Эрскин Колдуэлл - Дженни. Ближе к дому
Джордж выразительно кивнул.
Допив остальное виски, Дэйд взял шляпу и пальто и вышел из бара, не сказав больше ни слова. Торопливо шагая, он подошел к двухэтажному дому рядом с баром, а там, перепрыгивая через две ступеньки зараз, поднялся в свою контору на втором этаже.
Говард Ньюхаузер, младший компаньон Дэйда, стоял у окна и смотрел на площадь перед домом, но, услышав, что Дэйд вошел в контору, сразу же повернулся к нему. Говард был серьезный молодой человек лет двадцати семи, сдавший государственные адвокатские экзамены в прошлом году после окончания юридической школы. Он был темноволосый, представительный, с приветливой улыбкой и располагающими манерами и до сих пор еще оставался холостым.
— Есть что-нибудь новое? — спросил Дэйд, пересекая комнату.
— Ничего, Дэйд, — сразу же откликнулся Говард.
— Заходил кто-нибудь без меня?
— Никого не было, Дэйд.
— А эта мулатка?
Говард покачал головой.
— По телефону звонили?
— Нет.
— Вы хотите сказать, что и Майло Рэйни не звонил?
— Нет, Дэйд.
— Ну тогда вопрос решен! Решен, черт возьми! Что он вообразил о себе, кто он такой? Времени у него было вполне достаточно!
Дэйд отшвырнул ногой корзинку для бумаг.
— Ему меня не провести, черт возьми!
Он сел и мельком взглянул на бумаги и документы, в беспорядке раскиданные по столу. Потом собрал их в стопку и отодвинул в сторону.
— Говард, через несколько минут ко мне должны прийти, — проговорил он, не поднимая глаз. — Я велел Джорджу Саутхарду и Хаустону Брасли прийти сюда в четыре сорок пять. И еще я узнал, когда сегодня заходит солнце.
Говард сел по другую сторону стола и начал вертеть в пальцах скрепки для бумаг, сгибая и перегибая их на разные лады.
— Что с вами такое? — недовольно спросил Дэйд, глядя на него через стол. — Чего ради вы тут расселись?
Рывком придвинув стул ближе, Говард наклонился над столом.
— Дэйд, не думаю, чтобы это была удачная мысль, — заговорил он медленно и решительно. В эту минуту он смотрел серьезно и взволнованно как никогда. — Это опасно, Дэйд. Я не шучу. Это дурно и несправедливо. Лучше бы вам этого не делать.
Схватив пачку документов, Дэйд хлопнул ими по столу. Потом откинулся на спинку стула и уперся ногами в выдвинутый ящик стола. Закинув руки за голову и глубоко вздохнув, он уставился на Говарда пронзительным взглядом. Его серо-голубые глаза смотрели жестко, не мигая.
— Какого дьявола! — сказал он хрипло. — Что за чушь вы плетете?
— Я говорю серьезно, Дэйд. — Говард держался твердо и независимо. — Это опасная затея. Существуют другие более разумные способы добиваться своего. Вам это известно. Если вы считаете нужным это сделать, найдите другой путь. То, о чем вы говорите, равносильно самоубийству. Вас это может погубить.
— Что это вы слюни распустили? — крикнул Дэйд, пинком ноги задвигая ящик и выпрямляясь на стуле. — Разве так вас нынче учат разговаривать в юридических школах?
— Может быть, это и слюняво, Дэйд, но, мне кажется, гораздо вернее, чем тот риск, на какой вы собираетесь идти. Мне самому неприятно так говорить с вами, ведь я только младший компаньон, у вас гораздо больше опыта, чем у меня, и все же я не могу молчать. Я собираюсь жить в Сэллисоу, обзавестись здесь в будущем адвокатской практикой, и это одна из причин, почему я против. Люди будут считать, что и я в этом участвовал, ведь всем известно, что мы с вами компаньоны. Я не желаю иметь никакого отношения к этому, и если б я мог, то пресек бы это. Рано или поздно кто-нибудь проговорится, и тогда всем станет известно, что за кулисами стояли вы. Всегда кто-нибудь разболтает. Вам это известно. Ничего в этом нет хорошего. Бросьте это дело, Дэйд, не доводите до конца. Есть же другие методы.
— Черт возьми, Говард Ньюхаузер, если вам не нравится то, что я делаю, так подавайте заявление и убирайтесь ко всем чертям из этой конторы!
— Я уйду, Дэйд, если вы не бросите этой вашей затеи, — сказал ему Говард. — Придется уйти, Дэйд.
Дэйд Уомек долго молчал, не сводя глаз с Говарда. Закурив сигарету, он швырнул спичку мимо пепельницы.
— Послушайте, сынок, — заговорил Дэйд с широкой улыбкой на красном лице. — Слушайте меня. Мы с вами не станем из-за этого ссориться. Мне отлично известно, как разговаривает молодежь, и меня нисколько не волнует то, что вы сказали. Вашему возрасту полагается иметь, как говорится, высокие идеалы, и вы думаете, что их надо подкреплять смелыми выходками и мальчишескими речами об уходе. Все это в порядке вещей, я понимаю. Со временем вы станете более рассудительны и благоразумны и постепенно научитесь ценить практическую сторону жизни, так же, как и все мы.
Дэйд наклонился вперед над столом.
— Так вот, вы сказали ваше слово, теперь моя очередь, и я скажу кое-что для вашей же пользы. Я живу в этом городе куда дольше вашего и за это время научился управлять им. Каждым городом кому-то приходится управлять, а этот город — мой, и я управляю им так, как мне угодно. Вот почему меня никто не запугает. Вот это самое я и говорю! Никто!
Говард бросил исковерканные скрепки в корзину для бумаг.
— Слышал, что я сказал, сынок?
— Я вас слышал.
— Ну и что же?
Говард молчал.
— Отлично, отлично, сынок, — улыбаясь, заговорил Дэйд. — Бросьте и думать насчет ухода. Пока вы меня держитесь, вам предстоит прекрасное будущее. В несколько лет я могу вас сделать богатым человеком. Могу даже твердо обещать, вам это. Вот до чего я в этом уверен. И я говорю не о крохоборстве, не о возне с пятидолларовыми клиентами в какой-нибудь адвокатской конторе. Это годится для неудачников. Я говорю о больших деньгах, о толстых пачках банковых билетов. Я разработал план эксплуатации домовладений по ту сторону Пичтри-стрит, и он уже начинает давать большие дивиденды. Я уже давно задумал сосредоточить негров в том районе и обвести их границей так, чтобы они шагу не могли сделать за эту черту, не положив денег в мой карман. Я скупил все домовладения вокруг негритянского квартала, пущенные в продажу за неуплату налогов и просрочку закладных, а теперь скупаю дома внутри квартала. Держа их в такой тесноте и нажимая то здесь, то там, я могу постепенно повышать квартирную плату. Скоро настанет время, когда каждый негр в негритянском квартале города будет платить мне за квартиру столько, сколько я захочу. Теперь вы понимаете, почему мне в помощники нужен способный молодой человек, именно такой, как вы.
Дэйд замолчал, но Говард ему не ответил.
— Теперь, сынок, вернемся к тому, с чего начали. Я не позволю какой-то приезжей мулатке выдавать себя за белую и снимать комнату по сю сторону Пичтри-стрит. Если хоть одной из них это удастся, то она создаст прецедент, тогда и другим мулаткам взбредет в голову проделать то же самое. Это никуда не годится. Это погубит план, над которым я работаю. Вот почему я не раз предупреждал всех, кого следует, чтобы эту мулатку выгнали из дома Дженни Ройстер еще сегодня, до захода солнца. Майло Рэйни об этом знает, и Дженни Ройстер тоже знает. Все, кому следует, получили предупреждение.
— Я не уверен, что вы правы и она действительно негритянка, — сказал ему Говард. — Я думаю, что она отчасти индианка. Сегодня я видел ее на улице.
— Какого черта! — начал Дэйд, повышая голос. — С моей точки зрения, она все-таки мулатка, которая выдает себя… Ведь она не чисто-белая? Нет? Отчасти африканская негритянка или отчасти американская индианка — это все равно. Какой смысл в таких увертках? Она цветная, как бы вы это ни называли.
— Дэйд, законодательством установлено…
— К черту, что бы там ни было установлено этими идиотами! — Дэйд, вскочив на ноги, оперся о стол. — Я сам устанавливаю законы в Сэллисоу и в округе Индианола! — Выпрямившись и посмеиваясь про себя, он указал пальцем на Говарда. — Законом установлено, что бить свою жену — уголовное преступление в одних штатах, наказуемый проступок — в других, а то и просто оскорбление действием. Вы думаете, законы — это такая святость, что никто их не нарушает? Где там! Скажите мне правду, сынок. Могли бы вы показать под присягой, что знаете такого человека, который никогда не бил свою жену в прошлом, не бьет ее в настоящем и не станет бить в будущем. Нет! А если бы и показали, то это было бы лжесвидетельство, сами знаете!
— Дэйд, я не могу с вами спорить на таких основаниях.
— Хорошо. Мы выяснили этот вопрос. О том, что я собираюсь делать, спорить не приходится.
— Но я все же не думаю…
Дэйд прошелся вдоль стола и повернул обратно.
— Послушайте, сынок. Скажите мне вот что. И помните, отвечать мне нужно правду. Откуда вам столько известно про эту мулатку и с чего это вы взялись ее защищать?
— Я ее видел один раз, — ответил Говард. — Я видел ее сегодня в полдень на улице.
