Михаил Самарский - Фукусима, или История собачьей дружбы

– Далше беда. Когда солнце стало высоко, наш лед оторвать от берег и уходить в океан.

– С ума сойти! – охнул Петрович. – И что твои друзья, переполошились?

– Что такое перелопо…першолопо…

– Ну, в смысле, испугались? – поправил Владимир Петрович.

– Нет, они ловить рыба. Я бегать, громко кричать. Я говорить им, что опасность, мы погибать, мороз, зима, океан. Никто не испугаться. Они звонить и продолжать ловить рыба.

– Видимо, обед был обильным! – съязвил Петрович. – Чем же все закончилось? Думаю, все хорошо, раз ты сидишь передо мной.

– К нам прилететь вертолет, твой коллега. – Швед пытался таким образом объяснить, что прилетели спасатели. – Но никто не хотеть улетать. Они, рыбаки, говорить, что идет рыба. И хорошо этот… хорошо…

– Хороший клев, что ли, начался? – подсказал Петрович.

– Да-да, – радостно закивал головой Андерс, – хороший клеф. И никто не хотеть улетать.

– Ну, а ты как же? – спросил Петрович.

– Я хотеть. Я улетать, я не уметь плавать на лед. Так нельзя. Это не хорошо. Это очень болшой опасно.

– Ну и дела, Андерс, – рассмеялся Владимир Петрович, – а что с остальными стало?

– Их всех тоже улететь. Заставить полиция.

– Ну, теперь ты точно знаешь, что такое загадочная русская душа?

Глава 18

Вы знаете, Фуку – это настоящий герой, недавно она совершила подвиг. Послушайте, что произошло. Гуляем мы во дворе, народу полно, рядом с нами веселится собачья семья – далматинцы, муж, жена и двое щенков. Малыши такие веселые, прыгучие, катаются по газону, визжат, тявкают друг на друга и на нас с Фуку. Папа иногда порыкивает на ребятишек, мама не может сдержаться и тоже начинает бороться со щенками.

Признаюсь вам, дорогие друзья, я и сам бы не прочь с ними покувыркаться, да ведь я на работе. А эти баловники подбегают ко мне сзади и хватают за хвост, их папа виновато смотрит на меня и кивает головой, дескать, ну, что я могу поделать. Я всем своим видом даю ему понять, чтобы он не волновался – дети есть дети.

Даже Владимир Петрович заинтересовался этим «балаганом»:

– Это кто тут у нас такой веселый?

– Тяф-тяф-тяф! – хором залаяли дети-далматинцы.

– Ух ты, какие грозные! – рассмеялся Владимир Петрович. – Небось еще и без намордников.

Один из щенков подбежал к моему подопечному. Я и глазом не успел моргнуть, как он, уткнувшись носом в ботинок, развязал шнурок.

– Ах ты негодяй! – авкнул я, но щенок с радостным визгом убежал к своим хозяевам.

– Что такое? Что случилось? – завертел головой Владимир Петрович. – Трисон, ты где?

– Ав! – отвечаю. – Где же я могу быть? Здесь, конечно. – И тыкаю носом ему в ботинок.

Петрович нащупал рукой шнурки и громко рассмеялся:

– Вот шкода! Ну, погоди ты у меня, поймаю, уши надеру.

Проказник выглянул из-за ноги хозяина и стал наблюдать, как Владимир Петрович завязывает шнурок. Я подсел поближе к ногам подопечного на тот случай, если маленький диверсант снова задумает совершить пакость. Но щенок оказался хитрым. Видя меня рядом с Владимиром Петровичем, не стал испытывать судьбу.

И вот тут произошло то, что в моей собачьей голове просто не может уложиться. Мимо нас проходил человек с сумкой. Неожиданно наша Фуку вскочила и зарычала на него так, что все, кто находился рядом, рефлекторно поджали ноги, а один старичок даже запрыгнул на лавку.

– Господи, боже мой! – перекрестилась одна из женщин.

– Петрович, что с твоей собакой случилось?

Я смотрю на Владимира Петровича, а тот и сам опешил.

– Фуку, милая, – тихо говорит он, – что с тобой? Что случилось, дорогая?

А подруга моя стала громко лаять и вдруг рванула за прохожим. Тот остановился и замер. Он понял, что у собаки к нему есть какая-то претензия. Фуку села рядом с ним и заскулила.

Тут, я слышу, уже заволновался и Владимир Петрович. Спрашивает у кого-то:

– Товарищи, на кого она так гавкает?

– Да на мужика какого-то напала, – отвечает сосед по лавочке.

– А что у него в руках? – спрашивает мой подопечный.

– Сумка дорожная…

– Ясно, – говорит Владимир Петрович и добавляет: – Срочно вызовите полицию, тут дело нечистое.

Мужчина попытался продолжить движение, но Фуку снова стала лаять и рычать. Прохожий попытался ударить ее ногой. Ну, нахал! Тут и я уже гавкнул во все горло.

– Эй вы! – громко крикнул незнакомый мужчина. – Чья эта зверюга, уберите ее, а то я за свои действия не отвечаю.

Владимир Петрович медленно приподнялся, и мы вместе с ним направились к мужчине с сумкой.

– Уважаемый, простите ради бога, – обратился он к прохожему. – Я сейчас ее заберу. Извините, я не вижу, сейчас-сейчас разберемся…

– Что вы выводите на улицу таких здоровенных кобелей и без намордника, – возмущается прохожий.

– Да что вы, уважаемый, – оправдывается Владимир Петрович, – какой намордник, она же слепая.

Так-так-так, думаю, чего же они задумали, мои спасатели?! Но я не вмешиваюсь, молча наблюдаю. Вижу, что Петрович разыгрывает какую-то неведомую мне роль. Тоже мне артисты. Но, значит, так нужно.

– Тем более, – возмущается еще больше мужчина с сумкой, – сослепу цапнет кого-нибудь за ногу, и лечись потом после нее.

– Не бойтесь, дорогой, – махнул рукой Петрович, – никого она не цапнет. Вы, когда мимо проходили, случайно не зацепили ее, не наступили там ей на лапу или на хвост?

– Да не цеплял я никого и не наступал. В конце концов, вы уберете свою собаку от меня или нет?

– Вы уж извините меня, молодой человек, – вежливо говорит Владимир Петрович, – я тоже слепой. Сейчас возьму на лавочке поводок и отведу ее от вас. Минуточку.

– Давай, батя, пошевеливайся, – надменно произнес прохожий, – развели тут целый зоопарк.

Владимир Петрович вернулся к лавочке и шепотом спросил у соседа:

– Милицию… тьфу, черт, как ее… эту… полицию вызвал?

– Да-да, – закивал сосед и добавил: – Объяснил ситуацию, сказали через пять минут будут. А что там, Петрович? Чего твоя Фукусима взбесилась?

– Видимо, что-то учуяла нехорошее. Сейчас ребята подъедут, узнаем…

В этот момент сзади нас раздался визг тормозов – подъехала полицейская машина, из нее выскочили трое полицейских. Мужчина резко швырнул сумку на землю и бросился убегать, но полицейские оказались проворнее. Уже через несколько минут перед нашими глазами развернулась совершенно другая картина. Беглеца заковали в наручники, кое-кто из наших соседей по лавочке выступил в качестве понятых. Ребята из полиции нахваливали Фукусиму, Владимир Петрович гладил ее и приговаривал:

– Умничка моя, собака! Молодчина! Не подвела. Спасибо, подружка.

Вы, наверное, уже и сами догадались? Да, в сумке у прохожего Фуку учуяла взрывчатку. Честное слово, я бы вовек не догадался, чего он там тащит в своей сумке. Представляете, а Фукусима среагировала мгновенно. Вот что значит спасатель-профессионал. И как она это унюхала?! Владимир Петрович рассказал соседям, что его собаку когда-то специально обучали этому ремеслу.

Закончилось это тем, что Фукусиме объявили благодарность. Приехали всякие чины из полиции, Петровичу вручили грамоту, что-то там еще подарили. И, по-моему, даже денег дали. А что, все верно – купит нам с Фуку каких-нибудь лакомств.

Эх! Не могу не рассказать и о печальной новости. Та прогулка была последней для моей подопечной, на следующий день собака-спасатель уже не смогла выйти на улицу – ослабла бедняга совсем и слегла. Не от того, конечно, что преступника поймала. Нет! Она в последнее время все чаще и чаще жаловалась на внутренние непонятные боли. Позже при обследовании врачи обнаружили у нее рак молочных желез – говорят, страшная болезнь. Бедная ты моя Фуку. Держись, родная!

Глава 19

Недавно мы были в гостях у друга Владимира Петровича. Я видел этого человека впервые. Мишка, Миша, Михаил – так называл его мой подопечный. Больше никаких данных не обнаружено. Ну и ладно. Встречал нас Михаил с радостью, сначала они долго обнимались с Владимиром Петровичем, затем наконец-то представили и меня.

– Знакомься, Миша, это мой поводырь, вернее, не только мой, а наш с Фуку, – поправился Владимир Петрович и добавил: – Можно сказать, наши глаза.

По правде говоря, такое начало очень мне понравилось. На самом деле оно ведь так и есть.

– Красавец! – громко сказал Михаил. – Люблю лабрадоров!

Ну, тут я совсем расслабился. Значит, все будет хорошо. Если человек любит нашу породу, это говорит о многом. В первую очередь человек неглупый. Никого не хочу обидеть, но любить лабрадора не каждому дано. Слышал ужасные мнения от людей, не разобравшихся, что к чему. Одна дамочка говорит: ой, они (то есть мы – лабрадоры) такие непоседы и очень балованные. Так и хочется сказать вот таким горе-кинологам: уважаемая, а зачем вам вообще живая собака? Купите себе глиняную статуэтку, поставьте на подоконник и любуйтесь ею. Это же надо такое ляпнуть? «Непоседа», «балованный». С ума сойти. А то, что мы с улицы приходим и лапы о коврик вытираем, этого вы не заметили? Другой антилабрадорец жаловался приятелю на то, что собака грядки ему попортила и вырыла на огороде, с его слов, могилу для слона. Ну… в общем… Ав! Чего греха таить, бывает, конечно, и такое. Но нам скажи два-три раза, и мы больше на огород ни ногой. Но если у вас частный дом и территория при доме имеется, выделите собаке место для копания – пусть пороет ямку. Или в лес, в поле почаще его выводите. Это мы, поводыри, приучены соблюдать человеческие порядки и не рыть где попало. А обыкновенный лабрадор откуда знает, где можно рыть, а где нельзя.