Только не для взрослых - Ида Мартин
Бяша обтер мне лицо снегом, но из разбитой о перила брови продолжала течь кровь.
Деревня, куда мы пришли, выглядела безжизненной. Хотя дорожки к калиткам почти везде были расчищены и откуда-то тянуло дымом.
Логопед свернул к высокому деревянному забору из почерневших досок. Дом был тоже почерневший, несколько ступеней на крыльце прогнили.
Внутри оказалось тепло.
Первым делом Логопед прошел внутрь дома и вернулся оттуда с бутылкой водки в руке. Отхлебнул из горлышка и шумно выдохнул:
– Что за долбаный день…
Бяша размотал на мне шарф и промокнул им рану на брови.
– Нужно сказать Пятаку, что мы на месте.
Логопед сунул руку в карман и достал мой телефон. Глянул на него и переложил в другой карман. Потом вытащил свой.
Пока он разговаривал по телефону, Бяша привел меня в сумрачную, неуютную кухню, где даже со включенным светом было темно, и, усадив на табуретку, тихо сказал:
– То, что ты говорила насчет денег, правда? Ну, то, что за тебя заплатят?
Я кивнула.
– Мне нужно сто тысяч.
– Хорошо.
– Точно? У тебя есть гарантии?
– Вы можете позвонить Артёму. Мой телефон у вашего друга. В нем есть номер.
– Он мне не друг, – прошипел Бяша с ненавистью. – Я позвоню. Только в случае чего запомни: это не шантаж. Это оплата риска, потому что Цуркан может убить меня так же, как и тебя.
– Меня могут убить? – ужаснулась я.
– Все будет зависеть от переговоров. Я не знаю подробностей и в такое не лезу. Просто так бывает.
Потом Бяша залил мою разбитую бровь йодом, а Логопед, связав руки, отвел в комнату с кроватью.
Я лежала и прислушивалась ко всему, что происходит в доме. К их шагам, гулу голосов, хлопанью дверей. Только бы Бяше удалось что-то сделать.
Ожидание бывает разным: мучительным, тревожным, напряженным, томительным, трепетным, гнетущим и много еще каким. Мое ожидание все время меняло оттенки. То я надеялась на благополучный исход, то в следующий же момент накатывали отчаяние и ужас, то я вдруг ждала, что дверь вот-вот раскроется и в нее войдет Артём, то готовилась умереть и просила у мамы прощения.
В коротких перерывах между этим вспоминала о Максе, Тифоне и Ярославе. Что с ними сейчас? Удалось ли сбежать? Знает ли уже Артём обо мне? Позвонил ли ему Бяша? Или Костров выдвинул свои условия в обмен на меня и Артём уже подписывает бумаги, лишающие его всего? А может, Соломоныч запретил ему делать это, и он отправился спасать меня сам?
День за окном угасал. Скорее всего, было около четырех, когда в комнату едва слышно просочился Бяша.
Поставил возле кровати мои сапоги и развязал руки.
– Замок открыт. Уходи скорее.
– Что Артём? Вы разговаривали с ним? – прошептала я.
Бяша коротко кивнул и исчез за дверью.
Я быстро обулась и на цыпочках прокралась в темный коридор. Свет горел только в одной комнате, мимо которой мне предстояло пройти. Дверь в нее была неплотно прикрыта, и оттуда донесся звон рюмок.
Я шмыгнула к вешалке и только протянула руку, чтобы снять куртку, как послышался звук отодвигаемого стула и голос Логопеда:
– Пойду гляну, как она.
Не раздумывая ни секунды, я открыла входную дверь и выскочила наружу, прямо в чем была.
Я летела к концу деревни так, что заложило уши. Поскользнувшись на пригорке, скатилась кубарем до речки, чудом не сломав себе шею.
Холода я не чувствовала. Кровь прилила к голове, сердце колотилось как ненормальное.
Пробежав по мостику на заплетающихся ногах, я помчалась через поле.
Вскоре, выбившись из сил, я остановилась и обернулась. Деревня, как и пригорок, исчезли за пологом наступающей ночи.
Обратная дорога через поле казалась бесконечной.
Я шла и шла. Шла и шла. Холод становился нестерпимым.
«Сбежавшая из дома семнадцатилетняя девочка насмерть замерзла ночью в поле». Мама постоянно читала такие новости. Трагические судьбы незнакомцев. Страшные истории, далекие, шокирующие ситуации. Как же так получилось, что я стала одной из них? Я ведь никогда не искала приключений, не связывалась с опасными компаниями и ничем не злоупотребляла.
Но я себя не оправдывала. Мама предупреждала, чем все закончится. И все равно, даже сейчас, я бы сделала тот же выбор. Те несколько волшебных дней в гостинице стоили того, чтобы за них умереть. И Артём этого стоил, и счастье, за которое стоит бороться тоже. Ведь есть люди, которые за всю жизнь никогда не бывают счастливы. А я была.
Передо мной встало светящееся лицо Артёма. Его насмешливый взгляд, широкая белозубая улыбка с шариком пирсинга под нижней губой, удивленно вскинутые брови, размашистые движения, длинные сильные пальцы, ласковые руки, затем и весь. Весь он был словно рядом. Как если бы мы шли обнявшись и неотрывно смотрели друг на друга. Шли и шли вместе по бескрайнему снежному полю, не чувствуя ни холода, ни страха, ни боли. Так, словно идем в прекрасную неизвестность под неземную музыку мира.
На самом деле я уже никуда не шла, а сидела, обхватив колени, посреди тропинки и постепенно отключалась. Однако внезапное жжение, словно к груди приложили нагретую на огне монету, заставило резко очнуться. Сунув руку под свитер, я нащупала цепочку с кольцом. Оно было совершенно холодным, но я все равно совершенно отчетливо ощущала, как горит, соприкасаясь с ним, кожа.
Я встала. Прямо позади меня в серовато-синей мгле вспыхнул малюсенький оранжевый огонек разгорающейся сигареты.
– Ты все равно не сможешь зайти на территорию, – раздался издалека голос Логопеда. – Ты не знаешь код от калитки. Хочешь сдохнуть тут в лесу?
О запертой калитке я не подумала. Выхода не было. Ноги снова подогнулись.
Но только он подошел ко мне, как со стороны леса вдруг раздался свист. Резкий, громкий и требовательный.
Логопед замер. Свист повторился снова.
– Кто там? – крикнул он в темноту.
– Свои, – послышался ответ.
Напряженно вглядываясь, он поставил меня на ноги:
– Кого там несет?
Человек вышел из леса и остановился в нескольких шагах от нас. Это был не Артём.
– Вита? – послышался знакомый голос.
– Ты кто? – Логопед тут же закрыл меня собой.
– Да-да, Владимир Петрович, это я! – завопила я что было сил. – Спасите!
– Уходи по-хорошему. – Логопед вытащил из-за пояса пистолет.
– Похищение и умышленное удержание несовершеннолетнего, совершенное по предварительному сговору, с целью скрыть другое преступление, – механическим голосом отчеканил Носков, приближаясь. – За такое возможно до пожизненного.
– Ты че, мент? – Логопед выставил руку с пистолетом
