Эрскин Колдуэлл - Дженни. Ближе к дому
— Вот оно что! Вы для себя ее приглядели, так, что ли? Когда вы несколько минут назад подняли из-за нее такой шум, я так и подумал. Вы побоялись, что я вышлю ее из города, верно? Хотите, чтоб она тут осталась, чтобы вам можно было за ней бегать?
Говард слегка улыбнулся.
— Ну, Дэйд, это уж из другой оперы.
— Не огорчайтесь, сынок, — сказал ему Дэйд и, обойдя вокруг стола, похлопал его по плечу. — Я думал, что моя заявка первая, а теперь вижу, что вы меня опередили. Во всяком случае, она просто переберется на другой конец города, по ту сторону Пичтри-стрит. Там вам будет гораздо удобнее гоняться за ней, чем в нашем районе, во всяком случае.
Послышался стук в дверь, и Джордж Саутхард и Хаустон Брасли вошли в контору. Но прежде чем кто-нибудь успел заговорить, зазвонил телефон.
Дэйд указал на дверь соседнего кабинета.
— Говард, проводите их туда, и пусть подождут, пока я кончу говорить по телефону. И дверь закройте.
Телефон звонил не умолкая, но Дэйд подождал, пока все трое вышли в соседнюю комнату и закрыли за собой дверь. Только после этого он сел за стол и взял телефонную трубку.
— У телефона Дэйд Уомек, — сказал он громким голосом.
— Здравствуйте, Дэйд. Это говорит Майло Рэйни. Как поживаете?
— Отлично, отлично, Майло. Лучше некуда. А вы?
— Так же, как всегда, Дэйд. Я звоню вам…
— И давно пора, — сухо заметил Дэйд. — Я целый день ждал вашего звонка. Думал, что вы позвоните гораздо раньше. А кроме того, эта мулатка так и не явилась ко мне в контору. Я ее ждал.
— Дэйд, сколько я ни старался, но так и не мог убелить Дженни Ройстер содействовать нам хоть чем-нибудь. Она ничего и слушать не хочет. Вчера ночью я пригласил ее к себе и говорил с ней два часа, а сегодня звонил ей по телефону. Я передал ей то, что вы говорили, но она все стоит на своем. И точно так же вышло, когда я передал ей, что вы велели прислать эту девушку к вам в контору.
— Майло, разве вы не имеете влияния на ваших клиентов?
— Я уговаривал ее, как только мог, но тут она упрямится, как норовистый мул. Знаете, какие бывают женщины? Если им это надо, они глухи как пень.
— Все это никуда не годится, Майло, — сказал Дэйд. — Очень жаль слышать.
— Дэйд, дайте мне еще несколько дней, — упрашивал судья Рэйни. — Я уверен, что уговорю ее прислушаться к голосу разума, если у меня будет время. Всего несколько дней…
— А знаете ли вы, Майло, в котором часу сегодня заходит солнце?
— Нет… не совсем точно.
— А я знаю. В пять тридцать пять. Это точно.
14
С мертвенно-бледным, почти серым лицом, встревоженный и осунувшийся, проповедник Клу оставил свою пыльную машину на стоянке возле церкви и, устало шаркая подошвами, направился к дому Дженни Ройстер рядом с церковью. Его темно-синий костюм, смятый и обвисший, был весь в пуху, нечесаные черные волосы космами падали на лоб. Вид у него был совершенно обескураженный и унылый.
Проповедник Клу уложил свой скудный гардероб и прочие пожитки в чемодан и картонки, потом в сундук и поставил на заднее сиденье машины. Библия с указателем и двадцать томов готовых проповедей, требников, свадебных и надгробных речей стояли на переднем сиденье в отдельной большой картонке.
Шестой час был в самом начале, и воздух впервые за этот день стал прохладным и освежающим. Некоторые из обывателей Морнингсайд-стрит расположились отдыхать на верандах, другие прохаживались во дворе, пользуясь хорошей погодой. Небо все еще хмурилось, солнце садилось за серые тучи, и потому сумерки наступали гораздо быстрее, чем обычно.
Проповедник Клу, дойдя до дома Дженни Ройстер, прошел на цыпочках через веранду и робко постучался в парадную дверь. Никто ему не ответил. Он приложил ухо к дверной щели, но ничего не расслышал. Встревожившись и почти теряя рассудок, он постучал еще раз, сильнее. Приняв решение ждать у двери, пока кто-нибудь не подойдет, он напряженно прислушивался к звукам шагов в прихожей.
Он все еще упорно стучался, когда Дженни вдруг открыла дверь. Второпях сбежав с лестницы посмотреть, кто это стучится, она вся раскраснелась и запыхалась.
Последние полчаса Дженни провела наверху, в комнате Лоуэны. Увидев, как Лоуэна устала и расстроена после целого дня беготни по городу, а главное — после безуспешных поисков работы, она уговорила девушку лечь в постель. Дженни приготовила для нее большую чашку куриного бульона, потом подала ей толстый ломоть ветчины с горячей подливкой. Лоуэна все ждала удобной минуты рассказать Дженни о том, что случилось в кафе «Джонни Реб», но как только она пообедала, Дженни заставила ее принять снотворное, и после этого девушка почувствовала такую усталость и сонливость, что уже не пыталась разговаривать.
Сначала, открыв дверь, Дженни была так удивлена приходом проповедника Клу, что остановилась как вкопанная, уставясь на него.
— Здравствуйте, мисс Ройстер, — сказал он, беспокойно моргая глазами. — Я не хотел вас тревожить, но, если вы ничего не имеете против, я бы попросил уделить мне несколько минут для разговора наедине.
— Здравствуйте, проповедник Клу, — рассеянно ответила она.
— Так могу я поговорить с вами? — настаивал он.
— О чем это? — начала Дженни, хмурясь. Я не ожидала увидеть вас в моем доме после того, что произошло.
Шаркнув подошвами по полу, он переступил с ноги на ногу.
— Мисс Ройстер, если вы позволите мне войти в дом…
— Хорошо, пусть обо мне не говорят, что я захлопываю дверь перед проповедником и не пускаю его в дом. Но если это насчет уступки вам моего дома, для того чтобы срыть его и построить на моем участке воскресную школу, то разговор будет ни к чему, все равно что на ветер. Напрасно только потратите время, да и меня еще больше обозлите. Я не собираюсь ходить вокруг да около, а если я что решила, то это уж твердо. Передумывать — это слабость, а я горжусь тем, что у меня ее нет.
— Нет, нет, мисс Ройстер, — поспешил он уверить ее. — Дело совсем не в том, я даже и поминать про то не стану.
— А я тоже не собираюсь сидеть здесь и слушать, как придираются к моим жильцам. Довольно я наслушалась болтовни и больше ни одного слова слышать не хочу. Дом мой собственный, и никто мне не может указывать, кому можно жить в нем, а кому — нельзя.
— Мисс Ройстер, это совершенно не то, — сказал он торжественным тоном, мрачно глядя на нее. — Клянусь богом, это чистая правда.
— Тогда добро пожаловать в дом, проповедник Клу, — сказала она, дружелюбно улыбаясь, и отступила в сторону, давая ему пройти. — Если уж не верить священнику, когда он клянется богом, то не знаю, кому еще можно верить на этом свете.
Ступая легкими шагами, Дженни повела проповедника в гостиную и включила свет. На улице все еще медлил серый день, но в доме начинало уже темнеть.
Не в пример прежним своим визитам, когда он оставался все время на ногах и только для молитвы опускался на колени, проповедник Клу с готовностью опустился в предложенное ему кресло. Сама хозяйка села на красный плюшевый диван и устроилась поудобнее, сложив руки на животе, а потом передвинув их повыше, чтобы чувствовать себя свободнее.
— Я сижу и дожидаюсь, чтобы вы помолились для начала, как всегда делали прежде, — сказала она после нескольких минут молчания. — Если хотите молиться, так молитесь, я ничего против не имею. Сколько я знаю священников, они всегда читают молитвы перед даровым обедом и молитвой же платят за все, что надеются получить даром. Это единственные люди, которые зарабатывают хорошие деньги, молясь о том, чтобы получить что-нибудь совсем даром. Может, вам это не известно, но всем нам приходится работать как каторжным и урезывать себя во всем, чтобы только-только прокормиться и не остаться без крова над головой.
— Я вовсе не собирался читать молитву, — ответил он удивленно. — Сейчас в этом нет никакой надобности.
— Тогда начинайте сразу и говорите прямо, о чем вы собирались со мной толковать. О чем вы говорить не будете, вы уже сказали.
Он передвинулся на самый краешек стула, крепко стиснув руки.
— Мисс Ройстер, я пропал, — взволнованно начал он и вытер рот и подбородок обратной стороной руки. — Я окончательно погиб. Хуже этого ничего не могло случиться с таким человеком, как я.
— После того, что случилось вчера ночью в пансионате, меня это не очень удивляет, — сурово ответила она.
Проповедник Клу глубоко вздохнул, словно собираясь с духом.
— Мне только что пришлось отказаться от места проповедника в церкви Тяжкого Креста. — Он опять вытер рукой губы и подбородок. — Сегодня на тайном заседании церковного совета постановили, что мне запрещается здесь проповедовать. Сказали, что после такого скандала мне вряд ли удастся себя обелить. А кроме того, велели мне выехать из города и больше никогда не возвращаться.
