Эрскин Колдуэлл - Дженни. Ближе к дому
— Я тебе велел бросить этот разговор.
— Я сделаю точно так, как вы говорите, мистер Хефлин, если, по-вашему, так требуется.
— Молчать, черномазый! Довольно я слышал от тебя дерзостей!
Клайд оглядел комнату. Она была скудно обставлена: несколько стульев, посреди стол, маленькая кушетка. Темный коврик покрывал часть деревянного пола, и на обоих окнах висели белые занавески. Дощатые стены были оклеены газетами и цветными картинками из журналов и фирменных каталогов.
Клайд обернулся и снова взглянул на Харви.
— Где она? — строго спросил он. — Где Джозина Мэддокс?
Харви, оглянувшись на соседнюю комнату, показал туда рукой.
— Джозина вот только что ушла в кухню, мистер Хефлин, готовить ужин. Она все еще там.
— Ступай за ней, — приказал Клайд. — И я с тобой пойду. Не говори ей ничего. Держи язык за зубами.
Харви заколебался.
— Почему вы ее ищете, мистер Хефлин? — спросил он и медленно отошел от стола. — Зачем вам нужно видеть Джозину?
— Не твое дело. Ну, замолчи и ступай, куда я тебе велел.
Клайд вышел вслед за Харви из комнаты в кухню. Свет все еще горел там, и на плите тушилось мясо. Дверь на заднее крыльцо так и осталась распахнутой настежь. («Никогда не узнаешь всего, что нужно знать про белых, пока не поживешь с ними бок о бок или не поработаешь на них подольше. Одним из них приучаешься доверять и уже знаешь, что они тебя не станут бить или обсчитывать при каждом удобном случае, а есть и другого сорта белые, которые так обращаются с неграми, как будто мы грязь и мусор. Пускай я буду мусор, но мне другое не по душе. Я не хочу больше терпеть, не хочу быть битым и обманутым, если можно обойтись без этого».)
Клайд смотрел на Харви обвиняющим взглядом.
— Ее здесь нет, — сказал он. — Ты мне соврал, а я не терплю, когда негры мне врут.
— Простите, сэр, мистер Хефлин, я сказал вам правду. Я знаю, что она сюда пошла. Я ее видел.
— Если ты понимаешь свою пользу, так скажешь мне, где эта Джозина прячется, только смотри не опоздай.
— Да ведь я говорю вам всю правду, какая есть, мистер Хефлин, — запротестовал Харви. — Я не знаю, куда Джозина ушла… я даже и не знал, что она ушла куда-то. Только что она здесь была. Это я знаю, потому что слышал, как она расхаживает по кухне и напевает. Вот это и есть вся правда, мистер Хефлин. Вы мне должны поверить.
— Ты меня не учи, что я должен делать. Сам узнаю, стоит ли тебе верить, а пока что не верю.
— Что же еще я могу сказать, чтобы вы мне поверили, мистер Хефлин?
Клайд указал на выход во двор.
— Я дам тебе возможность доказать, что ты говоришь правду. Ступай туда и разыщи эту Джозину. Только не говори ей, кто ее ищет. Ничего про меня не говори. Просто позови ее и скажи, чтобы шла домой.
Он пошел за Харви на крыльцо, потом спустился с крыльца на усыпанный песком двор. Весь двор был смутно виден при свете звезд, но ни души там не было. Музыка по радио из соседнего дома слышалась громче в ночной тишине, и все же она звучала мягко и успокоительно. («Я никогда в жизни не делал вреда белому человеку намеренно. Всегда старался этого избегать. Но как бы я ни старался работать для них, сколько бы ни угождал им, как бы скромно ни держался, все равно всегда находится белый, который чем-нибудь да недоволен и начинает придираться к тебе. Не знаю, почему они придираются, разве только по злобе. Сдается мне, что на этом свете негров загнали в угол, как кролика в курятнике. Не знаю, что тут можно сделать, знаю только, что хочу вырваться на волю, как всякий кролик».)
— Для чего вам нужно видеть Джозину, мистер Хефлин? — тревожно спросил Харви. — Зачем вы ее ищете?
— Не твое дело.
— Нет, мистер Хефлин, извините, это вроде как и мое дело, потому что мы с Джозиной уговорились завтра пожениться. Вот почему это все-таки немножко и мое дело, правда? Я был бы очень вам благодарен, если б вы мне сказали, для чего она вам нужна. Мне бы хотелось, чтобы завтра у нас не было никакой задержки со свадьбой, чтобы нам ничего не помешало. Вы же не посадите ее за что-нибудь в тюрьму, ведь нет?
— Замолчи и ступай позови ее, как я тебе велел.
Харви медленно направился к забору.
— Джозина! — настойчиво позвал он. — Где ты, Джозина? Это Харви. Ты меня слышишь? Иди сюда сейчас же, Джозина!
Пока Харви ее звал, Клайд подошел к забору и посветил фонариком. Он посмотрел вправо и влево по переулку, потом направил луч света на пустырь и соседний двор. Не увидев там никого, он погасил фонарик и убрал его в карман. Харви все звал Джозину, но Клайд злился все больше и больше, и у него не хватало терпения ждать. Он отошел от забора и вернулся на середину двора.
14
— Ты мне опять соврал, как врут все негры, — сказал Клайд, подходя к Харви. Он остановился, сплюнул на землю и вытер рот тыльной стороной руки. — Ее здесь нигде нет — она прячется где-то в доме. Вот тут ты мне и соврал, потому что отлично знаешь, где она. Даю тебе еще один шанс, парень. Ступай обратно в дом, да смотри найди ее на этот раз. А пока будешь искать, не забудь, что я тебе скажу. Пожалеешь ты свою черную шкуру, если не найдешь Джозину.
— Да как же я найду ее в доме, когда ее там нет, мистер Хефлин?
— Это уж тебе надо беспокоиться, парень. Да когда будешь искать, старайся как следует. Может, это у тебя последний случай в жизни.
— Я и беспокоюсь. Вы должны мне поверить…
— Попробуй поучи меня еще раз, что я должен делать, и я вышибу все твои белые зубы и ни во что это считать не буду.
Харви попятился от Клайда.
— Для чего вам понадобилась Джозина, мистер Хефлин? — взмолился он. — Что она сделала, что вы приехали сюда и ищете ее столько времени? Она не такая, чтобы в чем-нибудь провиниться и попасть в беду.
— Парень, ты сам попадешь в беду, если не будешь делать, что я велю, да поскорее.
— Разве вы не скажете мне, что она сделала плохого, мистер Хефлин? Хотя бы только это одно? Ведь я прошу такой маленькой милости. Кажется, вы бы могли мне сказать хотя бы это. Мы с Джозиной…
— Я уже сказал тебе один раз, что это не твое дело, Ну, ступай обратно в дом и разыщи ее, как я тебе велел, пока я тебе не вбил твои поганые зубы обратно в глотку.
Стараясь держаться подальше от Клайда, Харви медленно двинулся к веранде.
— Мистер Хефлин, прошу вас, сэр, если вы только оставите ее в покое, я с радостью пойду в тюрьму вместо нее. Как, по-вашему, можно это? Я знаю, что бывает с цветными девушками, такими, как Джозина, когда их сажают в эту тюрьму. Я про это слыхал. И не хочу, чтобы с ней то же случилось.
Клайд ничего не ответил.
— Это все правда, что я сказал, мистер Хефлин. Мы с ней хотим завтра пожениться. Не позволите ли вы мне сесть в тюрьму вместо нее?
Клайд опять ему не ответил. Он прошел за Харви через кухню в спальню Джозины. («Я не скажу, что цветной парень не станет глядеть на белую девушку, потому что трудно не любоваться ею, но дальше этого он вряд ли пойдет. Он даже и глядеть-то на нее почти всегда боится, потому что знает: она может на него пожаловаться, просто ради хвастовства. Но если говорить о том, как белый мужчина ведет себя с цветной девушкой, то всё с самого начала предрешено в его пользу. И похоже, что ничего тут не поделаешь».)
Посветив ручным фонариком в спальне и заглянув в чулан, Клайд поднял край постели и перевернул ее. Потом, еще больше озлобившись и ожесточившись, он пинком опрокинул комод и расшвырял ящики по всей комнате, так что вещи Джозины рассыпались по полу.
— Ты, черт возьми, отлично знаешь, где она прячется, — угрожающе сказал он, выталкивая Харви из спальни в кухню. Отцепив от пояса тяжелые стальные наручники, он размахивал ими взад и вперед. — Попробуй только, соври мне еще хоть раз и, клянусь богом, я тебе вобью вот эти наручники в твой поганый рот и ни во что это считать не буду. Ну, говори, где она от меня прячется. Даю тебе еще один последний шанс — и это все.
Глядя на тяжелые наручники, Харви боязливо покачал головой и отступил назад, так чтобы Клайд не мог до него дотянуться.
— Мистер Хефлин, не бейте меня, пожалуйста, — умолял он. — Вы же знаете, я ничего вам не сделал и бить меня не за что. Это сущая правда, мистер Хефлин. Не хочу я тут стоять, чтобы вы меня били. И давать сдачи белому я тоже не хочу. Я не такой. Никогда в жизни я не дрался с белым человеком и сейчас не хочу драться. Один только раз у меня было что-то в этом роде, очень давно, когда какие-то белые мальчики захотели, чтобы я дрался и играл вместе с ними, и никому от этого худа не было. Вы только не бейте меня сейчас, мистер Хефлин. Больше я ни о чем не прошу.
— А ну-ка, валяй ударь меня хоть разок, парень. Хотел бы я посмотреть, как это у тебя выйдет. Попробуй ударь меня. Посмей только. Ну-ка, посмей. Говорить ты мастер, а как до дела дойдет — струсишь. А уж если ударишь, так это будет последний раз в жизни, что ты ударил белого. Как это получился из тебя такой поганый негр? Откуда ты взялся?
