Совесть Денисовна - Игорь Олегович Давыдов

Давыдов Игорь Олегович

Совесть Денисовна

Совесть Денисовна

В дополнительных материалах вы можете найти аудиоверсию данного рассказа.

1.

Короткие мгновения спокойствия нельзя недооценивать. Порой, они – ваш главный ресурс.

Дверь захлопнулась, и на пару секунд в КПП воцарилась блаженная тишина, век которой, к сожалению, будет недолог. Гнилые языки, конечно же, скажут, что тишина могильная. Однако, дальше злословия дело, всё же, не пойдёт. Режим оказался спасительным во времена Великой Депрессии. Это понимают даже самые отбитые сторонники Старых Времён. Режим спасителен. Да, если бы не Режим, не было бы КПП, изматывающей работы, невероятного количества правил и документов. Но это только половина правды.

Если бы не Режим, не было бы ничего.

А раз так, нет смысла жаловаться на неудобства. Надо просто работать. Много работать.

Для наслаждающейся мгновениями тишины невысокой круглолицей женщины в форменном бушлате, едва-едва спасающим от уже опостылевшего холода, подобная мысль не была нова. Неприятна – да, но не нова. В конце концов, именно эта женщина и облекла сию мысль в форму лозунга, ныне отпечатанного, пожалуй, на всём: от мотивирующих плакатов до пищевых брикетов.

“Если есть время на слёзы, значит, есть время на труд”.

Пара мгновений тишины. Пара строчек записей. И всё по новому кругу.

Палец, сокрытый толстой, практически не гнущейся, грубой тканью перчатки, вдавил крупную квадратную красную кнопку.

– Следующий! – строго сказала женщина и услышала там, снаружи, свой собственный, но почти неузнаваемый голос, искажённый дешёвыми динамиками.

Дверь тут же открылась, и в помещение КПП вошёл слегка сутулый мужчина неопределённого возраста. В равной мере ему могло быть как тридцать, так и пятьдесят лет. Одежда посетителя видала всякое. Возможно даже, лет ей больше, чем самому Режиму. А Режим, надо сказать, в этом году свою пятую годовщину справляет.

– Эм-м-м… – мужчина сощурился, читая строгие серебристые буквы с прилепленной к бронестеклу таблички. – Совесть Денисовна, красавица вы наша! Мне бы к Сердцу!

– Имя?! Цель визита?! Последняя дата визита?! – привычно отчеканила чиновница, не поддаваясь на дешёвую лесть.

– Дык… эта… Бездомный Милостыня Антонович я. Мне бы денюжки для моего хозяина. Он голодает, – слегка опешил гость.

– Последняя дата визита?! – женщина не думала и на секунду отклоняться от протокола.

– Да, не помню я… всех разве упомнишь? Вы ведь каждый день мимо хозяина моейного ходите. Ваши-то хозяева все, вон, чистенькие. Обутые. Одетые. И двери к Сердцу почти у всех на засов.

– Видать, не почти у всех, раз ваш хозяин ещё жив, – пробурчала Совесть Денисовна, открывая тяжёлый журнал посещений. – Я, что ли, всех вас помнить должна? Бездомный Милостыня Антонович… – шероховатая ткань перчатки слишком хорошо цеплялась за бумагу, а потому приходилось удерживать палец на весу, вместо того, чтобы удобно скользить по строкам. – Бездомный Милостыня Антонович… так, вот же вы были! В пятницу! Недели не прошло, а вы снова тут! У меня в журнале написано, что вам в посещении Сердца отказано. И вот, вы снова тут. Разве что-то изменилось?

– Ну, может, зарплату ваш хозяин получил?

– Получил. Но зарплатой у нас распоряжается Мозг Денисович. Таковы правила Режима. Вам к нему.

– Ох, я бы и рад, но он откажет. Опыт у меня богатый. В таких делах только Сердце помочь может. А ну как, поможете чем-то, барышня? Вижу же я, вы не такая, как другие. Никто же не подаёт. Мой хозяин, он же не виноватый, – Милостыня Антонович проникновенно похлопал себя по груди и склонился к маленькому окошку для документов. Бронестекло тут же покрылось характерной мутной испариной. – На его месте мог быть каждый. Ваш хозяин, например.

– Напьётся – будет, – буркнула женщина. Не желая дальше вести этот бесполезный разговор, она вдавила до упора жёлтую кнопку вызова охраны.

В помещение тут же вошли долговязый неприятный мужчина с худым лицом и красивая дама, внешность которой изрядно портило выражение вечного недовольства.

– Раздражение Денисович, Брезгливость Денисовна, проводите гражданина на выход.

– Вот же сука! – тут же взорвался посетитель, давая лишний повод охране продемонстрировать свою выучку.

Чиновница не моргнула и глазом. Во-первых, это была весьма типичная реакция на отказ в просьбе. Во-вторых, для того и нужны бронированное стекло и охрана. Ей-Хозяину, как же было тяжко в те времена, когда КПП только-только строился. Совесть Денисовна тогда была совершенно одна, а сам КПП больше походил на одинокий столик, не огороженный ничем. Тогда Совести часто приходилось по ночам, готовясь к новому рабочему дню, обрабатывать побои.

Те, кто стоят на страже Сердца, должны быть целиком и полностью защищены от внешнего воздействия. Сердце Денисовна слишком мягка. Она абсолютно никому не может отказать и исполняет каждую просьбу, легкомысленно делясь теплом. Но сколько тех, с кем Сердце поделилась теплом, дали ей что-то взамен?

Этот Милостыня Антонович крайне ушлый тип. Отлично всё понимает. У многих людей так. Мужчина в семье, конечно же, всему голова, но женщина – шея, которая этой головой и крутит. Стоит пустить кого-нибудь, вроде Милостыни Антоновича к Сердцу, так конец будет предсказуем: Мозг поворчит, вспомнит про падение экономики в стране, про нестабильность работы, приведёт целую кучу аргументов, но, в конечном итоге, выделит денег, а Сердце – тепла. И всё это пойдёт на прокорм здорового безответственного неблагодарного лба. Совесть Денисовна подобное проходила. Не раз.

Потому здесь так чертовски холодно.

Нет уж, нет уж! Пусть уводят! Сколь не были бы неприятными в общении Раздражение и Брезгливость, они свои пищевые брикеты не зря едят.

Что же… пара мгновений тишины. Пара строчек записей. И всё по новому кругу.

– Следующий!

2.

Новый посетитель оказался “из своих”. Высокий, широкоплечий, с квадратной челюстью. Каждый раз, когда он самодовольно или хищно улыбался, свет каждой лампы, каждой свечи отражался в металлических зубах. Гнев Денисович, серьёзный товарищ и большой начальник, собственно, предоставивший Совести в охрану Раздражение и Брезгливость, когда в очередной раз увидел стражницу Сердца побитой. Чиновница не любила вспоминать о том случае: в КПП ворвалась целая куча делегатов. Самое настоящее столпотворение. И каждый хотел лично высказать Совести, какое она чудовищное решение приняла. Каждый хотел плюнуть в лицо.

Она пыталась объяснить им, что ресурсы ограничены. Что не может хозяин выделить денег на похороны человека, которого и не знал