Давай никому не скажем
Господи, только этого мне не хватало! Какой позор! Видимо, я так торопилась, что забыла закрыть за собой шпингалет. Все как будто назло, как будто специально!
Предательские слезы все-таки навернулись на глаза, но из последних сил удалось сдержаться. Может, он не успел ничего разглядеть... Хотя, кого я обманываю? Он пялился на мою задницу без юбки, это ли не провал?
Прозвенел звонок, торопливый топот ног и звонкие голоса студентов постепенно стихли. Еще совсем недавно шумный коридор погрузился в тишину.
Юбка выглядела ужасно: мокрая ткань чуть растянулась и на месте интенсивного трения слегка посветлела. Но выбора не было, не идти же на урок в чулках! Не без труда натянула противную холодную ткань, схватила едва не забытый в спешке журнал и резко дернула на себя дверь в надежде, что завучу хватило ума и тактичности убраться.
Дверь не поддалась. Заперта.
Подергав еще несколько раз, убедилась, что ошибки быть не может: кто-то закрыл дверь снаружи.
Неужели Денис Павлович на автомате защелкнул задвижку?
Урок шел уже несколько минут, и я молилась только лишь о том, чтобы Курага еще не пришла.
Робко позвала:
— Есть кто-нибудь рядом? Откройте!
Ответом мне была лишь тишина. Начала стучать в дверь, сначала тихо, потом все громче и громче.
Черт возьми, куда все подевались? Ни одной живой души!
Туалет находился в конце коридора, рядом лишь закуток уборщицы и технический кабинет с садовым инвентарем, сломанными партами и пыльными рулонами плакатов. Но неужели никто не пройдет мимо? Не услышит стук?
— Лю-юди! Денис Павлович? Кто-нибудь!
Может, лучше открыть окно и позвать кого-то снаружи?
Выглянув сквозь запылившееся стекло на улицу, увидела лишь рассеивающийся утренний туман и ни единой живой души. Старые пожелтевшие клены склонялись под порывами ветра.
Я ужасно замерзла, холодные капли с юбки противно стекали по ногам. Нужно что-то делать, звать громче!
Подойдя к двери, забарабанила со всей силы, срываясь на крик:
— Помогите! Помогите! Кто-нибудь!
— Да что случилось? А я слышу, кто-то кричит, а где — не пойму, — тетя Тоня, сухенькая уборщица, открыла дверь и посмотрела на меня как на умалишенную.
— Спасибо, спасибо вам! Я тут... была, а кто-то запер дверь снаружи на шпингалет...
— Да не заперта она была! Просто ручку надо было повернуть. Вот так, — уборщица принялась демонстрировать, как работает замок.
— Она была закрыта! Я пробовала. Она точно была закрыта!
Все походило на какую-то нелепую комедию. Неужели я ломилась в открытую дверь? Не может этого быть! Значит, кто-то незаметно ее открыл и ушел! Я же не сумасшедшая!
Тетя Тоня принялась что-то доказывать, но я ее уже не слушала — побежала на урок, не теряя надежды, что директрисы еще не было в кабинете. Но, к моему несчастью, она там была.
Сцепив пальцы в замок, Курага важно проходилась между рядами, а увидев меня, остановилась и окинула стальным взглядом. Задержавшись на мятой мокрой юбке, медленно подошла ко мне и, молча взяв за локоть, вывела из кабинета.
Как провинившуюся школьницу! На глазах моих студентов!
— Яна Альбертовна, я не знаю, что должно было произойти, чтобы вы смогли оправдать этот форменный беспредел! Это же уму непостижимо! — процедила она громким шепотом.
— Эмма Валентиновна, я все объясню! Пожалуйста, выслушайте! Сначала мне позвонили, а оказалось, что никто не звонил. И пока меня не было, кто-то подложил на мой стул конфету...
— Которые лежат на вашем столе.
— Которые лежат на моем столе... — повторила, чувствуя, как краснею. — Но я положила их еще до урока. Говорю же: меня позвали к телефону, я все бросила...
— А где вино? — снова перебила она.
— Какое вино?
— Ну конфеты же вы для чего-то достали. Или чем вы там закусываете.
— Эмма Валентиновна, ну зачем вы так? — Слезы снова навернулись, и я смахнула их краешком рукава. — Я завтракала, потому что сильно торопилась и дома не успела. Я была одна в кабинете! А потом меня вызвали к телефону, но оказалось, что это был чей-то розыгрыш. Пока меня не было, кто-то решил подшутить и подложил на мой стул растаявшую конфету, и пока я застирывала пятно, кто-то запер меня в туалете!
— Вы сами слышите, что вы несете?! Кто подшутил, кто запер? Зачем?
— Я не знаю! — прокричала с надрывом, стыдясь своих эмоций. — А потом оказалось...
— А, вот ты где! — Гремя металлическим ведром, показалась тетя Тоня. — Юмористка, ох, юмористка. Стучала в открытую дверь и кричала, что кто-то ее там запер. Молодежь, — улыбнувшись, уборщица пошла дальше.
Эмма Валентиновна окинула меня уничтожающим взглядом. Знаю я такое выражение лица, и никогда оно не сулит ничего хорошего.
— Вы точно ничего не принимали с утра?
— Прекратите меня унижать! Я сказала чистую правду! — Слезинка упала на грудь, скатившись в вырез блузки. Директриса проследила за скрывающейся каплей.
