Дар - Элеонора Бостан
Рита порылась в сумочке и достала брошку. Маленькая и изящная, она смотрелась крайне неуместно в больничной палате, хоть и напоминающей гостиничный номер. Сверкающие серебряные нити, усыпанные блестящей крошкой, оплетали жемчужину причудливым узором, ловя свет и отбрасывая блики. Рите казалось, что это россыпь крошечных камней, но приглядевшись, она поняла, что это обработанный металл, отполированный до зеркального блеска. Несколько секунд она подержала брошь на ладони, любуясь ее скромной, но уникальной красотой, а потом решительно шагнула к кровати.
В вещах всегда можно найти черты их владельцев, подумала Рита, чувствуя, как в горле образуется ком. В этой маленькой вещице было столько от Антона… она не могла бы объяснить это словами, просто чувствовала.
– Они так похожи, – раздался за спиной голос Аннеты, она тоже подошла поближе и теперь с любопытством разглядывала лежащую неподвижно женщину. – Черты лица, нос. Только веснушек не хватает.
– Это, должно быть, передалось от отца, – прошептала Рита, не в силах отвести глаза от неподвижного лица. – Как думаешь, может, стоит поговорить с кем-то из персонала, чтобы эта брошь осталась с ней?
– Не знаю, – ответила Аннета, – скорее всего, ты права. Антон, вроде говорил, что предупредил врача. Но придется, наверное, найти кого-то и все объяснить. Но сначала давай вернем ее владелице.
Она протянула руку, краем глаза заметив одинокое кресло, и грусть снова кольнула сердце – всего одно кресло, всегда только один посетитель. А теперь и он не в силах прийти.
– Я только сейчас поняла, – прошептала Рита, вдруг обернувшись к подруге, – мы ведь даже не знаем ее имени!
Для них она просто была мамой Антона, им даже в голову не пришло спрашивать ее имя – они ведь не собирались с ней разговаривать. А он никогда его не называл.
– Не думаю, что это так важно теперь, – пожала плечами Аннета, – на разговоры времени все равно нет. Да и что мы ей скажем? Если она вообще слышит.
– А я верю, что слышит, – упрямо заявила Рита и повернулась к женщине, – и я скажу ей, должна сказать, что мы принесли и от кого.
– И это будет правильно, – мягко сказала Аннета, кладя руку ей на плечо, – никто из нас не знает истину. Просто делай то, что велит сердце.
Рита несколько секунд смотрела на неподвижно лежащую мать их друга, а потом кивнула и наклонилась к самому лицу неподвижной женщины.
– Здравствуйте, – робко прошептала она и облизнула губы, – я не знаю, как вас зовут, знаю лишь что вы – мама Антона, а он наш друг. Мы пришли по его просьбе. Я и моя подруга.
Она повернулась, как будто ища одобрения или поддержки, Аннета кивнула с едва заметной улыбкой. Улыбка была теплой и понимающей и, хотя маска скрыла ее, она отразилась в глазах, и Рита продолжила.
– Меня зовут Рита, а мою подругу Аннета, – она сделала паузу, собираясь с мыслями. Пальцы нервно теребили брошь, – мы… Антон попросил нас прийти и отдать вам кое-что. Подарок. Он сказал, эта вещь дорога вам, и вы бы хотели, чтобы она была с вами.
Она снова повернулась к подруге.
– Знаешь, я сейчас возможно скажу ужасную вещь, – она прикрыла рот ладошкой, как будто опасалась, что женщина на кровати ее услышит, – сейчас я даже рада… ужасное слово, но другого подобрать не могу… я рада, что она не может спросить, почему пришили мы, а не ее сын, и что с ним.
Аннета понимающе кивнула, покосившись на пациентку крыла А.
– Я тоже как раз об этом подумала, – прошептала она, думая о том, как иногда вопросы причиняют больше вреда, чем ответы на них и возможные последствия. И как раздражают и отталкивают люди, забрасывающие тебя этими острыми копьями-вопросами, вынуждающие возводить между ними и собой высокие толстые стены. – Не представляю, как бы мы отвечали.
Рита закивала, мрачно поджав губы под маской, а потом снова повернулась к женщине.
– Сейчас я приколю к вашей пижаме брошку, – она перестала теребить украшение и приложила его к груди женщины, примериваясь, ища лучшее место, – Антон говорит, вы влюбились в нее с первого взгляда и не расставались с ней. Пусть она радует вас и передаст вам частичку его любви тепла.
Она наклонилась еще ниже, вдыхая запах лекарств и цветочного мыла, место было найдено, но пальцы никак не хотели слушаться. Едва касаясь и затаив дыхание, она медленно и осторожно проколола розовую ткань, блики света, падающего из окна, тут же засияли на крошечных полированных поверхностях. На удивление, украшение смотрелось совсем не странно и не выглядело инородным предметом в этой обстановке. Брошь как будто заняла свое место, слившись с хозяйкой, даже не смотря на больничную пижаму и пикающие приборы вокруг.
Просто это действительно ее вещь, подумала Рита, а когда что-то является частью твоего образа и твоего пути – все остальное меркнет перед этим.
– Надо же, – прошептала Аннета у нее за спиной, – она как будто обрела свое место. Даже странно как-то…
Этот момент так растрогал ее, что она поспешно опустила глаза и стала дышать глубоко и редко – не хотела плакать как все эти безмозглые курицы из сериалов… но теперь они уже не казались ей такими уж пустыми и глупыми.
Рита возилась с замочком броши, стараясь едва касаться розового материала пижамы, как будто та могла ударить током, или еще хуже – заразить и ее комой. Брошь никак не хотела застегиваться.
– Здравствуйте, – раздался вдруг голос за спиной, ни одна из них не услышала почти беззвучно открывшейся двери. – Кто вы и что вы делаете?
Девушки вздрогнули от неожиданности, Рита уколола палец застежкой и тихонько ойкнула, отдернув руку. Обе инстинктивно повернулись, в дверях стояла невысокая полная медсестра средних лет, лицо скрывала маска, но глаза были холодными и серьезными.
– Итак, – повторила она, – если не хотите, чтобы я вызвала охрану, отвечайте, что вы делаете с моей пациенткой. И кто вы такие?
– Мы все объясним сейчас, – начла Аннета, примирительным тоном, Рита стояла за ней, бледная, как полотно, посасывая уколотый палец. – Мы здесь по просьбе сына этой женщины, Антона, вы наверняка его знаете…
– Допустим, – лицо медсестры оставалось бесстрастным, а глаза по-прежнему изучали незнакомых посетительниц с холодным недоверием, – и..?
– Мы его соседки, мы дружим, – Аннета тоже волновалась…но раньше, а теперь вдруг ощутила уверенность и спокойствие. Они имели право здесь быть, более того, они делали доброе дело. – Да, мы никогда раньше здесь не были, но сейчас он попросил нас приехать и отдать его матери кое-что…
Она отступила в сторону, давая возможность увидеть брошь.
– Вот эту брошку, – она указала на украшение, приколотое к груди женщины, – он сказал, что она дорога ей и должна быть у нее. Вот
