Дар - Элеонора Бостан
– Распишитесь и наденьте это, – она так же машинально подсунула им журнал, свернутые бахилы и маски, – и не забудьте указать номер палаты, а то сегодня все как сговорились.
Девушки снова обменялись удивленными и взглядами, а потом по очереди расписались, едва не забыв от волнения номер палаты. Теперь они поняли, почему Антон так настаивал на том, чтобы они записали его в телефон или блокнот.
– Вообще не помню номер, – прошептала Рита, глядя на подругу круглыми от ужаса глазами, – как будто и не знала никогда.
– Я помню только, что в конце была буква А, видимо, по названию корпуса, – задумчиво ответила Аннета, уже доставая телефон. – Сейчас.
– 9А! – радостно возвестила она, спустя пару секунд, – хорошо, что я его послушала и записала номер…
Она не закончила фразу, потому что в голове вдруг яркой вспышкой промелькнула мысль: хорошо, что я послушала его и в другом, гораздо более важном.
Они расписались и вернули молодой медсестре журнал, та автоматически просмотрела новую запись и, так же, не отрываясь от увлекательной переписки в телефоне, сообщила:
– Тоже в 9А? Прямо день открытых дверей сегодня.
Девушки, успевшие надеть маски, удивлено уставились друг на друга. Над голубым синтетическим материалом их глаза сверкали от возбуждения и удивления. Рита нахмурилась и кивком указала на медсестру, Аннета пожала плечами. Кто мог еще приходить сюда? Они не знали, им казалось, что женщину в палате 9А навещал только ее сын… но что они вообще знали о ней и о ее семье? А спрашивать они не посмели. Да и запись в журнале не могла им ничего сказать, даже если бы они обратил внимание – там был только номер палаты, время посещения и кое-как поставленная подпись.
– Ладно, – тихонько сказал Рита, – пошли. Чем скорее начнем, тем скорее закончим. Но все рано как-то неловко…
Аннета согласно кивнула. Они, как и Антон рано утром, чувствовали себя чужими, словно не имели права находиться здесь. Только причина у девушек была другая – они ни разу в жизни не видели мать Антона и опасались, как бы кто-нибудь не попросил их оттуда. Обе понимали, что этого не случится, но страх и волнение все равно оставались. И это тревожное чувство в груди, чувство, что они упускают что-то важное.
Молча они вошли в бирюзовый коридор, невольно озираясь и разглядывая новое место. Обстановка поразила обеих – уютно, чисто и тихо, как в гостинице. Лампы на столиках выключили, солнечного света из палат было достаточно, откуда-то лилась тихая спокойная музыка, под ногами пружинил толстый ковер пастельных оттенков. Иллюзию нарушал лишь едва уловимый больничный запах и пробивающееся сквозь музыку пиканье приборов. Навигация для смертников, подумала Аннета и передернула плечами, ничего не могла с собой поделать. Тишина и покой крыла А не могли обмануть ни ее, ни кого другого – здесь почти не было жизни, она почти ушла, как выцветшая картинка или выветрившийся аромат духов.
– Господи, бедные люди, – выдохнула Рита, когда они, проходя мимо очередной палаты, увидели в открытой двери неподвижного мужчину, одиноко лежащего под маской. Рядом никого не было, и он напоминал куклу или оболочку, оставленную в чулане до утилизации. – Не представляю, что это за чувство, когда вот так лежит твой родной человек. И как Антон с этим справлялся?
– Он сильнее, чем кажется, – нежно улыбнулась Аннета, – и намного сильнее, чем он сам считает.
Вместо ответа, Рита нашла ее руку и крепко сжала, глядя подруге в глаза. Так, не разнимая рук, они дошли до номера 9А. Ни одной медсестры они по пути не встретили, и никто из немногочисленных посетителей не окликнул их и не спросил, куда это они идут. Это немного успокоило девушек.
– Не уверенна, что готова увидеть… ну ты понимаешь. – Сказала Рита перед дверью. За ней была тишина, и ждать могло что угодно.
– Это же не морг, – попыталась улыбнуться Аннета, но шутка напугала ее саму. Да, не морг, но почти. – Там ничего ужасного, ни кровищи там, ни кишков… Просто немолодая женщина спит. Ты же видела остальных.
– Да, но это мать Антона! – прошептала Рита, – и мы вот так с ней знакомимся. А еще надо приколоть брошку…
– Одно могу сказать точно, – на этот раз улыбка Аннете удалась, – она тебя 100% не укусит.
Рита пыталась сдержать улыбку, но не вышло. Она легонько толкнула подругу локтем в бок и нажала на ручку двери. Обе девушки напряглись, ожидая, что в палате может оказаться медсестра или врач, они до сих пор опасались, что те спросят, кто они такие и что здесь делают, а когда услышат, что они не родственники этой пациентки – прогонят прочь. Обе прекрасно понимали, что это глупые мысли, но детский страх пред больницами был сильнее. Покажу им брошь, думала Рита, сжимая сумочку, пусть сами тогда прикалывают ее, а я не уйду, пока не удостоверюсь, что воля моего друга исполнена. Эта мысль снова напугала ее. Воля моего друга. Звучало так, как будто он уже умер. Хотя, кого они обманывают, все трое давно знали, к чему все идет. Но знать что-то и пережить – разные вещи, подумала Рита, переступая порог палаты первой, мы знали, что его мать в коме, но столкнувшись с этим, увидев своими глазами…
В палате никого не было, только женщина в разовой пижаме как будто спала под монотонное пиканье приборов.
– Это ужасно, – вырвалось у Риты, – она как будто…просто задремала…и в то же время, видно, что ее здесь нет. Не знаю, как еще объяснить.
– И не надо, – ответила Аннета, – я ведь и сама вижу все то же самое. Бедный Антон, я даже не представляю, каково ему было приходить сюда, видеть ее, ждать…
– Самая долгая кома длилась 37 лет, – сказала Рита и пожала плечами, не отрывая глаз от женщины на кровати, – прочитала в интернете. Просто хотела знать, что нам предстоит…но к такому невозможно подготовиться.
– Она слышит нас? Как думаешь? – спросила Аннета, – в кино обычно говорят, что они всё слышат и бла-бла, но а ты как думаешь? По мне, так непохоже.
– Кто знает? – снова пожала плечами Рита, – точных данных нет. Думаю, каждый верит, во что ему легче. Я вот думаю…хочу думать, что раз они не совсем ушли, значит, что-то они чувствуют и узнают. Мне так кажется. И Антон, наверное, так думает, иначе не просил бы нас вернуть брошку.
Аннета промолчала, просьба Антона была ей понятна, но что-то внутри говорило о том, что в ней есть некий скрытый мотив. И это ее тревожило. Да и Риту тоже, это нельзя было не заметить.
– Ну что, – Аннета взглянула на подругу, – давай выполнять обещание и
