Давай никому не скажем
Вернулся с технаря домой хорошо за полночь: дождался после пар Яну за стадионом. По-тихому, словно пара подельников, пустынными дворами срулили на карьер. Жарили сосиски на костре, провожали закат. Черт, даже не знал, что могу быть таким романтиком! Как будто открылось второе дыхание, хочется что-то делать, смешить ее, рассказывать какие-то нелепые истории, что угодно, лишь бы только она улыбалась. Никогда не верил в эту хрень про две половины одного целого, но такое чувство, что все-таки не такой уж и кретин это придумал.
Еле слышно закрыв за собой дверь, беззвучно разулся, скинул ветровку. В доме было темно и тихо, только из приоткрытой двери кухни лилась тонкая полоска света.
Мать, видимо, еще не спит. Наверное, налепив на лицо очередную скользкую жижу, дожидается меня, чтобы устроить разнос. За то, что не появляюсь дома, за Минаеву, которая успела настучать о том, что произошло в понедельник. Я бы, может, даже послушал ее отповедь и покивал, но только не сейчас — пока шел пешком до дома, ужасно устал, хотелось лечь и выспаться.
Стараясь не топать громко, пошел вверх по лестнице к себе, как вдруг дверь кухни резко распахнулась с возгласом: «Карина, это ты?» В гостиную выбежали мать с отцом. Оба встревоженные: у бати брови сдвинуты, лоб прорезала глубокая морщина, у матери глаза заплаканные, в руках телефонная трубка.
— Что случилось? Вы чего такие?
— Карина пропала! — выдохнула мама и громко всхлипнула.
— Как это — пропала? Может, гуляет...
— В час ночи? — истерично прокричала мать. — Только ты у нас до утра шляешься непонятно с кем, а сестра твоя ребенок еще, сам знаешь, что мы ей позже десяти не разрешаем домой приходить. Сказала, что с подружками гулять пошла, и вернется как обычно. И вот, второй час уже, а ее все нет...
Тяжело опустившись на диван, прикрыла лицо ладонью и заплакала. Непривычно молчаливый отец присел рядом, неуклюже поглаживая жену по спине.
— Папа уже всех подружек ее объездил, нет ее ни у кого. И не было. Вот, думаем, в милицию уже пора звонить. Господи, не случилось бы чего... — мать достала из кармана халата платок и громко высморкалась. — А все политика твоя проклятая, будь она неладна! — со злостью ударила отца кулаком в грудь. — А если это из недоброжелателей твоих кто нашу девочку похитил?
— Ма, ну ты панику на пустом месте не разводи и поменьше криминальные новости смотри, — постарался ее как-то успокоить, а у самого едва руки не тряслись. Сестра моя хоть и мелкая пакостница, но ведь единственная и, блин, любимая. А если правда... Вдруг меня осенило: — А вы Минаевой звонили?
— Полине? Нет, а зачем? — подняла непонимающий взгляд мать.
— Ну как, они же дружат теперь. Дай телефон, — забрал трубку и, не без труда вспомнив номер, набрал пять цифр. После седьмого гудка трубку взяла сонная Минаева.
— Алло, Набиев? — зевнула. — Я знаю, что это ты, у меня твой номер высветился. Чего звонишь, извиниться надумал?
— Карина где? — пропуская прелюдию в виде вежливости, задал вопрос в лоб.
— Не знаю я, где твоя Карина. — По голосу понял — врет.
— Ее дома до сих пор нет. Говори, где она! — теряя терпение, едва не заматерился.
— Ладно, скажу, так и быть. А ты мне что взамен?
— Говори, идиотка!
Мать прикрыла рот ладонью и снова в слезы.
— У Беса она. С Горшковым. Но она слезно умоляла ничего тебе не рассказывать, если она уз... — Дальше я ее уже не слушал, бросив трубку на диван.
— Поехали, на машине быстрее будет, — взял со столика ключи от тачки и бросил отцу. Прав-то у меня пока нет.
— Она у Полины? — с надеждой спросила мама.
— Нет, но я знаю, где она. Не волнуйся, с ней там все в порядке.
«Надеюсь», — добавил уже мысленно и прямо представил, как ломаю Горшку челюсть, если он не дай бог сестру хоть пальцем тронул.
Ехали с отцом в полной тишине, я только лишь указывал дорогу. Жаль, что нормальным он становился только в стрессовой ситуации.
Тормознув у хибары Беса, отец намылился выходить.
— Сиди, я сам схожу.
— Там моя дочь вообще-то, — воюя с ремнем безопасности, пропыхтел батя.
— Да там молодежь одна, нечего шухер наводить. Я сейчас ее приведу. Ты с ней дома разбираться будешь.
Недовольно пробурчав что-то себе нос, отец все же остался на месте, а я, выпрыгнув из машины, надавил на дверной звонок.
Через пару минут Бес неторопливо открыл и, недоверчиво откинув взглядом тачку, пропустил меня внутрь.
— Сестра моя там?
— С Горшком сидит там какая-то мелкая.
— Что делают?
Бес неопределенно дернул плечом, и я по лицу сразу понял, что ничего хорошего. Обогнав его на пороге, вихрем влетел в комнату.
В клубах дыма, не только сигаретного, за столом что-то праздновали незнакомые мне пацаны. Из колонок с перемотанными изолентой проводами доносились матерные вопли Сектора Газа.
В мутной пелене кумара едва разглядел скрюченную фигуру Горшка: тот, зажав сестру в углу дивана, развязно распускал руки и чуть ли не пожирал ее целиком.
