Покоя больше нет. Стрела бога - Чинуа Ачебе

– Когда братья известили меня, что он повесился, я передал им: тот, кто живет мечом, от меча и погибнет. Мистер Брэдли, белый человек, наш наставник, убеждал меня, что так говорить нельзя, и велел отправляться домой на похороны. Я отказался. Мистер Брэдли думал, что я имел в виду белого человека, которого убил мой отец. Он не знал, что я говорю об Икемефуне, с кем я рос в хижине матери, пока не наступил день, когда мой отец убил его своими руками. – Исаак замолчал, чтобы собраться с мыслями, повернулся на стуле и посмотрел на кровать, где лежал Оби. – Я рассказываю тебе это для того, чтобы ты понял, что означало в те дни стать христианином. Я оставил дом своего отца, и он проклял меня. Чтобы стать христианином, я прошел через огонь. И потому что я страдал, я понимаю христианство – лучше, чем ты сможешь понять когда-либо.

Исаак резко замолчал. Оби решил, что это пауза, однако отец продолжал молчать.

Оби знал печальную историю Икемефуны, которого соседи отдали в Умуофию в залог мира. Отец Оби и Икемефуна были неразлучны. Но однажды Оракул холмов и пещер повелел убить мальчика. Дед Оби любил его. Однако когда пробил этот час, именно его мачете срезал Икемефуну. Даже в те дни старики говорили, что поднять руку на ребенка, который называл тебя отцом, – великое зло.

Пятьсот миль от Умуофии до Лагоса Оби проехал в каком-то тумане. Он даже не остановился на обед в Акуре, обычном перевалочном пункте для тех, кто направлялся в Лагос из Восточной Нигерии, а оцепенело преодолевал милю за милей с утра до самого вечера. Только раз, перед самым Ибаданом, Оби осознал, что куда-то едет. На высокой скорости он вписался в крутой поворот и очутился перед двумя пассажирскими грузовичками, один из которых пытался обогнать другой. Между Оби и лобовым ударом было меньше полсекунды. В эти полсекунды он крутанул руль и въехал в кусты слева.

Один грузовик остановился, второй двинулся дальше. Водитель и пассажиры хорошего грузовика высыпали посмотреть, что случилось с водителем легковушки. Сам Оби пока еще не понимал, что с ним вообще что-то случилось. Мужчины помогли ему вытащить машину, к великой радости пассажирок, которые уже плакали и хватались за грудь. Только после того как Оби вывезли обратно на дорогу, его начало трясти.

– Тебе везло, – говорили водитель и пассажиры, кто-то по-английски, кто-то на йоруба.

– Без мозгов водители, – отвечал он, печально качая головой. – Олорун! – Оби поручил дело Богу.

– Да, везло, что нет возле дорога большое дерево. Вернешься дома, благодари свой бог.

Оби осмотрел автомобиль и, кроме двух мелких вмятин, не обнаружил никаких повреждений.

– Едешь Лагос? – спросил водитель.

Оби кивнул, он все еще не мог говорить.

– Надо иметь йейе. Так много чертов эта дорога. Если бы ты видел авария у Абеокута, как видел мы… Олорун!

Женщины, скрестив руки на груди, возбужденно трещали и смотрели на Оби, как на чудо. Одна из них повторила на ломаном английском, что Оби должен благодарить Бога. С ней согласился мужчина.

– Только сила Бога, что ты сейчас разговаривать.

Вообще-то Оби не разговаривал, но спорить с этим утверждением не следовало.

– Эти шофер! Не хватает им дороги.

– Не все шофер сумасшедший, – сказал водитель. – Этот дурак. Я дал ему сигналу не надо обогонять, а он попер фиам. – Последнее слово в сочетании с определенным движением руки должно было обозначать крайне высокую скорость.

Оставшуюся часть пути Оби проделал без приключений. Когда он добрался до Лагоса, начинало темнеть. Большой дорожный знак, приветствовавший автомобилистов на федеральной территории Лагоса, вызвал у него страх. Всю последнюю ночь в Умуофии он думал, что сказать Кларе. Не надо ехать сначала домой, а потом к ней. Лучше сразу заехать за ней и забрать к себе. Но, добравшись до Ябы, где жила Клара, Оби решил, что все-таки нужно сначала заскочить домой, а затем уже к ней. И он проехал мимо.

Оби помылся, сменил одежду, после чего сел на диван и только тут почувствовал, как устал. Еще одна мысль пришла ему в голову. Кристофер может дать дельный совет. Оби сел в машину и тронулся с места, не зная толком, куда направляется – к Кристоферу или к Кларе. В итоге он поехал к Кларе.

По дороге он попал в длинную процессию мужчин, женщин и детей в белых развевающихся одеждах, перехваченных на талии красными и желтыми поясами. У женщин, составлявших большинство, спины были покрыты белыми платками. Они пели, хлопали в ладоши и танцевали. Один человек звонил в колокольчик. Процессия тормозила движение, за что Оби был ей благодарен. Но нетерпеливые таксисты, медленно вклиниваясь в толпу, чтобы проехать, аккомпанировали долгими, оглушительными сигналами клаксонов. Впереди два мальчика в белом несли хоругвь с надписью «Вечный священный союз херувима и серафима».

Оби приложил максимальные усилия, чтобы дело показалось несущественным. Просто небольшая задержка, не более. В конце концов, все будет отлично. Рассудок матери несколько повредился от долгой болезни, но она скоро поправится. Что касается отца, то его почти удалось убедить.

– Все, что от нас требуется, это на время затаиться, – сказал он.

Клара слушала молча, потирая правым пальцем обручальное кольцо. Когда Оби замолчал, она подняла голову и спросила, закончил ли он. Оби не ответил.

– Ты закончил? – повторила она.

– Что именно?

– Свой рассказ.

Оби глубоко вздохнул.

– Ты не думаешь… Впрочем, это неважно. Я жалею только об одном. Надо было сразу сообразить. Впрочем, это действительно неважно.

– О чем ты, Клара? Не глупи! – воскликнул он, когда она сняла и протянула ему кольцо.

– Если не возьмешь, выброшу в окно.

– Пожалуйста.

Клара не выбросила кольцо, но вышла на улицу к машине Оби и кинула его в бардачок. Затем вернулась и, протянув руку, с вымученной шутливостью поклонилась:

– Большое вам спасибо за все.

– Подожди, Клара, сядь. Не будь ребенком. И, пожалуйста, не осложняй мне жизнь. И без того…

– Ты сам ее осложняешь. Сколько раз я тебе говорила, что мы сами себя обманываем? Я всегда считала, что ты ведешь себя, как ребенок. Впрочем, это неважно. Хватит языком трепать.

Оби опять сел. Клара подошла к окну и высунулась на улицу. Оби начал что-то говорить, но после первых слов осекся. Минут десять они молчали, а потом Клара спросила, не лучше ли ему уйти.

– Да, – кивнул он и встал.

– Спокойной ночи. – Она продолжала стоять в той же позе. Спиной к Оби.

– Спокойной ночи.

– Я кое-что хотела тебе сказать, но это неважно. Я сумею сама позаботиться о себе.

Сердце у Оби часто забилось.

– В чем дело? – с тревогой спросил он.

– О, ничего. Забудь. Я найду выход.

Оби был потрясен тем, как жестко Кристофер среагировал на его рассказ.