Давай никому не скажем
— Ты что-то у них украла?!
— Господи, ну, конечно, нет! Но кто я, а кто она? Я сильно испугалась, собрала вещи и через несколько дней вернулась домой. Дура, я знаю, надо было сразу послать Заболоцкого с его цветами, но я искренне надеялась, что история не зайдет так далеко. Что он охладеет, а я останусь работать в школе. Увы, все закончилось... так, как закончилось. Я здесь, — выдохнула, закончив нелегкое повествование. Кусая от волнения губы, заглядывала ему в глаза и ждала, что он еще скажет и к каким выводам придет.
Он сделал последнюю затяжку и щелчком отбросил сигарету.
— Да уж... Твоя версия сильно отличается от той, что мне передали.
— Я не вру! Клянусь! Это чистая правда! — с жаром выкрикнула я, смахивая набежавшие слезы обиды.
— Тише, тише, я тебе верю, ты чего? — он прижал меня к себе, спасая от беспощадных порывов ветра. — Я с самого начала знал, что это какая-то лажа. Но, пойми, я должен был узнать наверняка от тебя, лично.
— Я понимаю... Я честна с тобой, была и буду! — шмыгала в ткань его толстовки, испытав невероятное облегчение.
Кусты зашуршали, послышались смешки вперемешку с матерными словечками.
Едва я успела отпрянуть от Яна, как на пятачке появились мальчишки-второкурсники. Раскрасневшиеся, в спортивных костюмах, в руках сигареты.
Увидев нас, застыли, бросая косые взгляды друг на друга.
— Здра-асьте, — нестройно пролепетали, переминаясь с ноги на ногу.
— Если ты еще будешь тут курить во время моего урока — доложу директору! Понял меня, Набиев? И это всех касается, — обвела рукой остолбеневших мальчишек и, гордо задрав подбородок, направилась к протоптанному лазу в кустах.
— Яна Альбертовна, а... — Ян подергал себя за толстовку, показывая пальцем на меня. Он едва сдерживал смех.
Вот черт! Я же в его куртке!
— И куртку свою забери! — скинула с плеч кожанку и, повесив ту на облысевший куст, поспешила ретироваться.
Какой позор! Надо же было так глупо попасться!
Хорошо, что там остался Ян, он что-нибудь обязательно придумает.
С одной стороны, мне было стыдно, что он узнал о Заболоцком, а с другой, с души будто бы свалился тяжкий груз. Теперь я полностью перед ним чиста. Даже дышать стало легче! Эта история в прошлом, больше мне нечего от него скрывать.
В приподнятом настроении поднялась к кабинету и увидела разъяренную Эмму Валентиновну. Прямая, как палка, она стояла у окна, враждебно нахмурившись.
— Яна Альбертовна! Почему вот уже половину пары дети сидят одни? Где вы ходите?
— Догоняла убежавшего студента, — обошла директрису и взялась за ручку двери.
— И где же он?
— Не догнала, — захлопнула дверь перед ее носом.
Курага что-то возмущенно заквохтала, но я ее уже не слышала.
