Хладная рать - Анастасия Командор
— О чем это ты?
— О колдовстве, разумеется.
Мера презрительно усмехнулась, а дух вкрадчиво продолжал:
— Ты, верно, наслушалась сказок про колдунов, которые хворь наводят да сливки с молока крадут? Нет, деточка, истинная колдовская сила подобна мощи богов.
Мера сложила руки на груди и хмуро заметила:
— Если меня в колдовстве заподозрят, ополчатся даже те, кто пока ещё мирно настроен.
Темный силуэт вдруг растаял в одной стороне и появился в другой, всего в шаге от Меры.
— Да, люди станут ненавидеть тебя и бояться, потому что не смогут понять твою силу. Даже если ты направишь ее на благо княжества. Что для тебя важнее: чужое мнение или возможность действительно что-то изменить?
— Так ты… ты просто хочешь заполучить мою душу! — догадалась Мера. Она рассерженно сощурилась, глядя туда, где у темной фигуры могли бы быть глаза. — Подпитываешь мои сомнения в дружине, обещаешь, что исполнятся страхи. Надеешься, что я отчаюсь настолько, что заключу сделку с нечистью, обрекая себя на жизнь в ненависти и вечное заключение в Нави без возможности переродиться?
Дух лишь тихо рассмеялся на ее обвинения.
— Не нужна мне твоя душа. А тебе сила нужна больше, чем ты думаешь. Я только пытаюсь помочь.
— Пытаешься использовать меня. Как и все! А я даже не знаю, кто ты. Проваливай. Мне не нужна помощь.
— Как знаешь, — все с тем же весельем в голосе ответил дух. — Позови, когда отчаешься.
Темный силуэт тут же растворился, оставив Меру в недоумении и тревоге. Однако слова ночного гостя накрепко засели в ее мыслях.
Глава 11. Благодарность великого князя
Промаявшись полночи без сна, Мера встала позже обычного. За окном слышалась какая-то возня и множество голосов. Девушка выглянула наружу. В духоту покоев тут же ворвался прохладный ветер вместе с запахами сырой земли и тины. Небо все так же затягивали рваные облака, но, судя по теням, дело близилось к полудню.
Во дворе собралась, кажется, вся дружина: и гриди, и отроки, и княжьи мужи. Одни стояли группами, шептались о чем-то, другие ходили туда-сюда по поручениям. Среди пёстрого разнообразия лиц Мера приметила Ратмира, и тот, словно почувствовав взгляд, поднял голову к окну ее терема на третьем этаже, улыбнулся и приветственно помахал рукой. Мера миг поколебалась: приличествует ли ответный жест ее положению, но все же коротко махнула в ответ.
Тут раздался аккуратный стук в дверь, а за ним извиняющийся тоненький голосок холопки:
— Княгиня! Проснись, княгиня!
Мера подошла к двери, но открывать не стала: в одной рубахе она бы никому не показалась.
— Что такое, Ясна?
— Не взыщи, что сон нарушаю, но там тебя требуют. Вестник великого князя прибыл.
— Передай, сейчас спущусь. И пусть стол накроют.
— Слушаюсь!
Застучали быстрые шаги вниз по лестнице, а Мера нахмурилась: вестей можно было ожидать каких угодно, будь то приказ о начале нового сбора войск или приглашение наведаться ко двору.
Княгиня надела богатый тёмно-синий кортел¹ поверх рубахи с тугими манжетами, венец со свисающими до подбородка ряснами и спустилась вниз.
[1] Кортел — зимний вариант летника. Длинная, сильно расширяющаяся книзу одежда со вшитыми внизу боковыми клиньями. Застёгивается до горла. Имеет широкие и очень длинные рукава, срезанные углом. Зимний вариант утеплён мехом.
Мера ничуть не удивилась, увидев Булата и Возгаря. Не теряя времени понапрасну, они заняли вестника расспросами о последних новостях из главного стольного града Белозема и о настроениях великого князя Далибора. Остальные бояре, должно быть, станут сокрушаться, что не оказались поблизости от княжеских хором во время визита посланника.
Холопы споро носили из кухни яства: горячие пироги, квашеную капусту, тельное из рыбы и томленые щеки. Пленящие ароматы наполняли помещение, но думать о еде Мера сейчас не могла.
Разговоры прекратились, стоило ей показаться на пороге. Мужчины почтительно поклонились и, как только она заняла место, расселись за столом.
— Мира и достатка твоему дому, княгиня, — поздоровался вестник. — Зовут меня Деян. Я прибыл по поручению великого князя Далибора дабы выразить его почтение и передать волю. Я буду говорит от его имени.
Посланник был явно из княжьих мужей, хоть дорожный кафтан его выглядел просто. Немолодой, плотного сложения, с козлиной бородкой и глубоко сидящими глазами мужчина держал себя так, будто давно уже привык представать перед персонами поважнее удельной княгини. Не дожидаясь приглашения, он налил себе кваса и осушил чашу залпом.
— Умаялся в дороге, — пояснил он с улыбкой.
Мера улыбаться в ответ не стала — даже из вежливости.
— Угощайтесь.
— Любезно благодарю!
Пока Возгарь, Булат и Деян накладывали кушанья и обменивались ничего не значащими фразами, Мера ждала и наблюдала. Отец время от времени принимал у себя гостей из Белозема — знатных бояр, великокняжеских представителей. Ей не приходилось лично участвовать в беседах, однако ещё с тех пор сложилось впечатление, что знать из крупного княжества смотрит свысока на знать из княжеств поменьше, пусть даже ни в положении, ни в количестве земли различий между ними не было.
Деян по манерам походил на тех, прежних гостей. Отвечал на вопросы советников охотно и вежливо, много улыбался и шутил, хвалил кухню, но угадывалось под этим всем какое-то высокомерие. Он был словно успешный городской чиновник, приехавший по зову долга навестить престарелых родителей в глухой деревушке.
Когда посланник, наконец, отставил тарелку и взглянул на Меру, у нее уже сложилось предчувствие, что ничего хорошего ожидать не следует.
— Великий князь передает сожаления о смерти твоих отца и брата, княгиня, — торжественно, как на тризне, произнес Деян. — Велимир был доблестным витязем и умелым воеводой. Великий князь благодарен ему за службу и за готовность пожертвовать собой в борьбе за правое дело. Ему и всем, кто сражался вместе с ним. Их подвиги навсегда останутся в нашей памяти и наших сердцах.
— Я ценю это, — осторожно отозвалась Мера, стараясь не выглядеть излишне угрюмо. — Но одним добрым словом детей не накормишь. Когда вдовам ждать обещанного их мужьям жалованья?
— Великий князь выплатит из казны семьям павших все, что тем причитается… — с твердой уверенностью заявил Деян, и Мера не успела выдохнуть от облегчения, как тут же добавил: — янтарем ормарров. Как только одержим победу. Да, лишних средств сейчас нет — все до последней крохи на военные нужды уходит.
На лице княгини не отразилось ничего, но в душе ее росло возмущение. Видно, не зря чутье подсказало, что добрых вестей ждать не стоит.
— Прости мое мракодумие, но что-то победы пока не видать.
Возгарь кинул
