Артур Дойл - Тень великого человека. Загадка Старка Манро (сборник)
– Сюда будешь вешать одежду, – сказал он. – Поживешь немного в походных условиях, пока мы тут все не обустроим?
– Конечно!
– Понимаешь, – пояснил он, – я не хочу тратить на мебель для спальни сорок фунтов, чтобы потом, когда куплю комплект за сто, выбросить ее в окно. Это же бессмысленно, согласись, Манро. Да что там, я собираюсь обставить этот дом так, как не обставлялся еще ни один дом! Люди будут ехать сюда за сто миль, только чтобы взглянуть на него. Но я должен делать это постепенно, комната за комнатой. Пошли вниз, посмотрим на столовую. Ты, наверное, проголодался в дороге.
И действительно, обстановка в столовой была изумительной. Ничего броского, все подобрано со вкусом. На полу был такой толстый ковер, что мне казалось, будто я ступаю по мху. Миссис Каллингворт уже ждала нас за столом, на котором стояли тарелки с супом, но мой друг потащил меня дальше.
– Подожди, Хетти, – на ходу бросил он жене, – я хочу показать Манро еще кое-что. Видишь эти простые столовые стулья? Сколько, по-твоему, они стоят? А? Как думаешь?
– Пять фунтов, – наугад сказал я.
– Правильно! – довольно закричал он. – Тридцать фунтов за шесть штук. Ты слышала, Хетти? Манро угадал цену с первого раза. Так, мой друг, пойдем дальше. А эти шторы?
Это были отличные темно-красные занавески из тисненого бархата на двухфутовом позолоченном карнизе. Я решил не гадать, чтобы не лишиться только что заработанной репутации.
– Восемьдесят фунтов! – громовым голосом вскричал он, хлопнув по ним тыльной стороной ладони. – Восемьдесят фунтов, Манро! Как тебе это? В этом доме у меня все будет только лучшее. Да вот, посмотри на горничную! Видел когда-нибудь опрятнее?
Он схватил девушку за руку и потянул ко мне.
– Джимми, не глупи, – мягко произнесла миссис Каллингворт, но ее муж лишь захохотал, да так, что под щетинистыми усами можно было рассмотреть все его зубы. Девушка боязливо отошла поближе к хозяйке и сердито поморщилась.
– Да ладно, Мэри, не обижайся! – весело крикнул он. – Манро, дружище, садись за стол. Мэри, принеси шампанского, выпьем за успех.
Обед прошел в приятной атмосфере. Если рядом с тобой Каллингворт, скучно не бывает никогда. Он из тех людей, которых называют душой компании, в их присутствии ты всегда чувствуешь себя на подъеме. У него такой живой ум, а голова переполнена такими странными идеями, что и твои собственные мысли съезжают с привычной колеи, удивляя тебя самого. Ты получаешь удовольствие от того, какой ты изобретательный и своеобразный, хотя на самом деле ты не более чем воробей, взлетевший за облака на спине орла. Старый Петерсон в Линлитгоу{141}, если ты помнишь, производил примерно такое же воздействие.
Посреди обеда он вдруг вскочил, куда-то убежал и вернулся с круглым мешочком величиной с гранат.
– Как думаешь, Манро, что это? А?
– Понятия не имею.
– Наша дневная выручка, да, Хетти? – Он развязал шнурок, и на стол со звоном посыпались золотые и серебряные монеты, которые раскатились между тарелками. Одна из них упала со стола и укатилась в дальний угол. Служанка подобрала ее и принесла обратно. – Что там, Мэри? Полсоверена? Оставь себе. Сколько тут всего, Хетти?
– Тридцать один фунт восемь пенсов.
– Слышишь, Манро? И это за один день! – Он запустил руку в карман брюк, достал пригоршню соверенов и взвесил их на ладони. – Смотри! Это тебе не Эйвонмут, да? Что скажешь?
– Там тоже будут рады узнать, что дела у тебя пошли в гору, – заметил я.
Его лицо в одну секунду изменилось, взгляд, как когда-то, сделался бешеным. Трудно себе представить существо более свирепого вида, чем разгневанный Каллингворт. В светло-голубых глазах его появляется совершенно дьявольское выражение, волосы встают дыбом, как капюшон готовящейся к броску кобры. Его и в добром настроении красавцем не назовешь, но в плохом это истинный феномен. При первых признаках надвигающейся бури его жена отослала горничную в другую комнату.
– Что за чушь ты несешь, Манро! – грозно вскричал он. – Ты что, считаешь, что я собираюсь всю жизнь забивать себе голову мыслями о тех долгах?
– Я думал, ты обещал, – сказал я. – Хотя, конечно же, это не мое дело.
– Надеюсь, что не твое! – разбушевался он. – Деловой человек либо побеждает, либо проигрывает. Он должен учитывать риск невозврата долгов. Если бы тогда я мог вернуть деньги, я бы их вернул. Я не смог, поэтому убрался оттуда и начал с нуля новую жизнь. Ни один идиот не станет тратить заработанные в Брадфилде деньги на эйвонмутских торговцев.
– А если они сами к тебе явятся?
– Тогда и посмотрим. А пока что я плачу наличными всем, кто переступает порог моего дома. Обо мне здесь так хорошо думают, что я мог бы тут настоящий дворец устроить, от водосточных труб до флагштока. Только я хочу обставлять каждую комнату по отдельности, когда буду готов. Здесь, в этой столовой, мебели почти на четыреста фунтов.
В эту секунду в дверь постучали, и вошел мальчик-посыльный.
– Прошу прощения, сэр, вас спрашивает мистер Данкен.
– Передай от меня привет мистеру Данкену и скажи ему, чтобы он катился к черту!
– Джимми! – с укоризной в голосе воскликнула миссис Каллингворт.
– Передай ему, что я обедаю, и, если бы все европейские короли собрались у меня в холле со своими коронами в руках, я бы и то не вышел к ним.
Мальчик исчез за дверью, но тут же появился снова.
– Извините, сэр, но он не хочет уходить.
– Не хочет уходить? То есть как? – Каллингворт удивленно замер с открытым ртом, держа в одной руке вилку, а в другой нож. – Как это понимать? Что ты там лепечешь?
– Это его счет, сэр.
Мальчик испуганно втянул голову в плечи.
Лицо Каллингворта начало медленно наливаться кровью, на лбу проступили вены.
– Ах, его счет! Послушай-ка! – Он достал из кармана часы и положил их на стол. – Сейчас без двух минут восемь. В восемь я выйду, и, если он все еще будет там, я собственноручно вышвырну его на улицу. Он у меня ласточкой через церковь полетит. Передай ему, что у него есть две минуты, чтобы унести отсюда ноги, и одна из них уже почти на исходе.
Мальчишка в ужасе бросился вон из комнаты, через секунду хлопнула входная дверь, и мы услышали дробь торопливых шагов вниз по лестнице. Каллингворт откинулся на спинку стула и громогласно захохотал, у него даже слезы на глазах выступили. Тут и жена его вся задрожала, пытаясь совладать с приступом веселья.
– Он у меня от страха когда-нибудь рехнется, – простонал, еле переводя дыхание, Каллингворт. – Этот Данкен заячья душонка. Стоит мне только посмотреть на него, он становится бледный, как стена. Если я прохожу мимо его лавки, я захожу и начинаю на него смотреть. Ничего не говорю, просто стою и смотрю. Его это просто парализует. Иногда в магазине полно народу и все равно.
– А кто же он такой? – поинтересовался я.
– Он закупает для меня зерно. Я говорил, что тут всем плачу, но он – единственное исключение. Пару раз он надул меня, так что теперь я хочу проучить его. К слову, Хетти, пошли ему завтра двадцать фунтов. Пора уже очередную партию покупать.
Каким же болтуном ты должен меня считать, Берти! Но, когда я берусь за перо, мне все так ясно вспоминается, что я пишу почти машинально. Кроме того, этот человек настолько сложен и многосторонен, что я никогда не смог бы передать тебе его истинную суть, если бы описывал его своими словами. Поэтому я просто пытаюсь передать то, что он говорит и что делает, чтобы ты мог составить собственное представление о нем. Я знаю, что он всегда вызывал у тебя интерес, тем более теперь, когда судьба снова свела нас с ним.
После обеда мы пошли в заднюю комнату, которая представляла собой полную противоположность передней. На полу – линолеум, посередине – простой деревянный стол, вокруг беспорядочно расставлено полдюжины обычных кухонных стульев. В одном конце комнаты – электрическая батарея и большой магнит, в другом – ящик с несколькими пистолетами и целой кучей патронов к ним. Там же, опираясь кончиком ствола на ящик, лежало грачиное ружье. Посмотрев вокруг, я увидел, что все стены комнаты покрыты следами от пуль.
– И что это такое? – спросил я, вращая головой.
– Хетти, что это? – повторил он, вынув изо рта трубку и немного склонив голову набок.
– Превосходство в военно-морской силе и господство на море, – отчеканила она, как школьница, вызубрившая урок.
– Вот именно! – закричал он, ткнув в меня янтарным мундштуком трубки. – Превосходство в военно-морской силе и полное господство на море. Вот оно, прямо у тебя перед глазами. Говорю тебе, Манро, я завтра же мог бы отправиться в Швейцарию и сказать им: «Ребята, у вас нет ни выхода к морю, ни морских портов, но дайте мне корабль, повесьте на него ваш флаг, и я сделаю так, что все океаны будут в вашем распоряжении». После того как я бы прошелся по морям, там бы уже не плавало даже спичечного коробка. Или я мог бы передать их какой-нибудь компании с ограниченной ответственностью, а сам возглавил бы ее после того, как ей перечислили бы деньги. Дружище, вся соленая вода на этой планете у меня в руках, вся до последней капли.
