Мулен Руж - Пьер Ла Мюр
– Интересно, куда это Жорж запропастился? – взволнованно вздохнула его собеседница, нетерпеливо поглядывая на часы. – Он обещал встретить меня здесь после шоу.
– Жорж? Кто такой Жорж? А куда девался Альберт?
– Альберт! Даже не напоминай мне о нем! Этот подлец говорил, что любит меня, а сам все это время увивался за этой гадиной…
Анри слушал, грустно улыбаясь. Да, Джейн снова влюбилась. Интересно, как ей это удается? Как она умудряется влюбляться каждые три месяца и неизменно отдаваться этому чувству искренне, от всего сердца? Джейн не искала выгоды в любви; любовь для нее была приключением, вносившим разнообразие в унылую жизнь, но ни в коем случае не бизнесом. Ее привлекали творческие личности, а потому выбор неизменно падал на какого-нибудь поэта, скульптора, писателя или композитора, который был понимающим, умным, верным, надежным, душевным, но неизменно страдал от хронического безденежья.
– …Но Жорж, он совсем не такой. Он писатель. Правда, издать он пока что еще ничего не успел, но вот погоди, очень скоро о нем заговорит весь Париж. Вот увидишь!
Джейн говорила о своем новом любовнике с таким удовольствием, что ее лицо совершенно преобразилось. Разгладились морщинки, наметившиеся в уголках глаз. Да, она действительно выглядела лет на двадцать пять…
– О, Анри! На этот раз у нас все очень серьезно! Все, что было раньше, – не считается. Мне казалось, я его люблю, но на самом деле это было не так. Жорж же совсем другой. Он такой умный, такой выносливый, такой сильный.
– Я ждал, когда ты это скажешь, – улыбнулся Анри. – Знаешь, Джейн, мы с тобой давно знакомы, и я искренне считаю тебя самой замечательной девушкой изо всех, кого когда-либо знал, но вот только я никак не могу понять: или ты самая доверчивая женщина в мире, или просто нимфоманка.
– Но я люблю его, честное слово. Люблю всем сердцем. Даже подумываю о том, чтобы выйти за него замуж.
– Ну а вот тут ты, это… поосторожнее! Брак – это все равно что пресный обед, на котором десерт подают в самом начале. Так что, Джейн, будь бдительной. Не наделай ошибок, о которых потом пришлось бы пожалеть. И обещай, что, прежде чем решаться на какой-нибудь судьбоносный шаг, сначала посоветуешься со мной.
– Обещаю.
Она закурила сигарету, сделала несколько глубоких затяжек и еще какое-то время курила молча.
– Анри, – проговорила она с неожиданной нежностью, – а почему ты так много пьешь? Почему губишь себя этим дурацким коньяком?
– Джейн, хватит! – решительно отрезал он. – Я и сам знаю, что много пью, но ни ты, ни кто-либо еще не сможет ничего с этим поделать. Остановиться уже невозможно. Мне хотелось бы бросить, но я не могу.
Она задумчиво закусила нижнюю губу, разглядывая его некрасивое лицо, выглядевшее еще более отталкивающе из-за болезненной бледности щек и ярко-розовых пухлых влажных губ.
– Тебе очень одиноко, да? – продолжала она, и даже сквозь стоявший в зале гам он услышал сочувствие в ее голосе. – Только не возмущайся и не говори, что это не так. Тебе очень одиноко, и это видно даже по лицу. Жаль, что я…
Тут ее блуждающий взгляд остановился, рот открылся, и она даже ахнула.
– Мириам! – тихонько воскликнула она. – Мириам!.. И как это я сразу о ней не подумала?!
– Ты что там бормочешь?
– Да так, ничего. Просто у меня возникла одна идея.
Был уже третий час ночи, когда Анри распрощался с Джейн Авриль и ее новым возлюбленным и покинул кафе «Риш».
– Кучер, к «Максиму». – Он выдал чаевые юному слуге, нанявшему ему карету. – И можешь не торопиться.
Фиакр тронулся с места и покатил вдоль пустынного бульвара. Анри укрыл ноги пледом, поглубже засунул руки в карманы пальто и откинулся на спинку сиденья, поудобнее устраиваясь в уголке. Слава богу, ночь выдалась не холодной… А то порой в этих фиакрах примерно часа в три – половине четвертого ночи может царить убийственный холод… Что ж, вот он опять в пути. На этот раз в «Максим». А после «Максима» будет Ирландско-американский бар или «У Ахилла», затем еще какое-либо заведение… Интересно, сколько тысяч миль он проехал, колеся по ночным улицам, за эти последние пять лет?.. Может быть, он просто никак не мог обрести покой, будучи одним из тех людей, кому не сидится на месте? Как Гогену, например…
Гоген – еще одно воспоминание последних пяти лет… Гоген, щеголяющий в голубом рединготе, желтом жилете и белых перчатках, неторопливо вышагивающий по бульварам, помахивая резной тросточкой с набалдашником, украшенным жемчугом… Дядюшка оставил ему в наследство тринадцать тысяч франков, и уж теперь-то он вознамерился во что бы то ни стало потрясти Париж своими зарисовками Таити, чаепитиями в студии и разными полинезийскими безделушками. Однако это ему не удалось, и с этим было связано уже совсем другое воспоминание… Два года спустя, когда в два часа ночи он оказался в бистро на левом берегу. Гоген был без перчаток, без крахмального воротничка, без галстука. Понуро сидел за столом, склонившись над стаканом абсента. Через несколько дней он снова уезжал к своим желтым песчаным берегам и обнаженным туземкам, но только на этот раз не было ни банкетов, ни торжественных речей. Он остался без гроша в кармане, почти пятидесятилетний, сломленный жизнью человек. Насмешки окружающих, болезнь, сломанная нога и тягостные воспоминания, которых было достаточно, чтобы отравить остаток жизни, – это все, что ему удалось получить за те свои тринадцать тысяч. Бедный Гоген. И он тоже возжелал того, чего ему было не дано… Интересно, чем-то он занимается сейчас?..
– Послушайте, месье, приехали. «Максим». Слышите, как музыка играет?..
Анри поднял глаза на ярко освещенные окна. Да, звучал вальс… Старый милый Риго и его цыгане! Старый добрый «Максим» с его великими аристократами инкогнито, скорбными гуляками, сидящими в окружении бутылок шампанского и шикарных кокоток. Ему вообще-то не очень хотелось идти туда. А Поли не обидится. Честно говоря, ей вообще наплевать, придет он или нет… Может, тогда поехать к Ральфу?.. Или в Ирландско-американский бар?.. Нет, не сейчас. Возможно, позже… Ночь выдалась теплой, так почему бы еще немного не покататься по городу?
– Кучер, едем дальше.
– Куда прикажете, месье? Вы имеете в виду какое-либо определенное место?
– Да все равно куда. По переулкам – куда-нибудь…
Он ощутил мерное покачивание фиакра, чувствуя, как мягкие пальцы туманной ночи касаются лица.
Еще какое-то время они ехали по темным улочкам. Время от времени где-то в
