Хладная рать - Анастасия Командор

— Понимаю, — кивнул Ингвар. — Но с чего-то начинать нужно. Вожди хотят показать, что открыты к заключению мира, и что лишь один человек стоит сейчас между нами.

— Конечно, мир был бы выгоден нам всем, — тяжело вздохнул Булат. — Но, как бы ни хотелось, мы не повлияем на решение великого князя. В первую очередь говорить нужно с ним.

Горазд с плохо скрытой издёвкой обернулся к гостям и развел руками:

— К тому же, разве не вы первыми стали нападать на наши ладьи и разорять приграничные волости? Думали, видно, что раннды — лёгкая добыча.

Ингвар ответил ему невозмутимым тоном:

— Можно сказать что угодно, лишь бы снискать поддержку, которая так нужна князю. Верить ему или нет — решать только вам.

— Неважно, верим ли мы его словам. Мы все подчиняемся великому князю, и как он сказал, так и будет, — хмуро заметил боярин Возгарь.

За то недолгое время, пока Мера знакома с ним, она успела понять, что боярин одобряет и поддерживает далеко не все решения Далибора, но он достаточно умен и опытен, чтобы понимать, что недовольство лучше держать при себе, иначе самому хуже будет.

Ингвар обвел дружину мрачным взглядом. Теперь он обращался к ним, а не к Мере:

— Очень жаль, что вы позволяете Далибору отправлять ваших людей на смерть. Ведь он-то не жил никогда среди них. Это не его друзья и родня, а ваши. Вы сражаетесь и умираете, когда самому ему не хватает смелости выйти хоть раз на поле боя.

Бояре нахмурились, заворчали. Мера оборвала их холодным тоном:

— Удивительно точно подмечено. Однако дружина права. Все наши земли — его, все наши люди — его, и он волен распоряжаться ими как угодно. Справедливо ли это? Неважно. Важно, что это не изменить. Не мне. Увы, союз с моим княжеством ничего вам не даст. Я на плохом счету у великого князя.

Мера понадеялась, что никто не услышит в ее голосе боли, какая возникала всякий раз при мыслях о собственной беспомощности. Как бы хотелось ей действительно решать что-то, а не только нести ответственность за чужие решения. Если бы она могла, не раздумывая вступила бы в союз. Но в первую очередь следовало думать не о себе, а о том, что лучше для княжества.

— Тем больше причин попытаться изменить свое положение, — заметил Ингвар.

— Я совсем недавно заняла это место. Сейчас я не могу повлиять даже на своих людей, что уж говорить о большем.

— Владыка привел меня сюда не просто так. Он показал именно тебя, а не какого-то другого князя. Значит, на то была причина.

— Владыка?

— Мой бог. Это, — он указал на шрамы на щеках, — руны видящего. Владыка говорит со мной, посылает знаки, которым я следую всю свою жизнь. Он даже не раз помогал выигрывать сражения. Потому я здесь. Такова воля Змеиного Владыки. Ты веришь мне, Мера? Ты ведь такая же, как я. Отмеченная богом.

За столом повисло настороженное молчание. Бояре замерли, переглянулись. Только спутники Ингвара как ни в чем не бывало продолжали трапезничать.

Мере вдруг нестерпимо захотелось рассмеяться — не ей, а лишь части ее, новой, которая все это время сидела тихо, но почему-то отозвалась на слова ормарра. Княгиня едва сумела сохранить серьезное выражение. Не хватало ещё, чтобы нечисть решала за нее, как вести себя.

Когда молчание стало неприлично затягиваться, Мера бледно улыбнулась и отозвалась:

— У нас принято считать, что князь — это избранник богов, и по их воле он занимает свое место. Но обо мне скорее можно услышать, что я проклята.

— С нашими волхвами тоже боги говорят, да только помощи от них нет, — поспешно вставил Хотен с натянутым смешком. — Так посмотришь, сколько всего худого творится, и засомневаешься, что им вообще есть до нас дело.

Ингвар задумался ненадолго, глядя на Меру каким-то странным взглядом, которого она не понимала. Могла лишь надеяться, что ормарр оставит эту тему. Наконец он протянул:

— Может, ваши боги как и Владыка — не помогают тем, кто не помогает себе сам.

На этом он замолчал и до самого завершения трапезы лишь коротко отвечал на праздные вопросы бояр. Мера тоже молчала. Нестерпимо хотелось расспросить Ингвара о его даре видящего. Ощущение, что они встретились неспроста, возникло ещё до того, как он рассказал про посланный богом знак, и теперь укрепилось. А его слова о мире — сама эта возможность, о которой прежде можно было только мечтать — поселили надежду в холодное, изрытое тревогами и страхами сердце Меры. Хоть и крохотная надежда, но такая живучая. Раз подумаешь о ней и уже не перестанешь думать, пока не разобьётся она вдребезги или пока не исполнится.

Когда мед был выпит, а кушанья по большей части съедены, Мера поднялась со своего места и обратилась к Ингвару:

— Ваше предложение мне по нраву. Больше всего я желала бы мира между нашими народами. Но нам с дружиной потребуется время на его обсуждение. А пока оставайтесь в моем доме желанными гостями. Для всех нас общение с вами — это возможность познакомиться с культурой соседнего государства, о которой нам известно так мало несмотря на столь длительные и тесные отношения. Уверена, что мы многому сможем научиться друг у друга.

Глава 19. Девушка из сна

Мера удалилась, позвав слуг, чтобы те проводили гостей. Стали расходиться и бояре. Только затихли шаги княгини на лестнице, Ратмир повернулся к Ингвару и низко, с угрозой в голосе проговорил:

— Пусть Мера и считает вас желанными гостями, но я не верю ни единому слову. Она мечтает о мире, вот и впустила вас так легко. Однако она не была на границе, не видела своими глазами, кто вы есть на самом деле. Змеепоклонники годами убивали наших людей, друзей, братьев. Это невозможно забыть. Это нельзя прощать.

— Вы тоже убивали моих братьев, — спокойно откликнулся Ингвар. Он глядел прямо в глаза Ратмира, злые, полные обиды и боли, и не собирался отступать. — Моих родителей. Мне тоже есть на что злиться. Но я понимаю, кто в этом виноват. Не стоит винить тех, кто просто следует приказам, потому что недостаточно свободен, чтобы решать за себя.

— Что ты понимаешь?! — вскинулся Ратмир. Он придвинулся к Ингвару почти вплотную, ткнул пальцем в грудь. — Сам-то достаточно свободен, чтобы принимать свои решения, а не жить по указке змеиного бога? — Он отстранился и