Давай никому не скажем
— Потому что у нас нет будущего, Ян! — с надрывом выдохнула она. — Потому что ты молод, потому что ты из уважаемой семьи, потому что тебе нужна не я. Тебе нужна совсем другая!
— Откуда ты знаешь, кто мне нужен? — не выдержав, повысил голос. Стайка сонных грачей взлетели с мокрой ветки, осыпав нас мелкими холодными каплями. — И почему-то раньше ты не считала ни возраст, ни гребаное положение в обществе какой-то непреодолимой преградой!
— Я и раньше так считала, но уговаривала себя, что, может, все-таки получится. Но нет, глупо даже думать, что там, в чужом городе, без благословения твоих родителей у нас выйдет что-то путное. Спустись уже с небес на землю!
— Благословение родителей? Что? Я не ослышался? Кто из нас еще из высшего общества! Какие помпезные речи, прости, что не во фраке!
— Ну вот видишь! Ты еще мальчишка, несерьезный! Заводишься с пол-оборота!
— А, по-твоему, только унылое чмо в начищенных ботинках и причесочкой на пробор может быть серьезным? — вскочил с лавочки и подошел к ней вплотную. — Короче так, мне надоело это слушать. Похоже, ты рехнулась, но я люблю тебя любую. Идем, — взял ее за руку и потянул к выходу из парка.
— Куда ты меня тащишь?
— Куда надо. Если ты боишься принимать решения, я буду делать это за тебя.
— Я выхожу замуж за Тимура, — на одном дыхании проговорила она, и я резко остановился. Сделав по инерции следующий шаг, врезалась в мою окаменевшую фигуру. Выдернула руку и отошла.
— Что ты несешь? — скорчил кривую мину.
— Я выхожу за Тимура. Мы встретились вчера... и провели вместе ночь! — выпалила она, отступив еще на один шаг.
— Врешь!
— Не вру!
— Врешь! — прорычал в ответ и, довольно грубо обхватив ладонями ее лицо, поцеловал.
Вложил в поцелуй всю злость, всю агрессию, всю боль. Она остервенело кусала мои губы, цепляясь тонкими пальцами за стриженный затылок.
Царапины на шее, едва слышный полувсхлип-полустон...
Отпрянув с пылающими губами и лихорадочным блеском в глазах, снова отошла на несколько шагов.
Будто спасаясь бегством, будто боясь снова поддаться...
— Не вру! Он был у меня! Поэтому я не брала трубку! Я была с ним! Спала! И он хочет, чтобы я стала его женой. И я согласилась. У нас нет с тобой будущего, понятно?! — практически кричала она.
— А с ним, значит, есть будущее, да?
— А с ним — есть. Прости меня. Прости меня за все!
Мир с размаху обрушивается под ноги и рассыпается на миллиарды осколков. После ее крика тишина кажется оглушительной, лишь ветер гоняет внутри пустой беседки обрывки брошенных ею фраз.
— Желаю счастья, — развернулся и, не оборачиваясь, пошел в противоположную сторону.
— Ян!
— Иди и строй свое счастливое будущее. А я пошел строить свое.
***
Серое утро вероломно проникло в отравленный алкоголем мозг.
Водка, дешевый портвейн, ударная доза никотина, ментовский «бобик»… А дальше — все. Пустота.
Липкие щупальца боли сдавили нутро. Боль не физическая — душевная. Но разве может болеть то, чего нет? Мою душу выгрызли вчера без анестезии и бросили в грязь под ноги.
Хотелось бы сдохнуть, но увы: мотор зачем-то все еще стучал, разгоняя по венам остывшую кровь.
Говорят, что мужчины не плачут.
Врут.
Завтра двадцатое октября. День, когда я начну собирать себя по кускам. А сегодня, если повезет, сердце разорвется к чертям собачьим, и я сыграю в ящик.
