Мартти Ларни - Современная финская новелла
Мечты Юскянена о санации больницы разбились вдребезги. Благодаря усилиям Мертси больничных мест было больше чем достаточно. Медперсонал впервые в своей жизни работал без перегрузок и перешел на скользящий график. Число пенсионеров резко упало. Зато росло количество наследников, и каждую неделю в каком-то уголке Хятямаа происходил раздел имущества и соответствующие события.
Приход основательно оздоровился, людей с хроническими заболеваниями не было вовсе. Возрастная структура населения претерпела такие изменения, что приход по статистике вышел на первое место в губернии. В то же время заметно вырос процент смертности, быстро падала численность жителей. Но даже в кругах политиков на это не обратили бы внимания, если бы не приближались выборы. Стали опасаться неблагоприятных показателей, что соотношения будут не в ту сторону, но кого умерло больше, сосчитать в приходе не умели. Председатель муниципалитета Юскянен никак не вмешивался во все это. Делами прихода он более не интересовался и переключился на бега. Он приобрел нескольких рысаков, участвовал в бегах, время от времени брал призы и делал крупные ставки на лошадей. А когда его спрашивали о состоянии прихода, лаконично сообщал то, что было известно и без него: «Размеры налогов прежние, зато расходы на социальные нужды заметно сократились».
Однако после резкого скачка смертность поуменьшилась. Исчезла и очередь на прием к доктору Мертси, что оставляло ей больше времени для личных занятий. Нудизмом она могла заниматься в своем доме, где всегда ходила нагая как при животных, так и во время приема пациентов. На какую бы болезнь ни жаловались, докторша приглашала больных на осмотр голышом и в таком виде просила пройтись взад-вперед по кабинету. «Человек — совершенное существо!» — было ее излюбленной фразой. Причину мигрени, например, она искала в пятке, а если кто-то жаловался на колики в груди, обследовала половые органы, осведомившись, все ли в порядке в любовных делах.
После приема она подолгу беседовала со своими баранами, гусями, утками, кроликами и собакой, затем приступала к занятиям медитацией, под действием таинственного слова входила в мир духовный, в царство погружения. Оттуда она передавала весточку тоскующим родичам, строила мосты между доселе неведомыми, ею же придуманными мирами. Поскольку священник прихода собрался в Африку и уже оставил свое место, а взамен него церковный приход еще не прислал другого, люди в поисках духовной пищи все чаще обращались к Мертси.
Чем ближе знакомились прихожане с миром докторши и ее рассказами о том, как она справлялась с телесной расслабленностью и витала в далеком прошлом и незримых широтах настоящего, тем больше занимало их теперь стадо докторши. Зачем она держала черного барана и белую овцу? Уток? Гусей? Кроликов? Собаку? Доктор Мертси рассказывала, что они — ее родственники. В черном баране жила душа ее покойного отца. Белая овца была ее покойной матерью, которая теперь, как когда то, будила ее утром ото сна. «Покойная мать всегда пела песенку, — вспоминала докторша. — Теперь вот эта белая овца блеет так сладко и нежно: „Ре-век-ка, Ревек-ка!“ В собаке живет мой умерший друг, дух которого покинул тело при аварии на мотоцикле. Тело было изуродовано до неузнаваемости. А поскольку человек этот был из всех самым верным, то и получил новый облик — собаки. Ее-то я и люблю всех больше. Собака — единственная, кто имеет право бывать в моей спальне. — Остальные животные — это мои бабушки, дедушки и другие близкие, которые помогают мне в проведении медитации, погружения в нирвану, в достижении высшего предела буддизма».
Вечной загадкой останется, почему Ревекка Мертси вдруг отвергла должность приходского врача и объявила, что навсегда уезжает за границу.
Когда ее микроавтобус с животными отъехал от особняка, люди в праздничных одеждах, забыв о партийной принадлежности, взяв на складе метлы и веники, бросились заметать след автобуса, чтобы ничто больше не напоминало им о пребывании докторши в их приходе.
Мартти Йоенполви
Дешевый специалист
Перевод с финского А. Хурмеваара
Работники фирмы, доставившие котел для горячей воды, предложили также свои услуги по установке труб. Я спросил, сколько это будет стоить. Они помялись немного, переглянулись, вроде бы обдумывая. Затем один из них выпалил сумму. Она втрое превышала ту, которую мне уже называли. Эти даже не говорили ничего насчет объема работ. Я подумал, если у парней такой широкий размах, то мне нечего с ними связываться.
В тот же день я позвонил специалисту, который обещал сделать все по дешевке, и сказал ему, что он может приступать к работе.
Дешевый специалист прибыл через два дня, он въехал во двор на стареньком «пикапе». Я вышел из дома и увидел его на садовом стуле возле куста белой сирени. Мужчина сидел так, что был освещен солнцем лишь с одной стороны, и поэтому оставшаяся и тени половина его тела казалась холодной, неживой.
Я поздоровался. Такой большой руки мне еще не случалось видеть. Настоящий северянин, высокий, широкоплечий. Я предложил ему папиросу: он оказался некурящим.
— Потешный был случай сейчас. Одна тетка чуть под машину не загремела, — сказал он.
— Под вашу машину?
— Ну да. Давайте начинать. Шланги можно втащить через эту боковую дверь.
— Идет, — ответил я.
Мужчина подошел к машине и открыл заднюю дверь. Подошел и я. В машине стояли и лежали баллоны с кислородом и ацетиленом, баллон с жидким газом, ящик с инструментами, плитка с двумя конфорками, кастрюля, сковородка и — я глазам своим не поверил — на свободном месте лежал матрац, одеяло и простыня — словом, постель.
Я ни о чем не спрашивал. На полу машины валялись разные инструменты, словно рабочие начали забастовку и ушли, побросав орудия труда где попало.
Слесарь начал разбирать шланги, я пошел открывать боковую дверь. Заходя в дом, я вдруг подумал, не лучше ли было все-таки принять условия фирмы. Но ведь работы здесь не так много. И все наверху, землю копать не надо, только в нескольких местах пробить пол. Если мой «специалист» хоть чего-то понимает, то должен справиться.
Я повел его в подвал, где будет удобно вести сварку и заниматься другими подготовительными работами. Мастера почему-то разбирал смех, он оглядывал помещение, точно собирался его арендовать, и при этом все время хмыкал.
Затем он вышел к машине, держа в руках концы шлангов.
— Ну ладно, начнем работу.
— Только ведь у меня нет ни труб, ни вентилей и всего прочего.
— Как нет?
— Я думал, что у вас, у мастера…
— Ясно, — перебил он, — потеха да и только.
Мастер поднялся из подвала, волоча за собой шланги. Я шел следом, размышляя: может, он слабоумный? Тут он собрал свои шланги и затолкал их обратно в машину.
Я подошел поближе. Перегаром вроде не пахло. Сейчас, когда работа кончилась, так и не начавшись, у меня еще была возможность отказаться от его услуг и поблагодарить за беспокойство. За одно перетаскивание шлангов взад-вперед он, наверное, не потребует с меня платы.
— Поглядим тогда, чего не хватает, — сказал мастер весьма деловито и достал из кабины карандаш и блокнот.
Тут я сообразил, что не с моим характером говорить «нет» — даже такому «специалисту». Значит — чему быть, того не миновать.
Мы вернулись в дом и подробно осмотрели фронт работ. Мастер чего-то измерял, записывал цифры в блокнот и разъяснял, где какие трубы нужно провести, и тут мне снова показалось, что он понимает в этих делах. Котел для теплой воды он разглядывал долго, молча и задумчиво.
— На четыреста литров, — сообщил я.
Мастер ходил вокруг котла, изучал места входа и выхода воды и наметил на стене положение запасного бака. На это ушел час, после чего список недостающих материалов был готов.
— У меня в магазине есть счет, — сказал специалист. — Хорошо, что ты не успел запастись всем этим. Я достану подешевле.
«Вот это по-честному. Значит, дело пойдет», — удовлетворенно подумал я. За материалами мы поехали вместе. В магазине мой специалист оказался своим человеком. Мы погрузили в машину трубы разной толщины и целую коробку мелочей: вентилей, соединителей, смесителей, душевой стояк.
На обратном пути специалист внезапно разразился смехом. Я с удивлением посмотрел на него.
— Очень потешные случаи в жизни бывают, — объяснил он.
С этого момента я стал про себя называть его Потехой. Когда приехали, он посмотрел на часы, циферблат которых едва виднелся из-за густой растительности на руке. Было послеобеденное время.
— Пожалуй, сегодня не стоит приниматься, — сказал он. — Завтра приеду пораньше.
И он уехал. Выпить захотелось или какая-нибудь женщина ждет его? — спрашивал я себя. Трубы и все остальное я отнес вниз, в подвал, потом сел и долго разглядывал их, перебирая в памяти дневные события, и наконец пришел к выводу, что пока, во всяком случае, ничего непоправимого не произошло.
