У смерти два лица - Кит Фрик

Женщина-охранник идет в ее сторону Анна кладет трубку на рычаг, даже не попрощавшись.

— Прошу прощения, — вежливо начинает она. — Я просила внести изменения в список разрешенных посетителей. Вы не знаете, его утвердили?

— Нельзя добавлять никого, кроме членов семьи, — охранница выводит Анну из телефонной будки. — Ты знаешь правила.

— Но Обри сказала, что в «Тропах» могут сделать исключение, поскольку из семьи у меня только мама, а она не может…

— Обратись в администрацию, милочка, — она жестом подзывает следующую по очереди заключенную. — Дальше!

5. ТОГДА. Июнь

Херрон-Миллс, Нью-Йорк

На третий вечер в Кловелли-коттедж сразу же после ужина я устраиваюсь у бассейна с альбомом и угольными карандашами. Пока еще светло, я хочу зарисовать, как вода, чернильно-темная и таинственная, словно растворяется в окружающем пейзаже. Сначала я рисую бассейн, потом — буйную растительность за ним, тонкие перья травы, раскинувшиеся веером вдоль плотно сомкнутого строя безупречно постриженных деревьев. У меня с собой есть акварельные карандаши и немного масляных красок. Возможно, сделав несколько набросков, я попробую поиграть с серебристыми и темно-синими цветами бассейна, изумрудной и лавровой зеленью лужайки, мягкой бирюзой неба с первыми прожилками оранжевого и розового, растекающимися, словно подтаявший щербет.

Темнеет слишком быстро. К половине девятого освещение бассейна заливает дворик ярким желтым светом, и за его границей все окутывает чернота. У меня першит в горле, и я пытаюсь откашляться, прикрыв рот согнутой рукой, но становится только хуже. Поздние летние вечера означают темные бары, в которых кондиционеры не справляются с жаром тел. Долгие прогулки со Старр и Кейли по никогда не пустующим пляжам, во время которых мир вокруг казался тусклым и невыразительным из-за принятых таблеток. Неловкие пьяные свидания, последующие рассказы о которых были куца интереснее, чем сами встречи. Летом не сидится на месте. Мне не хочется возвращаться в Бруклин. Во всяком случае, не очень хочется. Но я не знаю, чем занять себя вне работы. Вчера вечером, когда на небе появились звезды, я принялась разбирать чемодан, чтобы убить время. Но сегодня я уже полностью устроилась в гостевом домике у бассейна, а ложиться спать раньше чем часа через три было бы неразумно.

Войдя внутрь, я кладу альбом на столик у окна и задумываюсь, не стоило ли все же попросить комнату в основном доме. Этот домик по размеру такой же, как квартира, в которой мы живем с мамой в Бей-Ридж, и мне нравится возможность уединиться, но здесь даже слишком тихо. Я выскальзываю из респектабельного сарафана номер три и натягиваю привычные шорты и майку. Думаю, не зайти ли в дом. Вдруг Эмилии нужна компания? Но это ведь было бы странно, верно? Сейчас, наверное, самое время укладывать Пейсли. Я помешаю.

Я откапываю телефон и какое-то время сижу в онлайн-магазине одежды в поисках платьев с карманами, потом листаю «Инстаграм» с последними новостями о лете в Южном Бруклине, о вечеринках, которые я пропускаю, о куда более шумных пляжах с более пестрыми толпами загорающих, чем по большей части белая и обеспеченная публика на главном пляже в Херрон-Миллс. На одной из фотографий Майк хватает Кейли, и ее волосы выделяются золотыми прядями на фоне его загоревших до бронзы рук. На другой Кейли стоит на крыльце своего дома с Виком, нашим школьным приятелем, и Вандой, еще одной девчонкой, с которой мы иногда гуляем.

Я захожу на страничку Старр, чтобы посмотреть, не разместила ли она чего-нибудь нового, но там ничего нет. Хотя не сказать, чтобы и в Бруклине она активно что-то постила. Затем открываю «Мессенджер», где мы обычно переписывались, чтобы отправить ей короткое сообщение. Я ни разу не делала этого с весны. Было больно узнать, что она свалила из города, не попрощавшись. Она рассказала о своих планах Кейли с Майком, а я, видимо, не заслужила. Теперь она и на сообщения не отвечает.

Я говорю себе, что в этом нет ничего личного, что она получила возможность начать все с нуля, которую сейчас ищу я сама. Вместе нам было весело, но я знаю, что в Бруклине ей жилось несладко. Двадцать два года, без образования, дерьмовая работенка официантки в круглосуточной забегаловке на Брайтон-Бич. Полный разрыв с ультраконсервативной семьей в Аризоне, череда приятелей, которые никогда не задерживались надолго. Ей всегда нравились мультфильмы Диснея. Я убеждаю себя, что дело не во мне.

К девяти часам мной окончательно овладела скука. Пальцы скользили по экрану, не терпелось открыть сообщения и написать Кейли. Телефон весь день нарочито молчал. Не то Кейли сдалась, не то решила отплатить мне той же монетой. Зная мою лучшую подругу, скорее последнее.

Я кладу телефон экраном вниз на подушку и надеваю худи. Потом поливаю ноги спреем от комаров, беру из стеклянной чаши на кухне один из маленьких фонариков и отправляюсь в ночь.

Прогулка под звездами по территории Кловелли-коттеджа оказалась на удивление короткой. Наверное, Том был прав, и две целых две десятых акра — это не так много, как кажется сначала. Я иду вдоль самой линии деревьев, обходя бассейн, прохожу мимо отдельно стоящего гаража и журчащего фонтана, направляясь к теннисному корту. Но, оказавшись там, никак не могу сообразить, где включается свет, а ракетки, похоже, закрыты в сарае.

Я отказываюсь от идеи в одиночестве поколотить по мячам, пытаясь послать их хотя бы в сторону сетки, и вместо этого бреду по щебенке, которой засыпан подъезд к дому, в сторону дороги. Светодиодный фонарик бросает узкий белый луч на кусты, мимо которых я прохожу. По словам Эмилии, это азалии. Их розовые цветки трепещут на ветру, и от их призрачного мерцания меня бросает в дрожь, хотя вокруг еще тепло. Я застегиваю худи по самое горло.

Выйдя на Линден-лейн, думаю повернуть направо, чтобы поглядеть на дома дальше по улице, мимо которых мы с Томом не проезжали. Но вместо этого ноги несут меня к соседнему Уиндермеру и его полузаброшенному участку. Оказавшись у кованых чугунных въездных ворот с увитыми плющом перекладинами, спиралями и завитушками, я тут же обращаю внимание на то, насколько ближе этот дом стоит к дороге, чем Кловелли-коттедж или другие, более новые дома в Херрон-Миллс. Отсюда, с узкой полоски проезда, не полностью закрытой буйной растительностью изгороди, я могу хорошо разглядеть Уиндермер через просветы в воротах.

На крыльце горит фонарь, заливая пустующие качели и голубые кресла-качалки мягким бледным светом. Я выключаю