Покоя больше нет. Стрела бога - Чинуа Ачебе
– Алло! Крис, забыл сказать. Когда получишь у этого парня адреса, не говори ему, для кого… Не ради меня… Ну, ты понимаешь.
Кристофер, к счастью, на ибо ответил, что беременность рукой не прикрыть.
Оби посоветовал ему не быть полным идиотом.
– Да, завтра утром. Нет, не на работу, сюда. Я не выйду на работу до следующей среды. Да. Огромное спасибо. Пока.
Врач тщательно пересчитал пачку банкнот, сложил ее и засунул в карман.
– Приходите в пять, – сказал он, выпроваживая Оби.
Оби вернулся к машине, но уехать не смог. Страшные картины, одна за другой, проносились у него в голове. Он не верил в предчувствия и подобный вздор, но почему-то боялся, что больше не увидит Клару.
Пока он сидел на водительском месте, парализованный своими мыслями, врач и Клара вышли из дома и сели в автомобиль, припаркованный на обочине. Врач, наверно, сказал ей что-то про Оби, потому что Клара посмотрела в его сторону и сразу отвела взгляд. Оби захотелось выскочить из машины и крикнуть: «Стойте! Пойдем немедленно поженимся», – но он не мог этого сделать и не сделал. Машина врача уехала.
Прошла минута, от силы две. Оби решился. Он развернулся и помчался за ними, чтобы остановить. Но автомобиля уже не было. Он свернул на одну улицу, затем на другую. Потом помчался по главной дороге, где на него чуть не наехал огромный красный автобус. Рванулся назад, опять вперед, поворачивал направо, налево, как обезумевшая муха, угодившая в ловушку за ветровое стекло. На него ругались велосипедисты и прохожие. В какой-то момент весь Лагос объединился в одном громком вопле:
– Одностороннее! Одностороннее!
Оби остановился, вернулся в переулок и поехал в противоположном направлении.
Примерно через полчаса сумасшедшей и бесполезной гонки Оби притормозил у обочины. Он попытался нашарить носовой платок, сначала в правом кармане, затем в левом. Не найдя, вытер глаза тыльной стороной ладони, положил руки на руль, на них – голову. Лицо и руки вспотели, закапал пот. Было самое тяжелое время дня и самое тяжелое время года – последние месяцы перед началом дождей. Воздух был неподвижен, раскален, он будто лежал на земле подобно листу олова. В салоне было еще хуже. Оби не опустил заднее стекло, и жара вползла внутрь. Он не замечал этого, а даже если бы и заметил, ничего делать не стал бы.
В пять часов Оби вернулся в клинику. Ассистентка сказала, что врача нет. Оби спросил, знает ли она, когда он вернется. Девушка ответила коротким «нет».
– Я должен сообщить ему кое-что очень важное. Вы не можете найти его для меня… или…
– Я не знаю, куда он поехал.
Голос ее звучал так же ласково, как дерево, треснувшее от удара топора. Оби прождал полтора часа, наконец врач вернулся – без Клары. У Оби выступил пот.
– О, вы здесь? – удивился врач. – Приходите завтра утром.
– Где она?
– Не волнуйтесь, с ней все будет в порядке. Но я хочу, чтобы она на ночь осталась под наблюдением, на случай осложнений.
– Я могу ее увидеть?
– Нет. Завтра утром. Вернее, если она захочет вас видеть. Знаете, женщины забавные существа.
Оби велел бою Себастьяну не готовить ужин.
– Хозяин плохо?
– Нет.
– Простите, сэр.
– Спасибо. А теперь иди. Утром все будет нормально.
Он решил почитать и, шагнув к книжной полке, опять не смог устоять перед пессимизмом А. Э. Хаусмана. Он снял с полки сборник и направился в спальню. Книга открылась на месте, куда Оби заложил лист бумаги, на котором два года назад в Лондоне написал стихотворение «Нигерия».
Благослови, Господь, отчизну,Край ослепительного света,Где, выбрав мирный путь свободы,Предвосхитили мы победу.Да сохранится жизни радость,И чистота сердец, и младость.Благослови, Господь, всех нас,Мужчин и женщин, стар и млад,Страну воздвигнуть на века,Забыть про рознь и диалектыИ помнить только человека.Лондон, июль 1955 г.Он спокойно, неторопливо скомкал лист левой рукой и мял его до тех пор, пока тот не превратился в крошечный шарик. Этот шарик Оби бросил на пол и принялся листать страницы. Так и не прочитав ни одного стихотворения, Оби отложил книгу на прикроватный столик.
Утром врач осматривал новых пациентов. Они сидели на двух длинных скамьях в коридоре и по очереди проходили в дверь кабинета, затянутую зелеными жалюзи. Оби сказал ассистентке, что он не болен, но у него срочное дело к доктору. Это была другая ассистентка.
– Какая дела с доктором, если вы не болен? – спросила она.
Кое-кто из ожидающих своей очереди пациентов рассмеялся и зааплодировал ее шутке.
– Не болен не приходит видеть доктор, – повторила она для тех, кто не понял тонкости остроты.
Оби принялся расхаживать по коридору, пока в очередной раз не прозвонил колокольчик врача. Ассистентка попыталась преградить ему путь. Он оттолкнул ее в сторону и шагнул в кабинет. Она ворвалась следом, негодуя, что он прошел вне очереди. Но врач не обратил на нее внимания.
– Ах да, – кивнул он Оби после секундного колебания, будто пытался вспомнить, где прежде видел это лицо. – Она в частном госпитале. Вы помните, я говорил вам, что порой возникают осложнения. Но причин для беспокойства нет. Мой друг наблюдает за ней в своей больнице. – И он назвал больницу.
Когда Оби вышел, его ждал один из пациентов, он хотел поговорить.
– Думаешь, если правительство дал тебе машина, можешь делать, что хотеть? Ты видеть, что мы все ждать и входить. Думаешь, мы приходить сюда играть?
Оби молча прошел мимо.
– Идиот. Он думать, если ему дали машина, он может делать, что хотеть. Пес без народа.
В больнице медсестра сообщила Оби, что Клара в тяжелом состоянии и посетителей к ней не пускают.
Глава 17– Хорошо провели отпуск? – спросил мистер Грин, увидев Оби.
Это было так неожиданно, что Оби на секунду смутился, не зная, что ответить. Но вскоре выдавил, что да, спасибо, очень хорошо.
– Меня часто поражает, как у вас хватает наглости просить домашние отпуска. Их смысл состоял в том, чтобы позволить европейцам передохнуть в таких прохладных местах, как, например, Джос или Буэа. Но сегодня это уже устарело. Когда я вижу, как такие африканцы, как вы, у кого и без того множество привилегий, просят две недели просто пошататься, мне хочется плакать.
Оби сказал, что не будет возражать, если домашние отпуска вообще отменят. Однако решать это должно правительство.
– Да, именно такие, как вы, и должны давить на правительство, чтобы оно приняло
