Человек и его цитра умирают вместе (I) - Shigure Tou
Мальчонка аккуратно погладил образовавшиеся за последнюю неделю мозоли на мягких ладонях и заплакал еще горше. Ли Шэн не любит, когда перед ним плачут. Почему — то принимает это на свой счет и начинает страшно ругаться. Фо Ань еще учится при нем сдерживаться, чтобы за его сопли не попало сестре или маме.
— Мальчик… — прозвучало тихо и маняще. Фо Ань тут же поднялся и принялся оглядываться по сторонам, но никого не увидел. — Мальчик, — вновь позвал тихий, ласковый и очень приятный женский голос. — Почему ты плачешь, мальчик, кто тебя обидел?
Фо Ань нахмурился. Звук исходил из сарая.
— Я могу помочь тебе, мальчик, могу покарать всех твоих обидчиков, — уверяла незнакомая женщина. — Но ты должен ко мне войти и дать воды. Ох, мальчик, я так хочу пить. Ну же, принеси мне воды.
Волосы встали дыбом. Фо Ань отшатнулся.
— Как зовут тебя, мальчик? Принеси мне воды, будь послушным. И я тебя защищу…
Только опустившись на колени, Фо Ань понял, что у него дрожат ноги. Он чудом себя пересилил и поднялся, опираясь на злосчастный сарай.
— Я… не могу, — с этими словами он бросился прочь от постройки без единой щели. Сердечко бешено колотилось в груди. Возвратиться в дом, пока Ли Шэн не уснул, он не мог, но и прятаться в маленьком внутреннем дворе показалось не лучшей затеей. Так что Фо Ань обогнул дом по самому темному углу и побежал к себе. В родной дом Фо. Благо находился тот близко. Конечно, стоял он запертый, но Фо Ань сумел подставить пару деревянных тазов и залезть в окно, а там его уже встретила кровать. Их большая кровать, на которой они спали всей семьей.
Фо Ань забрался под холодное одеяло и свернулся калачиком. Желудок пел голодную песню. Мальчонка его погладил, смутно понимая, что покушать удастся лишь утром. Пусть, зато сегодня он поспит в своей постели, которая пропиталась родными запахами.
Думая о всяком, в том числе и о женщине в сарае, Фо Ань быстро задремал. В доме Ли Шэна у него так не получалось. Там всегда что-то мешало, и новый матрац кололся сухой, не успевшей примяться соломой. Фо Аню начало сниться, что придя утром, он вновь наталкивается на злость Ли Шэна и тот его выгоняет. Но Фо Ань не расстраивается и возвращается домой, а мама и сестра уходят с ним. И они начинают новую, счастливую жизнь.
— Ань’эр?
Мальчонка подпрыгнул на постели, чем себя выдал. В раскрытой двери стоял хорошо узнаваемый силуэт с маленькой лучиной в руках.
— Вот ты где, Ань’эр, как же ты меня напугал, — прозвучало все же с облегчением. Лянь Сянь поставила лучину на стол и прошла к кровати, на которую села и обняла сына, крепко прижав к своей груди. — Надеялась, что найду тебя здесь. Хорошо, что ты не убежал дальше.
Едва не задушив мальчонку в объятиях, Лянь Сянь достала из внутреннего кармана несколько примявшихся паровых булочек.
— Они уже остыли, но подогреть негде, так что кушай.
Фо Ань со рвением степного волчонка принялся драть добычу, жадно откусывая от булочки.
— Больше так, пожалуйста, не делай. Я страшно испугалась.
Утолив первый голод, Фо Ань утер рот рукавом и насупился.
— Ли Шэн плохой, вечно хватается за палку.
— У него очень нервная работа. Люди постоянно приходят к нему жалобами. Он устает, вот и срывается.
— Папа не срывался, — заметил Фо Ань, вновь откусывая от булочки с начинкой из соленых бобов и желтков.
Повисло молчание.
— Не думай о Ли Шэне плохо, — тяжело вздохнула Лянь Сянь. — Он, конечно, вспыльчивый, но неплохой человек. Кстати, именно он дал мне для тебя булочки и предложил проверить дом. Так он пытается перед тобой извиниться. Ли Шэн — мужчина, Ань’эр, он умеет брать на себя ответственность. Если бы не он, кто знает, где бы мы сейчас были.
Фо Ань малость странно посмотрел на булочку, точно начинка той неожиданно обратилась навозом, но желудок пропел вновь и мальчик продолжил есть.
— Мы были бы дома.
Сянь Лянь тихо печально посмеялась:
— Мы бы голодали, Ань’эр. Нечем было бы оплатить аренду поля, потому что я одна не смогла бы на нем работать. Мы бы все потеряли, даже дом. Нам нечего было бы кушать.
— Мы бы с Фо Синь помогали.
— Не сомневаюсь, — потрепала мальчика по голове женщина, кутаясь в любимую, хоть и страшно поношенную шаль. — Но этого было бы мало, Ань’эр. Когда подрастешь, то поймешь, Ли Шэн очень много для нас делает.
Расправившись с первой булочкой, Фо Ань тут же принялся за вторую, но, откусив кусочек, вдруг о чем-то задумался, и перестал жевать.
— Люди говорят, что Ли Шэн виноват в смерти папы.
Лянь Сянь тут же вся подобралась и сжала ткань мягкого домашнего платья. Потребовалось некоторое время на то, чтобы услышать ее ответ.
— Нет. Он не виноват. Не верь слухам.
Фо Ань с полминуты смотрел на мать, о чем-то размышляя. После чего молча кивнул.
— Ладно, давай доедай и пойдем, доделаем твои дела, потом искупаемся и ляжем спать.
— Мама, а что за женщина прячется в дальнем сарае? — Сглотнул Фо Ань, припоминая жуткую встречу.
— Что ты там делал? — Повысила голос Лянь Сянь. — Ты открывал дверь? Ты ее видел?
— Нет, — отшатнулся мальчонка. — Нет, просто я сперва у него прятался, она, наверное, меня услышала и попросила воды.
— И ты дал?
— Нет, — повинился Фо Ань, — я убежал.
Лянь Сянь с облегчением выдохнула.
— Хорошо. Слушай внимательно, сынок, никогда не подходи к тому сараю.
— Почему?
Лянь Сянь закусила губу, точно раздумывала, делиться ли с мальчиком тайной. И в конце концов, приняла решение. Взгляд женщины устремился в окно, на ночное небо и темные силуэты редких деревьев.
— Там живет жена Ли Шэна, мать Минь и Мань.
— Почему? — Искренне удивился Фо Ань.
— Она сумасшедшая. Повредилась головой после тяжелых родов и чуть не утопила близняшек. Ли Шэн не смог ее выгнать или отдать под суд, поэтому запер и сам за ней
