Валентина Немова - Любить всю жизнь лишь одного
— В тот же день на уроке химии
Мы сидели за партой с Розой. Она рассказала мне анекдот.
Действующее лицо — кто-то из ее знакомых, воображающий себя писателем. Его спрашивают:
— Чем ты занимался все эти дни?
— Писал пародии на своих врагов.
— И только?
— Нет, это лишь в свободное время.
— И давно ты стал писателем?
— Давно (а парню всего 18 лет), правда, известным сделался недавно.
Мы так долго и так громко хохотали над этой шуткой, что даже удивительно, почему нас учительница из класса не выставила. Бросаюсь из крайности в крайность: то злюсь по пустякам, то смеюсь почти без причины. Издергаюсь, наверное, вся до 15-го.
На память пришло стихотворение.
Твое лицо едва ль кому напомнит
Того мальчишку, что давным-давно
Жил за стеной в одной из этих комнат,
Смотрел сквозь это темное окно.
Не зная цен утратам и привычкам,
Еще не веря в тот счастливый год,
Что, как в тайге, зимой последним спичкам,
Минутам счастья есть поштучный счет.
К. Симонов
— Личное
У меня ужасно упрямая натура. Я не могу поверить, что… Нет, не верю. Глубоко в душе засело несогласие с Алексеем. Мне кажется, он любит, но не признается в этом. Думаю: один шанс из ста за то, что ошибаюсь. Или мне просто не хочется верить в плохое, потому что верить в худшее так тяжело! Как трудно мне сейчас! Сегодня ему исполнилось 18 лет. Как это много и как мало! Я так ждала этот день! Никогда прежде никакого дня не ждала, как этого. Дня его рождения. А вместе со мною и Иванушка, болеющий за меня… Я ему прочитала отрывок из стихотворения:
Несчастью верная сестра —
надежда…
Разбудит бодрость и веселье,
Придет желанная пора…
Да! Придет! Верю. И никто меня не разубедит. Все-таки мне кажется: Алексей поступает, как Рахматов. Зачем это ему? Непонятно.
— Личное
17/III
Получила письмо от Николая. Письмо от Николая Крылатова! Это само по себе что-то значит. Но что? Еще одна загадка. Хотелось бы знать, писал или нет Лешка брату, что мы с ним в ссоре. Ведь от того, известно это Николаю или нет зависит, что я должна буду ему ответить. Сдается мне, он этого пока не знает и по-прежнему считает меня невестой своего брата. Каково же будет его удивление и разочарование, если я сообщу ему, что с Лешкой нас уже ничто не связывает, что он остыл ко мне! Но поднимется ли у меня рука писать ему об этом? Ведь я сама все еще в это не поверила. И вообще, разве я должна писать одному из братьев Крылатовых о том, как другой относится ко мне? Хорошо бы вместе с Алешкой написать ответ Николаю. Уж старшему-то брату не стал бы, я уверена, этот притворщик врать…
Письмо от Николая было прекрасным поводом для того, чтобы поехать в "Куркули" (на поселок). И так мне захотелось немедленно отправиться туда, порадовать Алексея полученным от его брата посланием! Меня смущало только одно: вдруг Лешка празднование своего дня рождения с 15 марта перенес на 17, на сегодня? И в какое неудобное положение поставлю я и себя, и его, и тех, кого он пригласит на это торжество, если вдруг явлюсь незваная. Но весточка от Николая придала мне уверенности, и я отважилась сделать шаг к примирению. Прежде чем ехать на поселок, я зашла к Ивану. Он согласился сопровождать меня…
Ничего страшного со мной в этот вечер не произошло. Кроме нас с Ваней, гостей у Крылатовых не было. Лешка вел себя по отношению ко мне так, словно у нас с ним никогда не возникало никаких трений. Словно, сидя у окошка, он целый день ждал, когда же я наконец появлюсь в поле зрения его глаз. Хотелось бы мне эту запись закончить такими словами: "С тех пор у нас с Крылатовым все хорошо". Но мало ли чего мне хочется. К сожалению, мои желания не совпадают с Лешкиными. Все было просто прекрасно весь вечер. А под конец, разговаривая с Иванушкой, доказывая, что он честный человек, этот упрямец заявил: "Я ее (то есть меня) больше, чем всех остальных девчонок уважаю, но не люблю"…
— Личное
Как долго не открывала я свою книжечку! Все это время, каждый день, каждую минуту чувствовала такую горечь! Чтобы это ощущение преодолеть, усердно занималась уроками. От переутомления и недосыпания стала болеть голова. Аппетит совсем пропал. Мама чуть ли не колотушками заставляет меня есть. Все стараюсь разобраться, верю или нет в то, что разошлись мы с Лешкой насовсем. Во время перемен не выхожу из класса, чтобы не столкнуться в коридоре с Алексеем. Их девятый перевели с нашего этажа на другой, так что еще реже буду видеть этого изверга. Пока не вижу — ничего, терпимо, а как взгляну, такая муть поднимается в душе. Чего-то хочу, а чего — сама не знаю.
Он тоже сторонится меня. Правда вчера, проходя мимо, сказал мне: "Привет!", хотя я на него даже не посмотрела. И не буду обращать на него внимания! Если действительно не любит, пусть вообще не показывается мне на глаза! И не заманивает в свои сети!
Как бы определить, что у него на уме? Хоть к гадалке иди. Когда же я наконец во что-то одно поверю?
— Общественное
Неприятно слышать такие разговоры.
Роза (Кларе Соболевской): Ты за газету отвечаешь?
Клара: Нет.
Роза (сердито): Как это нет? Ведь ты же член учкома!
Клара (хладнокровно): А учкома-то больше нет…
Я очень любила работать, да, в полном смысле этого слова работать в учкоме, отдавать ему силы и энергию. И как больно мне сейчас оттого, что все пошло прахом, когда меня (по моей просьбе — надо же к экзаменам готовиться!) освободили от должности председателя ученического комитета. Крылатов, сменив меня на этом посту, абсолютно ничего не делает, посему учком "угас". Его не видно, и ничего про него не слышно. Одна и та же газета висит на стенде уже два месяца. Куда же это годится?! Сегодня будет заседание ученического комитета вместе с комсомольским, который, кстати, вернее к несчастью, тоже бездействует. Собираюсь ругаться с Зиной Переваловой, секретарем комитета ВЛКСМ, и с Лешкой, горе — председателем учкома. Им всем, видите ли, некогда! Но ведь можно, в конце концов, так поставить дело, чтобы все члены комитетов работали и никто тогда не будет перегружен. И результат будет налицо! Но беда в том, что никто из членов этих двух органов не чувствует ответственности за то дело, которое им, между прочим с их согласий, поручено.
А я? Я так соскучилась по общественной работе, которую хочется выполнять с размахом. Но уже поздно. Мое время ушло. Пора по-настоящему заняться учебой. Ведь это тоже моя обязанность. И долг перед родителями.
Итак, сегодня совместное заседание двух комитетов. Говорит секретарь комитета ВЛКСМ Зина Перевалова. К сожалению, ее речь я не застенографировала. Но сейчас это уже неважно. Зина — девочка неплохая, серьезная, старательная, учится хорошо. Но увлеченности общественной работой у нее нет. Видимо, она, как и многие другие, считает что это пустая трата времени. Эта девушка не "горит", следовательно, и других неспособна зажечь. Говорит она монотонно и никто ее не слушает. Придираться к ней, тратить на нее свой пыл я не сочла нужным.
И на Алексея, который принял у меня "бразды правления" в учкоме, возможно, не набросилась бы, если бы он вел себя иначе. Но чтобы вести себя по-иному и самому надо быть другим.
Вот уж поговорили мы с ним на этом заседании! Не приведи свыше с кем-либо так разговаривать. Зло меня разобрало, когда он вдруг заявил: "Конечно, я виноват в том, что работа не велась. Но в каком состоянии находилась она, когда я ее принял"? Где он только научился так выкручиваться?! Неужели же в самом деле он считает, что учком в то время, когда я им руководила, работал плохо? Согласна, оценить пятеркой его деятельность нельзя. Но уж четверку-то поставить можно. Сделано было очень много. И я постаралась это доказать своему преемнику. Обменивались мы с ним репликами, как заклятые враги. Только моментами не выдерживала я его строгого, пристального взгляда и непроизвольно хихикала. Он я ответ весело улыбался мне. Очень не понравилось мне то, как он держался. Вышел к столу отчитываться. Рубашка нараспашку, чуб взлохмачен, поза развязная, тон небрежный, ехидная, с оттенком неуверенности, ухмылка (знаю, мол, чем ты больше всего недовольна — тем, что я тебя не очень-то жалую). А эти почесывания за ухом! Да что же это такое?! Может быть, он просто-напросто оскорбить меня старается? Поставить в неудобное положение? И все это после того, что он говорил мне, что хоть и не любит, но уважает меня?! В чем же его уважение проявляется? Да, собственно, за что же он должен меня уважать? Чем я заслужила это уважение? Тем, что бегаю за ним, как собачка?! Нет, с этим надо кончать! Иначе он подстроит мне какую-нибудь каверзу. О типах, как он, люди говорят: угодить он старается лишь тем, кто твердо стоит на ногах. А кто чуть покачнется, тому ножку подставят, чтобы упал.
Не удалось ему, в общем, переложить с больной головы на здоровую. Никто его голословную критику в мой адрес не поддержал. А ему воздали по заслугам…
