Только не для взрослых - Ида Мартин
– Сотрудник охранного предприятия. У меня есть право задержать вас, а также применить силу и оружие.
– Сунешься – завалю.
– Не думаю. У вас рука дрожит и корпус неустойчивый. А это означает, что вы принимали спиртное и координация нарушена.
И тогда Логопед все-таки выстрелил, однако Носков был уже возле нас. Накинулся на Логопеда и принялся его скручивать. Раздался оглушительный треск, после которого тело Логопеда обмякло.
– «Шерхан», девяносто киловатт, – пояснил Носков, убирая шокер и доставая наручники.
– Спасибо, – прошептала я, чувствуя, что вот-вот разрыдаюсь.
– Спасибо ты должна говорить не мне. – Он выпрямился. – Благодари свою маму.
Глава 44
Никита
Дятел лежал в той же позе, как и тогда, когда я уходил на встречу с Трифоновым, а увидев меня, только печально произнес «привет».
Кудряшки спутались, щеки впали, глаза вроде бы и смотрели на меня, но самого Дятла, того, которого я знал все это время, в них не было.
Бабушка со мной не разговаривала, а папа с Аллочкой делали вид, что ничего не знают.
Похлебав из кастрюли холодный суп, я вернулся к себе и свалился в постель с одной лишь мыслью: проспать весь следующий день. К счастью, с этой недели занятия в универе закончились и до самого Нового года больше никуда не нужно было торопиться.
После душа суточное нервное возбуждение наконец отпустило, и я провалился в темный коридор сна.
А проснулся на следующий день с мыслями о Насте и о том, что я не пришел на свидание. Вдогонку вспомнил о разряженном телефоне, который забыл поставить на зарядку.
Мне предстояло звонить Насте и объяснять, почему я не смог прийти. Наверняка она все поймет и посочувствует, вот только ничего объяснять не хотелось.
Я был не готов и не способен на то усилие, которое требовалось приложить.
Любил ли я ее на самом деле?
Этот вопрос кольнул и засел занозой. Если любил, то почему не подумал о том, что должен отменить свидание? Я же мог попросить об этом Зою еще тогда, когда приходил или когда звонил из полицейского участка.
Раскаяние, которое я испытывал по отношению к ней, напоминало стыд перед бабушкой за побег с Юрием Романовичем. И мне это не нравилось.
С другой стороны, Настя, определенно, действовала на меня успокаивающе.
Когда моя мама решила, что у меня нет никаких талантов и способностей и что звезд с неба я никогда хватать не буду, мне и самому передалось это разочарование, словно Распределяющая Шляпа отправила меня на самый отстойный факультет для мобов, однако встреча с Настей все изменила.
Она считала меня умным, сильным и смелым. В ее глазах я был лучше Тифона, лучше Криворотова и всех остальных. Так что я тоже начинал чувствовать себя таким и старался оправдывать ее ожидания.
Заставив себя сесть, я опустил ноги на пол и потянулся.
Дятел не спал. Лежал, гипнотическим взглядом вперившись в большой прямоугольный будильник из бабушкиной комнаты, стоявший на столе.
– Это зачем? – спросил я.
– Жду начала турнира.
– Будешь смотреть?
– Нет. Просто жду этого часа.
– Ясно. Значит, себя изводишь. И во сколько же это случится?
– В два. Ровно в два все будет кончено.
– Сказать, куда я сейчас поеду? – Я сделал паузу, но, не дождавшись вопросов, продолжил: – Собираюсь татуху себе набить. Настоящую. Вот здесь.
Я показал на запястье. Но Дятел даже не взглянул.
– Напишу, что люблю Настю. Как думаешь, простит она меня после этого?
Дятел молчал.
– Хочешь поехать со мной? Посмотришь, как делать будут, а потом мы и тебе подберем что-нибудь. Можешь набить: «Я люблю физику». Или химию. Или сами элементы, скажем, бром или калий. Или вообще всю таблицу Менделеева. Во всю спину. А можно формулы. Прикинь, как стильно будет?
Он и мускулом не повел, не хихикнул, не одернул меня, не загорелся идеей тату, а, как лежал безжизненным овощем, так и остался лежать.
– Ты обнаглел? – Разозлившись, я подскочил к нему и, схватив за локоть здоровой руки, усадил вертикально. – Прекращай меня игнорить! Я, может, не меньше твоего расстроен. Может, мне тоже обидно, что ты каждую ночь сидел тут у меня над ухом, мышкой клацал, по клавишам стучал, спать мешал, а теперь все зря. Но это не я тебе руку сломал!
После моей вспышки Дятел немного отвис: захлопал глазами и скуксился:
– Извини меня, Никит, я не нарочно. Думаю, простит.
Отпустив его, я принялся одеваться.
– Так ты поедешь со мной?
– Нет, спасибо. – Он снова завалился на подушку. – Мне не до веселья.
– Блин! – Я опять его поднял и хорошенько придавил к стене, чтобы держался. – Не до веселья мне! Ты просто не знаешь, что вчера было! Нас всех чуть не убили! Даже Тифона. А Ярослава ранили. По-настоящему. Из пистолета. Макс вылез из окна с высоты третьего этажа. Но его все равно поймали.
– Как же ты убежал?
– В шкафу спрятался. В «Нарнии». Но я ничего не мог сделать, правда.
– Я знаю, Никит. Ты всегда делаешь все, что возможно. Ты очень хороший друг.
Он сказал это так, что я, застыв с носком в руках, ощутил вдруг совершенно обратное.
Позавтракав, я решил, что поеду к Насте и устрою сюрприз, встретив ее возле школы. Подожду, сколько потребуется, ей наверняка будет приятно. А тату сделаю к Новому году и преподнесу как подарок. Я хотел купить цветы, но вовремя сообразил, что они замерзнут.
По дороге мне предстояло придумать объяснительную речь для Насти, но вместо этого все время, пока шел до метро, отчего-то думал только о Дятле.
Как он собирался выручить всех, разломав экскаватором старый корпус, как пошел тайком за нами к фермерам и влез в драку Трифонова с Яровым, как помог сбежать ребятам от полиции по дороге в Капищено.
Ему очень хотелось быть полезным и нужным. Он так старался ради других!
Теперь же происходящее с ним пугало.
Обдуваемый теплым воздухом кондиционера, я остановился в подземном переходе на входе в метро и не знал, как поступить, чтобы было правильно.
В наушниках повисла непривычная тишина.
Тогда я подумал, что есть вещи, которые так или иначе возможно исправить, а некоторые случаются раз и навсегда. И с ними приходится потом жить, зная, что ты был способен все изменить, но сделал вид, будто тебя это не касается.
Я снова достал мобильник и набрал номер:
– Тоня, привет! Скажи, Марков же твой одноклассник? Можешь дать мне его телефон?
На уговоры Маркова забить на последний урок я израсходовал
