Андрей Малыгин - Зеркало, или Снова Воланд
— Очень интересно, каких? — оживился Шумилов. — Нельзя ли поподробнее объяснить, что конкретно вы имеете в виду?
— А что ж тут объяснять-то, милейший? Об одной из них и, пожалуй, самой главной я вам уже намекал. В подтверждение слов моих можно заглянуть в историю вашего древнего города. Однако должен заметить, что по сравнению с другими человеческими обителями, такими, как столица некогда могущественных римлян или утопающая в зелени фруктовых садов Ницца, основанная еще аж за триста лет до рождества Христова, возраст вашего города, можно сказать, еще совсем юношеский. Так вот, если заглянуть в древние летописи, а мне как историку это всегда чрезвычайно интересно, то обнаружится упоминание о том, что в 1071 году по вашему летоисчислению на этих землях произошел мощный бунт смердов-общинников, во главе которого стояли два местных волхва. Кстати, этот факт и является первым упоминанием письменных источников о вашем городе. Главной же причиной для бунта, или, если выразиться по-научному, его детонатором, был голод, охвативший эту местность в то самое время. А к этой главной причине тут же добавились и другие. И мне, надеюсь, не нужно долго взывать к вашему богатому воображению, уважаемый Валерий Иванович, и рассказывать, что из себя представляет голодная и дикая вооруженная толпа, которая, подобно смерчу, двигается по зажиточным дворам «лучших людей», — сладко зажмурился он, — оставляя за собой лишь кровь, разруху и запустение. И в такие ответственные моменты мы всегда готовы помочь обиженным людям, — и он громко и откровенно рассмеялся.
Шумилова от этого мрачного повествования и угрожающего смеха собеседника даже невольно передернуло, а по спине и затылку пробежали неприятные мурашки, словно он только что сам был свидетелем бешенства голодной, завывающей толпы и ужасных кровавых погромов.
В это время мимо беседующих по ходу их движения медленно проплыла милицейская автомашина, из открытых окон которой, словно антенны, торчали вытянутые руки служителей порядка, таким способом занимавшихся исследованием окружающего воздушного пространства. Заметив удаляющийся милицейский транспорт, «Воландин» иронично ухмыльнулся и после небольшой паузы, как ни в чем не бывало, продолжал:
— В добавление к только что приведенному факту должен вам сообщить, что несколько раньше, почти за пять десятков лет до этого события, а точнее, в 1024 году, и этот факт также зафиксирован летописцем, подобный же бунт произошел и на суздальских землях. И главная причина, милейший, та же самая, что и в приведенном выше случае. И ваш доблестный князь, без ложной скромности нарекший этот град своим светлым именем, вынужден был силой оружия усмирить взбунтовавшихся людишек. И подобных примеров, если покопаться в истории, как вы знаете, о-очень немало. Поэтому вашим философствующим и сытым руководителям, чтобы не сломать себе гладкие шеи, надо хорошенько запомнить уроки истории, а их, уважаемый, предостаточно, и пренепременнейше знать, что история имеет свойства повторяться. И не единожды!..
Причем должен заметить, и вы со мной легко согласитесь, что многие ваши, извиняюсь за резкость, тупоголовые лидеры пытаются почему-то объять необъятное. Накормить, так уж сразу чуть ли не весь мир… Велика глупость человеческая… Ты сначала попробуй реши этот вопрос для тех, кто тебя окружает, для своих, как вы выражаетесь, соотечественников. Ну уж а если получится, то тогда и с другими своим удачным опытом можешь поделиться. Так нет же, сам-то еще ничего практически не сделал, а уже старается вовсю другим советы давать… — при этих словах Валерий Иванович почувствовал себя очень неуютно и даже слегка порозовел. — Да, уж больно вы, люди, терпеливы к таким мечтателям и фантазерам. По-навыдумывают черт знает что, задурят голову, а сами с умным видом ходят и поглядывают, как вы радуетесь, обсуждаете да хвалите их. Вот и сейчас у вас то же самое происходит. А ведь на поверку, должен вам сказать, выйдет совсем все не так, как бы того хотелось, — выразительно посмотрел он на Шумилова, — и вы еще ругаться, и крепко ругаться будете…
Нет и не может быть людей, которые бы знали все! Это свыше их разума, это им не дано! И надо заметить, что вы плохие ученики и материалисты, раз не понимаете, говоря вашим же философским языком, — «Воландин» подвинулся к Валерию Ивановичу и почти что перешел на шепот, — что ваш лидер, как единичная частица, должен быть всего лишь послушным выразителем и исполнителем коллективной воли материи — народа, — и затем уже громче продолжал: — А вы все ищете среди себя подобие гения, который бы указал, что и как надо сделать, чтобы всем зажилось хорошо… Пустое и бесполезное, занятие, скажу я вам…
Но здесь настало время сделать маленькое отступление, оставить спутников и пояснить, и многие с этим вполне согласятся, что бывают такие встречи, когда неожиданные собеседники в буквальном смысле этого слова не могут остановиться и, невзирая на время, незаметно переходят с одной интересующей темы на другую. Можно сказать, что они просто упиваются взаимной беседой. Ну и что же удивительного, если вы оказались в обществе неоспоримо более осведомленного человека и сведения его или выводы вызывают у вас чрезвычайный интерес? Все вполне объяснимо. А уж тем более когда в словах и взглядах собеседника вы улавливаете несомненную, увлекательную новизну, проливающую абсолютно иной свет на известные вам факты и события. Не зря же многие великие мыслители считали тягу человека к знаниям первейшим делом. И, конечно же, без сомнения, вы все поймете, когда сами представите, что вашим невольным спутником и собеседником является столь неординарная и сказочно могущественная личность, как тот, что назвался Петром Петровичем.
Вы не вздрогнули? У вас не закружилась голова?.. Поэтому нет смысла упрекать беседующих за столь длительные и, как для некоторых покажется, несколько скучноватые монологи. Но вы же понимаете, что в данной ситуации одному из них, а именно: Валерию Ивановичу Шумилову, приходилось быть более кратким, как и любому бы другому из нас, чтобы через свою самонадеянность и скудность знаний не оказаться нелепо смешным, а с понятной жадностью ловить и впитывать в себя каждое слово своего демонического собеседника. Ну признаемся откровенно: а кто бы из нас поступил по-другому?
За время недолгой остановки спутников, не превышавшей, уверяю вас, и десяти минут, пока они тщательно пережевывали некоторые философские вопросы, конопатый мальчуган старался не докучать им своим присутствием. А, покрутив по сторонам головой и послонявшись бесцельно туда-сюда, понаблюдал за тем, что делалось в округе после внезапного фронтального потепления, и незаметно очутился у одной из скамеек для отдыхающих. Здесь, буквально рядом с лавочкой, на которой сидела хорошо одетая полная дама строгого вида, нашел, как вы понимаете, случайно (бывает же везение!), новенькую сторублевку и, шмыгая носом, поинтересовался, не она ли эти денежки обронила. Завидев крупную купюру в руке у честного пионера, гражданка тут же чрезвычайно взволновалась, озабоченно пошарила по карманам и, просветлев внезапно лицом, бросилась благодарить юную смену за столь нравственный и честный поступок. Правда, в голосе ее, звучавшем как-то доверительно тихо, слышались фальшивые нотки. Но возможно, что это лишь только показалось.
В ответ же на теплые пожелания и дальше оставаться таким же честным и благородным мальчиком, юная смена отсалютовала: «Всегда готов!» — и отправилась дальше вершить свои праведные дела. А внезапно облагодетельствованная гражданка, осмотревшись по сторонам, поспешно удалилась в неизвестном направлении. Впрочем, нам-то доподлинно известно, что Элеонора Павловна Холявко (так звали серьезную даму) через непродолжительное время оказалась в одном из близлежащих продуктовых магазинов, где попыталась всучить кассирше вместо денег бумажку с напечатанным на ней текстом известной песни, первая строчка которой звучала так: «Взвейтесь кострами, синие ночи…». После чего попала в неудобное положение, была крайне шокирована и, чтобы избежать более крупного скандала, быстро ретировалась со словами: «Я тебе покажу, чертово семя!..» Что и кому Элеонора Павловна собиралась показать, об этом лишь можно только догадываться. Однако все это было уже позднее описанных ранее событий.
Но вернемся на набережную, где, окрыленный свершенным поступком, маленький пионер, заприметив симпатичного белого пуделя, вежливо обратился к хозяйке:
— Тетенька, а можно погладить вашу красивую собачку?
На что худенькая молодая женщина в очках, польщенная таким приятным отзывом о любимце, конечно же, согласилась. Но тут произошла странная неувязка. Стоило мальчугану склониться над пуделем и заглянуть в его умные карие глаза, тот мгновенно как будто ополоумел. Симпатичная мордочка пса исказилась страшным оскалом, в глазах загорелась дикая злоба, он зарычал и, дрожа всем телом, попятился назад, а затем и вовсе, заскулив, как сумасшедший, бросился прочь, увлекая за собой хозяйку.
