Михаил Самарский - Фукусима, или История собачьей дружбы

Михаил Самарский

Фукусима, или История собачьей дружбы

Спасателям посвящаю

Девиз МЧС: Предотвращение, спасение, помощь!

Глава 1

Чем больше узнаю разных людей, тем радостнее мне становится, что я родился лабрадором. И чего только люди не придумают, чтобы уколоть нас побольнее…

Нет, ну посудите сами. Сижу как-то на трамвайной остановке, никого не трогаю, наблюдаю за своими подопечными (не удивляйтесь, но их у меня теперь сразу двое). Просто ждем трамвай. И вдруг один человек, не совсем интеллигентного и презентабельного вида, подходит ко мне, смотрит так, знаете ли, нагло, прямо в упор и спрашивает:

– Ну, чего ты, псина, глазами хлопаешь?

Верите, я от удивления даже слегка приподнял правую бровь.

«Ну, во-первых, – думаю, – с чего ты взял, что я ими хлопаю, просто смотрю. А во-вторых, если бы и так, чем мне еще хлопать? Ушами, что ли? Но я же не слон тебе африканский…»

Стоп-стоп-стоп! К слову. Вспомнил необычную собаку.

Хотя некоторые мои читатели (таких, конечно, очень мало) иногда корят меня за то, что я частенько делаю небольшие отступления от повествования, но, согласитесь, как тут обойти, к примеру, тему ушастых собак? Есть такие оригиналы, закачаешься. Вы знаете, какая собака в этом деле чемпион? Я, между прочим, сам только недавно узнал. Через минуту я продолжу свой рассказ о невоспитанном гражданине, а сейчас позвольте кратенько поделиться любопытной информацией. Так вот, самой ушастой собакой в мире признан пес по кличке Харбор!

Хозяйка собаки, Дженнифер Верт из штата Колорадо, жаловалась, как ей пришлось помучиться с рекордсменом, пока Харбор был еще щенком. Он постоянно спотыкался о собственные уши и даже несколько раз сваливался с лестницы. Бедная собака. Но что поделаешь, самобытность и известность требуют жертв. Женщине нравится наслаждаться славой своего питомца. Никто не может спокойно пройти мимо ушей ее питомца. Да и как тут пройдешь – длина одного уха около тридцати одного сантиметра, второго – более тридцати четырех. Вертолет, а не собака. Народ останавливается, рассматривает, цокает языком, затем хватается за фотоаппараты и мобильные телефоны.

Словом, вспомнив пса-чемпиона, я тут же мысленно произнес другое окончание своей фразы: «…чем мне еще хлопать? Ушами, что ли? Но я же не Харбор тебе из Колорадо…»

– Чует собака, чье мясо съела! – вдруг заявляет беспокойный гражданин и тычет мне в морду, вернее, в лицо (ведь мы же еще в первой книге договорились с вами, что я буду свою морду лицом называть [1] , верно?) каким-то промасленным бумажным пакетом.

«Извините, какое мясо? И при чем тут собака, а тем более я?»

От возмущения я поморщился и даже тихонько гавкнул. Мой подопечный Владимир Петрович взволнованно спрашивает:

– Что такое, Трисон? Что случилось?

Я плотнее прижался к ноге старика и стал наблюдать за новоявленным «мясником».

– Это тоже ваша собака? – спрашивает любитель обидных фразеологизмов, указывая на меня почему-то не указательным пальцем, а мизинцем – наверное, по его уразумению, такой жест добавляет обидности к внезапному выпаду.

– Вы эту имеете в виду? – отвечает Владимир Петрович и гладит меня.

– Эту-эту, – хмурит брови гражданин. – Не успел пакет с пирожками на лавочку поставить, как он уже свалил его на землю. Сплошное безобразие.

«Сколько я уже в жизни пережил вот таких наветов! Что за люди? Ну почему так? Что ни случись, тут же сразу обвиняют собаку. Да не трогал я никакого пакета, зачем мне ваши пирожки, которые, кстати, я вообще не ем?! У меня есть своя еда, и очень даже неплохая…»

– Уважаемый, – перебив мои отчаянные мысли, вступился за меня Владимир Петрович. – Вы заблуждаетесь, мои собаки чужого не возьмут.

– Ага, – хмыкнул гражданин и нарочито рассмеялся, – знаем мы ваших собак. «Не возьмут…» Тока и смотрят, у кого что стырить! Свою живность все нахваливают, а они, собаки, за спиной у хозяина такое вытворяют…

Слава богу, подъехал трамвай, и кулинар-фантазер, погрозив мне пальцем из проема дверей, уехал.

«Кушай свои пироги, не обляпайся!» – пожелал я ему в дорогу.

Уважаемый читатель, ты, наверное, недоумеваешь – дескать, что это еще за множественное число? Почему вдруг подопечные? Почему не собака, а собаки? Сколько их там? А все просто. У меня теперь сразу два подопечных. Человек и собака. Да-да! Кто бы мне сказал, что я буду когда-то работать поводырем у собаки, не поверил бы.

Вот они мои дорогие, знакомьтесь: Владимир Петрович Екушевский, ветеран МЧС, и немецкая овчарка Фукусима, тоже бывшая спасательница. И если Владимир Петрович что-то там еще различает, какие-то контуры, одним глазом и очень слабо, то Фуку не видит совсем ничего. Оба моих подопечных пострадали во время чрезвычайного происшествия, или, как кратко говорят люди, ЧП. Был сильный пожар, какой-то страшный обвал… Словом, Петрович едва не сгорел заживо, но Фукусима успела вытащить его из-под обломков. Врачи выходили обоих, а вот зрение отважным спасателям восстановить не удалось.

У каждого слепого (будь то человек или собака – неважно) своя печальная история. Зрение теряют по-разному. А вот наша задача, поводырей, хоть как-то немного заменить им глаза и облегчить их жизнь. Признаться, я сначала переживал, шутка ли – работать поводырем одновременно и у человека, и у собаки. Согласитесь, необычная и ответственная работа. Меня закрепили за этой отважной парой, конечно, учитывая мой опыт работы. Как-никак, я уже прошел, как говаривал мой самый первый подопечный, Иван Савельевич, и Крым, и рым.

Но переживания мои оказались напрасными. Мы с Фуку подружились в первый же день. Скажу вам, друзья, это умнейшая собака. По вечерам, когда наш старик слушал телевизор или радио, мы с Фукусимой рассказывали друг другу истории. Ну, о моей жизни и работе вы знаете почти все. Наверное, помните, что и мне довелось поработать несколько раз спасателем. Кстати, однажды, спасая ребенка, тоже мог сгореть в детском саду [2] . Но обошлось! А вообще, я собака везучая.

Истории Фукусимы, конечно, с моими подвигами не сравнить. Вот уж работенка так работенка! Я думал, что самая нервная работа у нас, собак-поводырей. Куда там! Пусть на меня не обижаются мои коллеги собаки-поводыри, но нужно сказать прямо: настоящие герои – это, конечно, спасатели. Жаль, что собакам ордена не дают. Вот Владимира Петровича президент наградил орденом Мужества, а Фукусиме вместо ордена пожизненное содержание. Но и на том спасибо. Могли ведь просто усыпить и закопать где-нибудь на собачьем кладбище. Кому нужна слепая собака? Хотя, я думаю, Петрович не дал бы. Я как-то слышал, он своему товарищу-однополчанину за ужином говорил:

– Ты знаешь, Мить, если моя Фуку помрет, я, наверное, не смогу без нее жить. Ей-богу, и сам концы отдам. Впрочем, я уже давно там должен был быть, да вот собака не отпустила. Где ты, Фуку? Иди ко мне, милая, иди…

Фуку в таких случаях всегда подходит к старику и тычет носом тому в коленку. Владимир Петрович сначала треплет ее за уши, гладит, затем наклоняется к ней, целует в нос и ласково говорит:

– Ложись, родимая, отдыхай.

– Ну, а как твой лабр? – спрашивает Митька (это он обо мне).

– О-о-о! – радостно восклицает старик. – Золото, не собака.

Представляете, каково мне такое слышать? Да от таких слов даже польку-бабочку хочется танцевать. Но я мысленно улыбаюсь и благодарю старика за столь высокую оценку моей работы.

Вот признайтесь, вы с первых строк моего повествования подумываете о том, что имя моей подопечной связано каким-то образом с Японией, ну, там с этой атомной электростанцией, с цунами, страшным наводнением и так далее. Верно? Придется вас разочаровать. Никакого отношения и даже намека наша Фукусима к японской не имеет. Но история появления на свет такого необычного имени очень интересная, я бы сказал, совсем необычная.

Мир еще и слыхом не слыхивал ничего о японской Фукусиме, а наша героиня уже совершала подвиги. Началось все с того, что отец Владимира Петровича приобрел щенка немецкой овчарки. Впрочем, слово «приобрел», наверное, в этом случае не совсем верное.

Ладно, давайте обо всем по порядку. Жил старик – а ему в ту пору было уже за семьдесят – в Подмосковье в частном доме. Однажды, совершая прогулку, Петр Иванович услышал странный писк. Остановился, прислушался и вдруг видит, сосед Гришка направляется с каким-то свертком и ведром к реке. Писк раздавался как раз из свертка.

– Ты кого там, сосед, арестовал? – спрашивает Петр Иванович и кивает на сверток.

– Здорово, Иваныч, – кивнул сосед. – Да вот зараза моя умудрилась спрятать в дровянике щенка, фук бы его побрал. Остальных еще слепыми потопил, а этот вот выжил, сволочь. Хитрющая у меня собака – родила и спрятала.

– Стой, – замахал руками Петр Иванович, – так ты что, это… топить его идешь?

– Ну да! – кивнул сосед. – А что мне, солить их, что ли? Собака-то у меня еще молодая, недавно пять лет исполнилось. Жрет, как слон. И этот сейчас, не заметишь, вымахает. Чем их кормить?