Вильям Козлов - Маленький стрелок из лука
- Сумасшедший... - пробормотал Вадим и не стал подниматься выше: осторожно развернулся, держась рукой за ствол, поелозил лыжами и, пригнувшись, тоже понесся вниз.
Не слушая насмешливые реплики Вадима, шагающего сзади, Кирилл быстро шел по перрону и выискивал глазами красный свитер и синюю шапочку с помпоном. Он уже заглянул в зал ожидания, там ее не было. Неужели уехала на предыдущей электричке?
- Жениться тебе надо, друг, - бубнил сзади Вадим. - Бегаешь за каждой юбкой...
- Она в брюках, - не оборачиваясь, буркнул Кирилл.
- А как же та, высокая, Ева?
- Ева окончательно изгнана из рая, - бросил Кирилл пророческие слова и даже не улыбнулся. Про Еву он сегодня и не вспомнил. Один бог знает, где она сейчас и что у нее на уме. Надоело Кириллу ждать ее. Все реже и реже звонит ему и приходит Ева. Зато все чаще наведывается Недреманное Око. Когда в прихожей звонит звонок, Кирилл вздрагивает и у него портится настроение.
Ева переменчива, как ленинградская погода: светит солнце, сверкает снег, а через час небо заволокли дымчатые тучи, зазмеилась на тротуарах поземка, подул сильный северный ветер, а еще через два-три часа ветер переменился, на Неве вспучилась свинцовая вода, небо опустилось на город, в скверах и парках образовался густой туман, по улицам побежали ручьи, из водосточных труб стали выскакивать ледяные пробки, и уже не зима в городе, а настоящая весна...
Подошла электричка. Кирилл в последний раз окинул взглядом оживленный перрон. Евгении нигде не видно.
Спустившись с горы, она свернула в перелесок и исчезла. Кирилл хотел броситься вслед за ней, но Вадиму захотелось еще раз скатиться с этой чертовой горы... И вот он ее потерял!
Поставив лыжи в угол, Кирилл отправился по вагонам искать девушку. Что-то ему подсказывало, что она здесь, в этой электричке. И он нашел ее в последнем вагоне. Он искал красный свитер, а она сидела у окна в белой пушистой кофте и без шапочки. Глаза ее были устремлены на окно, за которым проплывали дачные поселки, почти до самых крыш погребенные под снегом.
И тут Кириллу повезло: сидящая рядом с ней пожилая полная женщина поднялась и направилась к выходу. Он тут же сел рядом с Евгенией.
- Теперь я знаю, кто вы, - сказал он. - Мастер спорта по лыжам.
Она не удивилась, увидев его, лишь губы дрогнули в чуть приметной усмешке.
- А вы упрямый, Кирилл!
Ему было приятно, что она запомнила его имя. Он с удовольствием вдыхал запах ее духов, перемешанный с запахом талого снега и сосновой хвои. В ее волосах поблескивали крошечные капельки.
- Евгения, вы мне очень-очень нравитесь... - удивляясь своей отчаянной смелости, выпалил Кирилл.
- Ну и что из этого следует? - оглянувшись на соседей, делающих вид, что не прислушиваются к их разговору, спросила она.
- Не убегайте, пожалуйста, больше от меня? - попросил он.
- А что, я уже попала в плен? - улыбнулась она.
По-видимому, прямота Кирилла ей понравилась.
- Я вас все равно найду, - сказал он, почувствовав себя свободнее.
- Еще что? - снова отвернулась она к окну.
- Я почти все сказал...
- Почему же вы не поинтересуетесь, свободна ли я, смогу ли встречаться с вами? Вам не пришло в голову, что у меня может быть муж, дети?
- Какое это имеет значение, - отмахнулся Кирилл.
- Смотря для кого: для вас, очевидно, нет, а для меня - да. Или вы действуете по принципу: пришел, увидел, победил?
- Побежденный - это я, - невесело улыбнулся он.
Она повернулась к нему и посмотрела в глаза. И снова он поразился цвету ее глаз. Здесь, в полусумрачной электричке, они стали светлее, разноцветные звездочки засияли еще ярче, а зеленый ободок стал шире.
- Вы не похожи на бабника, который не дает проходу женщинам, - задумчиво произнесла она, не отводя взгляда. И грубоватое "бабник" прозвучало в ее устах естественно и не обидно.
- Хорошеньким женщинам, - с улыбкой поправил Кирилл.
- А вот льстить вы где-то научились...
- Разве этому учат?
- Вам не кажется, что мы ведем дурацкий разговор?
- Не кажется, - ответил он. - Мне приятно с вами разговаривать. И это никакой не комплимент... С чего-то надо начинать?
- Что вы имеете в виду?
- Вот я вам сразу сказал, что вы мне нравитесь. Когда я шел по вагонам, увидел вас, сел рядом, я еще не знал, что скажу вам эти слова. Не знал, что наберусь храбрости сказать их вам...
- И тем не менее сказали!
- А если бы я вам сказал, что люблю вас?
- Я бы подумала, что вы ненормальный... после этой травмы на горе.
- Значит, я ненормальный, - заметил он.
- Кирилл, меня немного пугает, что вы, по-видимому, серьезный человек, говорите глупости... Может быть, действительно у вас после удара... что-нибудь нарушилось? - она пальцем дотронулась до головы.
- Когда я открыл глаза и увидел вас, я подумал, что так все оно и должно быть: этот заснеженный лес, гора, удар, головокружение, синее небо с зелеными пятнами и, наконец, вы. Все это судьбой когда-то было начертано для меня. Я напрягаю память, стараясь вспомнить: не снилось ли мне все это когда-то? Может, в детстве? А может, когда я еще и не родился?
- Когда я увидела, как вы кувыркаетесь с горы, я испугалась, как бы вы не ударились о сосну, даже закрыла глаза...
- В этот момент я и ударился, - ввернул Кирилл.
- Вы навзничь лежали на снегу и улыбались...
- Я уже ждал вас, - сказал он.
- Выдумщик вы, Кирилл!
- А теперь скажите, Евгения, кто вы?
- Это так важно?
- Для меня все важно, что касается вас, - убежденно произнес он.
- Я пока никто, - сказала она.
- Вы вселенная... А в ваших глазах вращаются планеты, спутники, астероиды...
- Вы опять за свое? - с упреком посмотрела она на него. - Честное слово, Кирилл, я не люблю красивых слов, хотя моя профессия и связана с миром прекрасного... Мои учителя считают, что из меня получится приличная художница, а я в этом не уверена. Вот почему я вам сказала, что я пока никто. И еще одно: я не люблю говорить о своей профессии.
- Почему же вы без мольберта, альбома?
- Я уже год не держала кисть в руках.
- Что же вы делаете?
- Воспитываю дочь, - просто ответила она.
- Тоже дело, - не моргнув глазом, сказал он.
То, что у нее дочь, его ничуть не удивило. Сейчас она сообщит, что у нее солидный муж. Наверное, известный скульптор или живописец...
- Мужа у меня нет, - будто прочитав его мысли, улыбнулась она.
Он думал, что она теперь спросит про него, но та не спросила. Ему даже стало обидно, что ей это неинтересно. За окном уже проплывали кирпичные многоэтажные здания с широкими окнами витрин, прошелестел железнодорожный мост, внизу мелькнул красный с желтым трамвай. Электричка, сбавляя ход, приближалась к Финляндскому вокзалу. Пассажиры стали подниматься, снимать с сетчатых полок вещи, связанные по всем правилам лыжи. Нужно идти в свой вагон...
- У меня нет телефона, - сообщила она, догадавшись о его терзаниях. Кирилл действительно не знал, как произнести самые обычные и вместе с тем избитые слова о телефоне, встрече... - Обещали поставить летом.
Электричка резко и мощно затормозила. На перроне толпились люди. Поднялись пассажиры, сидящие рядом с ними, в вагоне стало шумно и тесно. Лыжи задевали друг за дружку, стукались о стены. Из открытых дверей потянуло прохладой.
Кирилл сгреб с сетчатой полки ее лыжи, небольшой коричневый рюкзак, в котором, надо полагать, лежал красный свитер и другой спортинвентарь.
- А ваши лыжи? - поднимаясь со скамьи, спросила она. В глазах у нее уже не кружатся звездочки, да и зеленый ободок совсем стал тонким.
- Вадим захватит, - беспечно заметил Кирилл.
Вадим ждал их у входа в метро. Лицо его было не очень-то жизнерадостным. Он молча сунул Кириллу лыжи и повернулся к Евгении.
- Вы совсем вскружили голову моему другу, - сказал он. - Будем знакомы: меня звать Вадим.
- Евгения.
- Женя?
- Евгения, - упрямо повторила она.
Вадим удивленно взглянул на нее, но промолчал, зато Кирилла наградил сердитым взглядом.
- Я уж думал, мне придется твои лыжи тащить домой, - ворчливо заметил Вадим.
- Пойдемте ко мне? - предложил Кирилл. - Я тут рядом живу. Кофе угощу.
- Я не могу, - отказалась Евгения. - Моя Олька и так закатит мне грандиозный скандал. Я опоздала на два часа.
- Олька - дочь Евгении, - пояснил Кирилл, бросив красноречивый взгляд на Вадима, дескать, будь человеком, уйди, дай поговорить...
- А я думал, строгая бабушка, - усмехнулся тот, не двигаясь с места.
Мимо них текла густая толпа. Глухо, с шорохом закрывались и тут же открывались двери метро, цокали пятаки, проваливаясь в щели прожорливых автоматов. Сыто ворча, от перрона отвалила переполненная электричка. Их постепенно оттеснили к ларькам, где продают газеты и торгуют мороженым. Евгения озабоченно посматривала на большие круглые часы, висящие на здании вокзала. На железном крашеном карнизе крутились голуби. Не обращая на них внимания, тут же суетились вокзальные воробьи. Толком не разберешь, какого они цвета, будто перепачканные в пыли и мазуте.
