Валентина Немова - Святая святых женщины
Работу, порученную ему, хотел Родион начать с ломки старого, обветшавшего домика, чтобы, мол, позднее построить новый. Но Галина, которая ведь по-прежнему приезжала на мамины шесть соток, узнав, что он задумал, догадавшись, какая у него "программа-минимум" и "программа-максимум", помешала ему его планы осуществить.
— Ни в коем случае, — заявила она зятю со всей решимостью, — нельзя рушить старый домик. Если ты его ликвидируешь и построишь новый, вложив в него свои средства, ты начнешь претендовать на эту мамину собственность. А этого мы не допустим. Квартира, так уж и быть, пускай тебе достанется, а сад нам с Юлией!
Спор между Галиной и Родионом произошел еще до моего приезда (с Майей и Полиночкой) и при маме. Она, вспомнив, что мы должны вот-вот нагрянуть, поддержала старшую дочь.
— Ломать? — слабым голосом, но недовольным тоном спросила она у своего работника. — Ломать быстро. А строить долго. Ломать…. Приедет Юля, да еще с дочкой, станут сюда наведываться. А как дождь польет, где они будут от него прятаться?
Пришлось Родьке умерить свой пыл. Когда же мы наконец приехали в сад втроем: я, мама и Родион, чтобы сжечь отпиленные им ветки, мне сразу стало ясно, как он тут работал и что тут вообще происходило.
Во-первых, меня поразило, что на вишневых кустах не было спелых ягод. А ведь сорт "ранний герой" не зря же так называется. Эта вишня и созрела, конечно, но кто-то, торопясь управиться до моего приезда, уже собрал эти крупные, сочные ягоды, не оставив на ветках ни одной. И не ради хозяйки, надо полагать, этот кто-то старался. По словам мамы, за весь июнь и начало июля домой ей принесли лишь пол-литровую банку земляники и литровую вишни. Со всего участка!
— Где же остальные ягодки? — спросила я у мамы.
Она сказала, что и вишню, и викторию Галина собрала и продала, а вырученные деньги внесла в кассу коллективного сада, какой-то, мол, целевой взнос сделала. Ничего себе взнос — выручка со всего участка за полтора месяца! Такого не может быть. Этот поступок старшей моей сестры был вполне в ее духе. Галину и близко нельзя было подпускать к родительскому саду. Но я боялась, что без ее помощи мне не справиться.
Выслушав мамин рассказ о том, как старшая дочь обошлась с нею, вслух я не стала возмущаться, изо всех сил сжав губы, промолчала. Когда же вошла в садовый домик, просто ужаснулась, какой там был хаос! И под столом, и под кроватью — всюду валялись пустые бутылки из-под водки. На кровати, на диване, на табуретках — не только одежда, но и посуда, и все, что угодно. Видя, как я реагирую на этот кавардак, начал мамин "заместитель" оправдываться:
— Мы еще не успели выкинуть из комнаты то, что надо.
— Отсюда ничего не надо больше выбрасывать, кроме мусора! — крикнула я ему в ответ. — Все лишнее я уже давно перетаскала на свалку.
Замечу кстати: хлама в домике, когда я начала наводить в нем порядок, было хоть завались. Отец наш в пожилом возрасте превратился в настоящего "плюшкина". Подбирал на дорогах всякую оброненную кем-то дощечку, всякий валявшийся в пыли гвоздик и, надеясь, что все это когда-нибудь "в хозяйстве пригодится", нес в сад. Заставил ящиками со своими находками и веранду, и комнату. И мне пришлось потом потратить много сил и времени, чтобы превратить унаследованный мамой "склад металлолома" в жилое помещение. Когда я в ведрах, за неимением тележки, таскала эти страшно тяжелые железяки на мусорку, Родион, отговариваясь тем, что сад ему не принадлежит, а потому он не должен здесь горбатиться, тем более прибираться в хибаре, все свои выходные проводил там, где ему больше нравилось — сидел с удочкой на берегу какого-либо водоема (рыбалка его страсть), а теперь, когда нужно было только поддерживать чистоту в комнате и на веранде, он, не заботясь об этом, входил в дом не разуваясь и разбрасывал, что где придется…
Немного погодя явилась Лида. Привезла она приготовленный дома обед, а также — столовые приборы, но только для себя и для своего хозяина, а мы с мамой должны были орудовать теми вилками и ложками, которыми прошлой осенью пользовалась больная раком. Разливая суп и раскладывая мясо, Лида, не стесняясь, положила и маме, и мне по малюсенькому кусочку, а себе и мужу своему по огромному шмату. Я много не ем, тратила на питание в то время, еще до всяких перестроек и реформ, один рубль в день. Очень не хочу полнеть. И когда вижу, как женщина, уже немолодая, схватив обеими руками кусище говядины или свинины, вгрызается в него, мне становится дурно.
После обеда принялись сжигать сушняк. Тут, откуда ни возьмись, появилась агроном, женщина моих лет, просто одетая, незамысловато причесанная и, не поздоровавшись с нами, разразилась бранью. Оказывается, не одна я была недовольна маминым работником. Еще и агроном, Анна Павловна. Ни одно дерево из тех, что были посажены много лет назад на краю нашего участка для защиты его и соседних с ним от ветров, нельзя срубать, не посадив вместо него другое. А Родька, не успев начать тут свою трудовую деятельность, уже спилил один клен (чтобы, значит, не мешал расти плодовым деревьям) и развел такой костер, сжигая этот клен, что загорелось еще несколько деревьев. Чуть настоящий пожар не устроил. В общем, показал свою широкую натуру.
— Безобразие! Это безобразие! — кричала Анна Павловна, топчась возле нашего участка. — Штрафовать надо вас! Вы знаете, что на вас соседи заявление написали?!
— Анна Павловна! Простите, пожалуйста! — плачущим голосом ответила ей мама.
— Знаете! — попытался было Родька дать отпор агроному….
Но Анна Павловна оборвала его:
— А вы кто такой?! Я вас не знаю! Вы не член садоводческого коллектива. И я с вами разговаривать не хочу!
Я, как и мама, сильно расстроилась из-за этого случая. Ясно мне стало: в саду нужно мне бывать каждый день и следить за тем, как наш зять водку себе зарабатывает, и самой, что называется, "пахать" не покладая рук, с утра до вечера, чтобы не отняли у мамы ее участок. Не хватало еще, чтобы этот, выращенный родителями сад, где всего довольно: и ягод, и фруктов, и овощи есть где посадить, достался чужим людям. Ведь сюда каждое лето могут приезжать Майя с Полиночкой, чтобы поправлять здоровье, и необходимо им здесь подольше бывать, они же на своем ледяном севере могут зачахнуть совершенно.
Читать нотацию Родиону в этот день я не стала. Я пока не собиралась, в отличие от Галины, отстранять Юдиных от сада. Думала: того, что тут растет, на всю родню хватит. Будем все вместе "вкалывать" и дружно пользоваться дарами природы. Галина — делать посадки весной, я — ухаживать за ними. Помидоры, огурцы, а также ягоды станем делить между мною, мамой и Юдиными. У Галины все это есть свое. Она же имеет сад, даже два. Яблок, груш у нее мало. Здесь будет то и другое брать. И подключаться к работе, когда я соберусь уезжать. Такие были у меня миролюбивые соображения. Размечталась о ладе-складе в семье, как мама когда-то (да и теперь она еще не потеряла надежду, что может его сохранить). Родиона в эти планы я в тот же день посвятила. Так начали мы обсуждать нашу вторую семейную проблему.
Выслушав меня, Родион лишь криво усмехнулся. Я, безусловно, поняла, что ему не понравилось. И что он замышляет. Он считает, что Галину из сада нужно вытурить на том основании, что у нее своих два. А ведь по уставу садоводческого товарищества в то время разрешалось иметь только один земельный надел. Зять наш заявил, что "в этом вопросе нам с ним помогут соседи по саду. Напишут в газету".
— Ни в коем случае нельзя этого делать! — не одобрила я воинственных поползновений Родиона. — Чтобы, прочитав статью, знакомые говорили: "вот, мол, какие жадные и скандальные люди эти Русановы. Никак не могут между собой разделить родительское добро". И стыдно всем нам будет слышать такие отзывы о себе. — Возражать мне собеседник мой не счел нужным, но и без слов ясно было, что он со мной не согласился. И что на уме у него. Сперва Галину погнать из маминого сада, а следом за ней — меня — в наказание за то, что я такая несговорчивая чистоплюйка и раззява.
Конечно, такая перспектива меня не вдохновляла. Не устраивало меня и другое: лишь только, стараясь как можно больше сделать, зачастила я на мамин участок, Родион там появляться стал очень редко, один — два раза в неделю. Догадаться, в чем тут дело, было нетрудно. Лида, ревнуя мужа ко мне, не разрешала ему без нее ездить в сад. Вот и дели с ними то, что вырастишь, поровну! Да это просто маниловские мечты. Можно было себе представить, как все сложится дальше, если я возьму зятя себе в помощники. Я, слабосильная женщина, каждый день стану надрываться, стараясь все успеть, а он, мускулистый, так сказать, "накачанный" мужик, хвастающий своей физической мощью, прибежит в мамины владения ненадолго, ягодки пособирает — и скорей домой, к жене, чтобы не ругалась…. При всем своем желании дружить и сотрудничать с Юдиными, такие условия совместной работы принять я, естественно, не могла.
