимся взрослыми. Не такими взрослыми, как ощущали себя в шестнадцать, а взрослыми для других людей: прохожих на улице, преподавателей, юристов, кассирш, работодателей и полиции. И мы почти на все теперь имеем право – на все, кроме глупостей.
Только я пока до конца не
