Швейная машинка - Натали Ферги
Конни
Начало октября 1954 года. Эдинбург
Кэтлин слышала, как муж объясняет доктору, что несварение началось с утра, когда он встал с кровати. Она знала, что это неправда. Его больничная кровать была задернута шторами, и со своего стула в коридоре Кэтлин слышала его громкий учительский голос, гулко разносившийся по отделению. Сейчас он точно чувствует себя гораздо лучше, чем несколько часов назад, когда перед визитом врача с трудом натягивал на себя пижамную куртку. Как только она сможет поговорить с этим молодым человеком, обязательно сообщит ему все факты.
Кэтлин знала, что Брюс несколько раз вставал ночью, что было на него непохоже. Обычно он спал крепко и даже не ворочался, пока между шторами на темно-синий аксминстерский[3] прикроватный коврик не начинал падать утренний свет. Когда она проснулась, Брюс уже сидел на стуле у ее туалетного столика, держась за челюсть. Но это не было похоже на зубную боль, да и как одновременно могут болеть и зубы, и желудок? Кэтлин хотела сразу же выйти к телефонной будке напротив их дома, но муж настоял, что надо подождать, пока Конни не уйдет на работу, и Кэтлин согласилась.
И вот теперь он в Королевской больнице, в длинном терапевтическом отделении с видом на парк Медоуз, вместе с другими мужчинами с серыми лицами, сидящими в кроватях неестественно прямо, как на военном смотре. Туда-сюда сновали медсестры с подносами, прикрытыми полотенцами, и по звукам, доносившимся с закрытых шторами кроватей, Кэтлин предположила, что разносят по отделению вовсе не чай с тостами.
Деревянный стул тяжело скрипел под ней, к тому же она была уверена, что у нее поехала петля на чулке, зацепившемся за что-то острое. Но Кэтлин была рада хоть немного отдохнуть, после того как пришлось бежать в больницу. Медики скорой помощи очень извинялись, но не могли взять ее с собой, так что ей пришлось отправиться пешком, даже куска хлеба не съев на завтрак. Теперь утро уже заканчивалось, и из больничной кухни до нее доносился аромат пюре из репы, который ни с чем не спутаешь.
Наконец шторы раздвинулись, и появился дежурный врач с кипой бумаг. Судя по всему, он провел в больнице всю ночь, и на его подбородке уже показалась щетина льняного цвета.
— Миссис Бакстер?
— Да, это я.
— Я оформляю историю болезни вашего мужа, и мне нужно провести несколько исследований.
Кэтлин была поражена:
— Так он не может поехать домой?
— Боюсь, что нет. — Врач потер чернильное пятно на среднем пальце и поплотнее надел колпачок на ручку. — Вероятно, ему придется остаться у нас на несколько дней.
— Но он говорил, что это просто несварение. — Застигнутая врасплох новостью, Кэтлин не знала, что еще сказать, и забыла сообщить о том, что происходило до приезда скорой.
— Возможно, дело просто в проблемах с желудком, но нам следует в этом убедиться. — Врач посмотрел в сторону двойных дверей, ведущих в отделение, которые открылись перед группой людей в белых халатах. Ее возглавлял лысеющий мужчина. Он маршировал впереди всех с гордой осанкой, как на военном параде. — Мне нужно идти. Начинается второй обход. Медсестра расскажет вам о приемных часах.
Ссутулившись, он сделал шаг в сторону, пропуская процессию, после чего занял место в ее арьергарде.
— Папа в больнице? — Конни только что вернулась с работы и еще не успела снять пальто и шляпу. Она не могла поверить услышанному, но, судя по нервному состоянию матери, это было правдой.
— Да, в Королевской. — Кэтлин отказалась от идеи намазать масло на гигантский ломоть хлеба, который только что неловко отрезала от буханки, — аппетита все равно не было. — Мы можем навестить его вечером.
— Прекрати, иди сюда и сядь.
Конни выдвинула стул из-под кухонного стола и подтолкнула к нему трясущуюся мать.
— Утром он чувствовал себя хорошо. Расскажи мне все.
Кэтлин тяжело осела на стул. Она выглядела совсем разбитой.
— Он сказал, что у него изжога, я дала ему соды с теплой водой, но это не помогло, так что мне пришлось вызвать по телефону врача.
— Что-то еще?
— Не знаю. Приехала скорая.
— Скорая? Ты не говорила.
— Серьезно? — Она вспомнила, как у Брюса сильно заболело в груди за несколько минут до прихода врача, и помрачнела оттого, что забыла рассказать об этом в больнице. — Нам так повезло, так повезло, что есть Национальная служба здравоохранения. Теперь все не так, как раньше.
— Прости, мама, но прямо сейчас я не чувствую, что мне повезло.
— Давай без резкостей. Твой отец в хороших руках.
Конни сняла чайник с газовой плиты и залила чайные листья кипятком.
— Прости, я знаю, что ты беспокоишься. — Она помешала дымящуюся жидкость длинной ложкой, которая специально для этой цели всегда лежала у плиты, и закрыла заварочный чайник крышкой. — Это настоящий шок. Ты уверена, что мы не можем прийти раньше?
— Нет, старшая медсестра специально это уточнила. — Кэтлин встала со стула. — Наверное, я не хочу чая. Мне надо сложить для него бритвенные принадлежности, уложить его книгу, расческу и… — Она так и не закончила предложение.
— Все будет хорошо.
Кэтлин стояла посреди кухни с потерянным видом и осматривалась, не в состоянии сфокусировать взгляд.
— Мы не знаем. Мы не можем быть уверены. — В ее голосе появились отчаянные нотки.
— Ты хочешь пойти в больницу прямо сейчас?
— Да.
— Даже если придется ждать у дверей отделения?
— Да, я хочу пойти сейчас. Я должна быть там.
— Хорошо. Надевай пальто, и мы сразу же выходим.
— Ему понадобится кое-что.
— Я все возьму. Позаботься о себе.
— Его новая пижама сложена на моей кровати. Я ее подрубила днем.
— То есть при всем этом ты села за машинку и стала шить?
— Я понимаю, да, — пожала плечами Кэтлин. — Мне нужно было чем-то заняться, пока ты не придешь. Либо шить, либо ходить взад-вперед по коридору.
Когда они подошли к двери больницы, раздался звонок, возвещавший о начале приемных часов.
— Мы как раз вовремя, — сказала Кэтлин. Она сняла шляпу и привела прическу в порядок. — Давай посмотрим, не проводят ли ему исследования, о которых говорили утром.
Конни первой заметила старшую медсестру в коридоре и по ее лицу сразу поняла, что чистая пижама не понадобится. Она взяла мать за руку и приготовилась выслушать любую новость.
— Миссис Бакстер.
— Да, сестра?
— Это ваша дочь? — Медсестра не стала дожидаться ответа. — Зайдите, пожалуйста, в мой
