Молот Тора - Юрий Павлович Вяземский
36
Люди с Волка сидели еще дальше к востоку. Эйнара среди них не было. Он еще не вернулся от ополченцев, которым раздавал наставления и приказы, но пир велел начинать без него.
Наскоро совершив поминовения, эйнаровы люди радостно принялись пить победу. На их корабле лишь несколько человек были легко ранены и никто не погиб, если не считать двух финнов. Но об их гибели скорбели лишь их соотечественники. Как было заведено Эйнаром, финны на пиру прислуживали норманнам, а сами ели по окончании пира.
Бадвар Зашитый Рот стал расхваливал Торира Длинный Кеннинг за то, что во время битвы он не только крушил врага, но умудрялся каждый удар сопровождать висой. Видно было, что Ториру похвала нравилась.
Отхвалив Торира, Бадвар Зашитый Рот принялся восхищаться Халльдором Павлином: дескать, не было в битве воина ясноглазее, прекрасноволосее его. Ну, прямо Бальдр.
– И вы заметили, среди росов он будто нарочно отыскивал таких же щеголей, как он, и им рубил головы, – сказал Торгрим Умник.
– Я только одному отрубил голову, – поправил Халльдор и прибавил: – Но это был очень красивый удар.
– А мне больше понравился удар, который нанес Ульв Однорукий. Не только красивый, но и неожиданный, – сказал Храфн Злой Глаз.
– Тут нечего удивляться, – сказал Халльдор Павлин и как будто обиделся. – Ульв бьет левой рукой, и каждый его удар неожиданный. Но что в них красивого? Вот Коткель, тот – мастер.
– Какой уж там мастер?! – сердито воскликнул Коткель Одним Ударом. Он ел и пил меньше других говоривших.
Халльдор Павлин с удивлением на него посмотрел. А Бадвар Зашитый Рот стал объяснять:
– Он никак не может простить себе, что одного роса ему пришлось убить с двух ударов.
Среди берсерков один Берси Сильный ел и пил, как положено пить и есть на победном пире, и выглядел, как всегда, могучим и спокойным.
Рыжебородый Бьёрн Краснощекий был бледен лицом, мало пил, мало ел и молчал, хотя обычно на пире бывал разговорчив.
Оба Кабана выглядели усталыми, и казалось, Грим Копченый с трудом брал куски мяса, которые ему подавал его брат, Свейн Рыло, а у того как будто дрожали пальцы и уродливые зубы, торчавшие у него изо рта, то и дело постукивали друг о дружку.
Но хуже всех из берсерков выглядел Кетиль Немытый. С первого же рога ему пришлось выползти из застолья, и его вырвало неподалеку. Он вернулся к костру и больше не ел и не пил. Берси Сильный предложил ему пойти отлежаться. Но было похоже, что Кетиль не расслышал его слов. На него не обращали внимания до тех пор, пока он не начал икать. И тогда сидевший напротив Халльдор Павлин посоветовал:
– Шел бы ты икать подальше от нас.
Кетиль Немытый, который обычно тут же вспыхивал, как сухая берестяная стружка, тут лишь прошипел, как сырое полено.
А Халльдору ответил Торлак Ревун:
– Я-то знаю меру. А он – нет. Он явно перестарался со своими флугсвампами. И слишком рано выпил настой.
– Кто ж знал, что мы полдня простоим у треклятого острова! – прошипел Кетиль и перестал икать.
– У настоящего берсерка ярость должна быть в крови. Ему не нужны никакие грибки, – заявил Рэв Косой.
– Кто это у нас настоящий берсерк? Ты, что ли?! – обиделся и спросил у него Торлак.
Рэв уже приготовился возразить своему побратиму, но тут к застолью присоединился Эйнар, а за ним – Логи Финн; тот всегда ходил за хёвдингом, приглашали его или не приглашали.
Эйнар Себезакон одет был в одно из лучших своих одеяний. На нем был красный шелковый плащ, доходивший ему до пят, весь вышитый золотом и сверху донизу усаженный золотыми пуговицами. Рубаха была из тонкой восточной парчи, штаны – из мягкой кожи и очень дорогие, пояс – серебряный, украшенный пряжками, драгоценными каменьями и зубами животных. На ногах – высокие сапоги из акульей кожи, завязанные ниже колена. Обручья, гривны и фибулы – все золотые.
Берси поднялся и протянул хёвдингу два небольших кубка; Эйнар не любил пить помногу. Освятив кубки над огнем, первый из них, кубок Одина, Эйнар посвятил победе, второй, кубок Браги – поминовению погибших.
Затем Логи Финн, торопясь, чтобы его не опередили, вскочил и предложил следующий кубок посвятить Эйнару. И прибавил:
– Сражение на суше было выиграно потому, что ополчение, в котором увязли наши враги, готовил наш верховный предводитель Эйнар Эйнарссон. Именно он велел людям Ингвара и Хельги встать с двух сторон на пригорках, чтобы словенам было невозможно бежать.
Эйнар осклабился и говорит:
– Это ты правильно сказал: увязли. Словене – не воины и воевать не умеют. Но если из этого сброда сделать своего рода болото, в нем кто угодно увязнет… Да, я предложил. Меня послушались. Мы победили.
Все встали и осушили кубки во славу Эйнара.
А Логи, как только сели:
– Увязли, однако, не все. Многие стали отступать, чтобы собраться с силами. И если бы не наш неустрашимый Эйнар и мы, его верные воины, еще не известно, чем бы закончилась битва. На Соколе и на Змее люди были потрепаны и измотаны. Мы принесли победу, ударив наперерез! Лишь одному кораблю удалось уйти. И Хельги его проворонил.
Эйнар усмехнулся, покачал головой и сказал:
– Ну, тут не совсем так, как ты говоришь…
Эйнару не дали докончить три человека: Бадвар Зашитый Рот, Торир Длинный Кеннинг и Эрлинг Добрый. Все разом вскричали. Бадвар крикнул:
– Слава нашему Эйнару!
Торир крикнул:
– За счастье и удачу Эйнара!
Эрлинг крикнул:
– Да хранит Эйнара Один!
Снова встали и снова выпили.
– Почему ты вместо копья взял секиру? – спросил Торир Кеннинг.
– Хвалю, что стал наблюдательным, – закусывая, ответил Эйнар. – Перед самым боем я взял в левую руку меч, в правую – копье и вдруг услышал, как зазвенела моя секира. А копье не звенело, и меч не звенел. Тогда я отложил копье и взял секиру.
Тут Торир вскочил и стал декламировать:
Копье не звенело
Но в бой позвала
Секира победная
Кровью разбойников грозных
Жажду ее стал утолять
Эйнар великий.
Сам неприкрытый
В рубахе оленей
Без шлема
Мечом и секирой
Головы сек,
И зубы врагов,
Как град,
По настилу стучали.
Как угли огнем
Гневом очи пылали
У хёвдинга нашего.
Виса была длинная. После подвигов Эйнара в ней описывались деяния Берси Сильного и Бьёрна Краснощекого, страшный рев Торлака Ревуна и
